– Ну спасибо тебе! – Вахмурка распушил бороду. – Если какая нужда будет – можешь на меня рассчитывать, приду, помогу, спасу.
– Уже есть, – поспешно откликнулся я: гном был мне еще нужен. – Отведи меня завтра на нижние уровни. Ты говорил, там есть поселения и пароход? А лучше порталом прямо сейчас перебрось, коли не в жилу. Свиток с меня.
– И поселение там есть, и пароход, да и свиток у меня самого имеется, не пожалел бы я его для тебя. – Вахмурка кивнул. – Дело в том, что сам я там не был, только дорогу знаю, рассказывали мне, как туда идти. А во сколько пойдем? Мне же к пяти на Север надо. А до нижних уровней путь неблизкий, часа три топать надо.
– Давай с утра, часов в десять, – предложил ему я. – Тогда точно дойти успеем, и даже еще время у тебя в запасе останется.
– Ну да… – Гном почесал затылок. – Как бы это еще преподу в институте объяснить, у меня «вышка» завтра.
– Ну не зачет же? – Я был очень настойчив.
– А, ладно, – махнул рукой Вахмурка. – Где наша не пропадала. Давай завтра здесь, в десять утра.
– Почти сегодня. – Я посмотрел на часы. – Договорились.
Гном вышел из игры, я же пока домой не спешил – осталось еще одно дело. Надо было навестить Жиля де Бласси – мне там вроде какие-то четки и амулет полагались. Не думаю, что нечто ценное, но все же… Честно заработал – пусть будет.
Инквизитора я нашел в таверне, где он сидел и пил вино, разбавленное водой. Увидев меня, он встал и пошел мне навстречу.
– Друг мой, я все знаю. Мои ученики уже пришли и рассказали мне о вашей отваге. Вы совершили невозможное, отбив их у ведьм.
– А Арбуэ? Он вернулся?
– Нет. Увы, он остался там, в пещерах, навсегда… – Де Бласси опустил голову. – Это был отважный и сильный инквизитор, но не всегда отвага и сила позволяют выжить. Я думал, что и вы сгинули там, если по чести.
– Да нет, жив, как видите.
– И я тому очень рад. – Инквизитор широко улыбнулся. – Пойдемте за стол, там вы мне все и расскажете.
Сидя за столом, я вкратце поведал месьору всю историю, с начала до конца, разумеется, опуская все наши похождения, не связанные с освобождением инквизиторов. Оно ему надо?
– Я так и не понял, что это была за тварюга такая, – закончил я повествование, глядя в помрачневшее лицо де Бласси.
– Плохую весть вы мне принесли, дружище, очень плохую. – Месьор достал из кармана четки и начал звучно отщелкивать камушки. – Нет, вы молодец, но вот то, что старуха учит своих послушниц призывать в наш мир Хелиану – это…
– А кто она?
– Кто, старуха? – Де Бласси с удивлением посмотрел на меня, не понимая, как можно не знать прописных истин.
– Да нет, Хелиана, – уточнил я.
– Хелиана? – Месьор замолчал. – Давайте так, мой друг. Я сам не вправе делиться с посторонним человеком, пусть даже и героем, тайнами ордена. Но я могу спросить разрешение на этот поступок у Конклава пяти. Если они позволят мне это сделать, я расскажу вам все, без утайки. Приходите завтра утром, ответ уже будет. А пока возьмите вот эти предметы, они ваши по праву.
«Вами получены четки инквизитора».
«Вами получен амулет инквизитора».
Ничего он мне, по факту, так и не сказал, выходит. Хотя… Не цепочка заданий ли замаячила? Небезынтересно, весьма и весьма. Это может быть еще и выгодно, обычно цепочки неигровых сообществ мне приносили неплохие дивиденды. Опять же подобные задания – это отличное прикрытие для другой цепочки, о которой всем знать не надо.
«Четки инквизитора. Репутационный предмет. При нахождении в инвентаре дает следующие бонусы: + 5 единиц к дружбе с инквизицией Раттермарка; + 3 % к ментальной защите; + 2 % к урону, наносимому нежити. Минимальный уровень для использования – 25. Украсть, потерять, сломать, подарить – невозможно».
А чего – неплохой предмет. Надевать не надо, а пользу приносит.
«Амулет инквизитора. Репутационный предмет. При нахождении в инвентаре дает следующие бонусы: + 9 единиц к дружбе с инквизицией Раттермарка; + 4 % к восстановлению маны; + 6 % к смягчению урона, наносимого нежитью. Минимальный уровень для использования – 25. Украсть, потерять, сломать, подарить – невозможно».
– Тогда до завтра, – сказал я де Бласси и вышел из игры.
Дома я застал невероятно злую Вику, которая, несмотря на поздний час, грохотала сковородками на кухне.
– Ты чего? – опасливо спросил я ее. – Что не так?
– Все нормально! – ответила Вика и замолчала, я же, рассудив, что этого достаточно и надо линять, пока не поздно, стал отступать в сторону комнаты. – Вот только обидно!
А, черт. Не пронесло! Заветные слова прозвучали.
– Что не так, о роза моего сердца? – проникновенным голосом полюбопытствовал я. – Кто тебя обидел? Кто посмел?
– Это твоя Шелестова. – Вика сузила глаза. – Эта тварь, она просто меня достала сегодня. «Виктория Евгеньевна, а эту бумажку я правильно положила?» «Виктория Евгеньевна, а этот карандаш отсюда?» Как я ее не убила, я не знаю.
