Они входили в залу по одному и падали на колени перед занавеской, со всей дури ударяясь лбом об пол, после вставали и здоровались с присутствующими. Меня они конечно же игнорировали, тьфу-у-у. Когда пришел десятый по счету дуэгар, вожак сказал мне:
– Око хозяина сказала моя, что ты должен запомнить эта день навеки. Око сказала, что если у твоя постоянно свербит в задница, то ей за твоя любопытство и расплачиваться. Твоя нагибайся, наша твоя сейчас учить будем!
Я опять впал в ступор. Это чего они со мной делать будут? Каким макаром эта татуированная компания меня учить будет? Да ладно, не может этого быть!
– Слышь, дуэгар. – Я вложил в свой голос всю свою решимость и гетеросексуальность. – Я не по этой части, я натурал!
– Моя не понимай твоя слова. – Вождь махнул рукой. – Твоя вставай к нам задом и немножко наклонись.
– Да пошел ты! – не выдержал я. – Наклонись! Вы тут совсем офигели? Вы меня за кого держите?
Верхняя часть занавески мелко тряслась – судя по всему, шутник-извращенец сейчас созерцал эту сцену и получал от этого огромное удовольствие.
– Если наша не делать то, что приказала Око, – рявкнул вожак, – то твоя подыхать! Нагибаться, моя твоя говорить!
– Да вот фигу тебе! – заявил я и в этот момент получил сзади под колени. Это было неожиданно, подло, больно и, увы, результативно, причем не в мою пользу. Я упал на пол, меня умело подхватили под локти и распрямили руки до хруста суставов, после дернули вверх и нагнули так, что я оказался в известной всем позе, а после еще и развернули лицом к занавеске.
– Сволочи губастые! – завыл я. – Что ж вы творите, волки вы позорные, я же вас, падлы, потом всех…
Дослушивать меня не стали, маленько стукнули по голове и запихнули в рот какую-то деревяшку.
– Ну начнема, у Ока хозяина благословясь, – услышал я голос вожака и звук его шагов за моей спиной. Елки-и-и, позорище, кому скажешь, что меня в игре какие-то уроды опри…
– А-а-а! – заорал я от боли и неожиданности, выплевывая изо рта деревяшку.
– Молодца! – одобрительно сказал один старейшина, из тех, что держали меня. – Так вдюндить, чтобы ее кричала – это немалая опыта нада. Сразу моя видеть, что ты будущий великий вождя, только она так может – быстро, ловко и сильно!
– Моя это умеет, – довольно заухмылялся вожак. – Моя в этом деле мастер!
Да! Эти уроды отвешивали по очереди мне пендели, без жалости, со всего маху, с оттягом, и явно получали от этого удовольствие.
– Ока сказала, что в следующий раз твоя будет думать голова, а не задница, куда ходить нада, а куда нет! – безжалостно припечатал вожак, присев на корточки и глядя мне в глаза. – А то ишь ты какая, сюда приперлась!
– Да случайно я! – взвыл я, таращась на занавеску. – Моя… Елки! Я с корабля упал в воду, да черта ли мне в этих ваших пещерах! А-а-а!
На мой зад обрушилась очередная ступня, от здоровья пять процентов как корова языком слизнула.
Старейшины одобрительно зашумели, хлопая моего последнего экзекутора по плечам.
– Твоя терпи, – ехидно посочувствовал мне вожак. – Пять дуэгара осталось – и пойдешь кривая хода! Если сможешь!
Старейшины разразились громким хохотом и начали давать советы тому, кто должен был пробить мне по мягкому месту…
– Зато теперя твоя точно будет знать, что не следует таскаться по подземелья, – пояснял мне вожак, когда мы шли куда-то, уж не знаю куда, по улице города дуэгаров. Это была игра, и задница у меня конечно же не болела, но было до чертей обидно, да еще вдобавок после экзекуции вожак заставил меня поклониться занавеске и поблагодарить треклятое Око хозяина за тот ум-разум, который он вложил в мою глупую голову. Стиснув зубы, я это сделал, в душе поклявшись выяснить, кто это, и так его отделать, что мало не покажется. Причем, возможно, даже в реале. Ох, я не забуду!
– Твоя стой, пришли. – Вожак остановился около одной из палаток и просунул голову внутрь нее. – Хрытт! Твоя дома?