Надо отметить, что получилось похоже. Эти интонации, эти тягучие фразы…
– Вик, не драматизируй, – попытался я усмирить начинающую дымиться от гнева подругу. – Ну столкнулись вы лбами, обе молодые, красивые, талантливые… Бывает.
О, это я зря брякнул. Надо было сказать «ты», а не «вы». Теперь начнется. Устал, устал… Спать пора.
– Кто молодой? Кто красивый? – заорала Вика. – Эта облезлая кошка, на которой клеймо негде ставить? О чем ты с ней говорил, когда я ушла, а? С какого она тебя за плечи нежно обнимала? Может, я чего не знаю?
– Ни о чем, – развел руками я. – Так, перекинулись парой фраз.
Ай-ай-ай… Кто-то уже и на меня барабанит, кто-то сделал свой выбор не в мою пользу. Пора кого-то на рею, на солнышке сушиться вешать. Вычислю, найду и… И я придумаю, что сделать, у меня богатая фантазия.
– Значит, так, – вдруг неожиданно спокойно сказала Вика. – Либо ее через неделю в редакции не будет, либо…
– Либо? – заинтересовался я. Люблю, когда мне условия ставят.
– Либо ее в редакции все равно не будет. Позвони Зимину, милый, позвони. А то ведь я сама позвоню, только Елизе.
– Стоп, – выставил я руки перед собой. – Стоп. Пошли спать. Утро вечера мудренее.
– Пошли, – согласилась Вика. – Но я надеюсь, что ты меня услышал.
Н-да, прорезаются зубки-то…
Глава 10,в которой герой разговоры разговаривает
Не знаю уж, как спала Вика, взбудораженная минувшим днем, я лично спал как младенец – крепко и сладко. Просыпаться утром не хотелось, но пришлось – желудок учуял божественные запахи оладушек, доносящиеся с кухни, и взревел, врываясь в сон: «Хозяин! Хочу, хочу, хочу».
Я потянулся и еще раз принюхался – ну да, ни с чем не сравнимый запах горячего теста и ванили. Они, оладушки! Где были – у бабушки.
Я прошлепал на кухню и убедился, что так оно и есть – на огромном блюде высилась гора вредной и калорийной, по мнению женщин, но такой прекрасной и вкусной, по мнению мужчин, еды. Замечательно дополняли эту картину розетки с вареньем и медом, стоящие на столе.
– А сметаны нет, – сообщила мне Вика, скидывая со сковородки на блюдо очередную порцию оладий. – Не подумала, не зашла, не купила. Жаль…
– Да леший с ней, со сметаной, – нацелился я на одну оладью, явно строящую мне глазки. – Я их и так сейчас, все до единой… Ну, может, тебе парочку оставлю!
– Стоп, стоп, стоп, – подбоченилась Вика. – Я даже не требую, чтобы ты умылся и побрился, но иди хоть штаны надень.
Я счел требования разумными и, выполнив ее пожелание, уже через две минуты с огромным удовольствием уплетал горячую ароматную выпечку, попеременно макая ее в розетки и думая о том, что все-таки правильно я вчера поступил, когда не стал объяснять Вике неверность ее поведения и с ходу вправлять ей мозги. Вон полежала, подумала, сделала выводы. И ей хорошо, и мне вкусно. Хотя, само собой, профилактику ей устроить надо.
Сама же вчерашняя скандалистка сидела напротив меня и глазела на то, как уменьшается гора… Ну как гора… Уже холмик оладьев.
Наконец я отвалился от стола, окинул взглядом стопочку оставшейся вкуснятины, сложил руки на животе и сыто пробормотал:
– Спасибо тебе, добрая девочка. И пусть Христос сделает тебе какую-нибудь радость из тех, что ты сама себе пожелаешь.
– Ну ты и завернул. – Вика покачала головой. – Ты сытый?
Я кивнул.
– Стало быть, ты сейчас добрый? – лукаво осведомилась маленькая хитрюга.
Я уже понял, что она задумала. Слава богу, а то я вчера грешным делом даже подумал, что переоценил ее.
– Добрый. И безопасный, потому как я сейчас не то что догонять кого, я сейчас и встать-то не смогу.
– Ну и хорошо. – Вика потупилась и забормотала: – Слушай, ну я вчера, конечно, погорячилась. Не знаю, что на меня нашло, просто как-то все сразу – и одно и другое. Эта Шелестова еще со своими улыбочками, подколками, подначками. Ну вот, в результате все вместе как-то спрессовалось, и я сорвалась, какой-то ерунды тебе наговорила. Ты не думай, я никому бы и звонить не стала…
– Да если бы даже и позвонила. – Я все еще отдувался после еды. – Хуже бы только себе сделала.
– Почему? – Вика явно обрадовалась диалогу и тому, что я на нее, похоже, не сержусь. – Елиза мне сказала…
– Мне знаешь сколько людей говорили: «Старик, звони в любое время, я решу любую твою проблему», – визитки давали и конечность мне трясли? Как ты думаешь, хоть один из них сдержал слово?
– Нет? – Вика предположила наиболее вероятное развитие событий.
– Те, к кому я обращался, – нет. Но я обратился только к трем, да и то по молодости и по глупости, а потом понял, что этот процесс не имеет смысла и почти всегда и везде из своих проблем выпутываться надо самому.
– Но Елиза говорила… – Вика не желала расставаться с осознанием того, что за ее спиной стоит хоть кто-то кроме меня, пусть даже и секретарша, но зато самого главного шефа. Сладкая иллюзия прикрытой спины и мечтаний о том, как приходит кто-то всемогущий, и все твои недруги сначала открывают рты от осознания твоей крутизны, а потом таращат глаза, понимая неотвратимость наказания.