Из палатки вылез давешний колдун… или шаман? Скорее, все-таки шаман, об этом свидетельствовал не только его посох, который я уже видел, но еще и бубен, висящий на каком-то дрыне над входом в его жилище. Судя по всему, шаман как раз отдыхал от трудов праведных, поскольку из одежды на нем была только набедренная повязка, и моему взору открылась исключительно разнообразная галерея татуировок на его теле. Слева на груди было наколото какое-то крылатое, шипастое и зубастое существо, вокруг него вилась некая надпись, справа сплелись в узор пять колец, перевитых колючей проволокой, на плечах у шамана были набиты огромные звезды, ближе к низу живота была изображена девушка, причем, судя по мечу и кольчуге, прорисованным крайне тщательно, в мелких деталях, – воительница, замершая в позе ныряльщицы и как бы готовая к прыжку под повязку. Заметив мой интерес, шаман осклабился и повернулся спиной, показав на нее большим пальцем, на котором тоже была татуировка – решетка и череп в ромбе. На спине же красовалась вообще монументальная картина, изображающая вход то ли в подземелье, то ли в шахту, то ли вообще в рудник, набитая с исключительным мастерством и детализацией. Неизвестный художник изобразил даже тачки, которые катили заключенные, кирки и здоровенных крыс, причем сей шедевр также был сопровожден какой-то пояснительной надписью. Очень занимательно, но ни фига не понятно. Шаман шевельнул лопатками, заключенные дернулись, как будто куда-то собрались. Может, крыс гонять?
– А чего это у него на груди за надпись? – полюбопытствовал я у вожака.
– Тама написано: «Не забыть родной тотем и отца-наставника».
– А на спине чего?
– «Тот, кто не терял свобода, тот не знает ей цена», – снова перевел вожак.
Серьезный дядька, однако…
Вожак завел разговор с шаманом, который покивал головой, нагнулся к палатке и кого-то из нее позвал.
На белый свет появилась лохматая голова довольно юного дуэгара, которому уже в два голоса начали что-то объяснять вожак и шаман. Тот кивал, вертя головой и мотая губой.
– Так, светлая, – обратился ко мне вожак. – Моя твоя сейчас доводи до кривой ход, чтобы твоя по дороге никто не убить и не сожрать, потом тебя веди по кривой ход вот этот юнца, ученика Хрытта.
– Хорошо, – согласился я. – А там, в кривых ходах, вашего брата нет? Чтобы меня там не убили и не схарчили?
– Тама только шамана ходить могут и те, кто с ними вместе ходи, – пояснил вожак. – И то не всякий шамана. Хрытт может, вот ученика его может, еще Гфаррт и его ученика, но их нет тута, они с хозяин ушли.
– Понятно. Тогда пошли. – Мне порядком поднадоели взгляды, которые бросали на меня дуэгары. Возникало ощущение, что я перед ними представал как уже полностью разделанная и готовая к запеканию тушка. Наверное, так мы смотрим на почти уже пожарившийся шашлык, ну знаете, когда мясо уже с корочкой, но внутри еще кровит…
Ученик шамана вылез из палатки, одетый в какую-то шкуру и с дубинкой в руках.
– А всякая там приблуда – бубен или еще чего? – удивился я. – Он же шаман?
– Ему не надо, он и так справится, – зевнул вожак. – Хорошая шамана чего хочешь запросто сделает, даже ученик, она все может, даже в легенда за пару месяцев попасть, и чтобы все ее любили, боялись и уважали.
– Ух ты, – сказал на это я и слегка запечалился – я вот так не могу… Бегаешь, бегаешь, как подорваный, а ни уровня приличного, ни денег мешками, ни славы народной, ни клана козырного – ничего нет. Надо было в шаманы подаваться…
Кривые ходы начинались за пределами города. Вышли мы из него не через те ворота, в которые заходили. Вторые ворота были попроще и поплоше, на фоне мощных створок основного входа они смотрелись как задняя калиточка. Но отсюда дуэгары явно беды не ждали – шагах в двадцати от выхода начиналась огромная пропасть, дна которой видно не было – там, внизу, были только клочья тумана – и все.
– Ну ни фига себе, – сказал я и сделал несколько шагов назад – мне даже стало как-то стремно.
– Бездонная бездна, – тавтологично сказал мне вожак. – Преступника сюда бросаем, и еще мусора тоже.
– Понятно, – кивнул я ему и, сделав два маленьких шажочка, снова заглянул в эту пугающую пустоту. После, поразмыслив, я туда еще и плюнул – грех не отметиться было…
– У, – сделал вид, что толкает меня, вожак. – Что, страшна?
– Угу, – подтвердил ему я. – Очень.
– Нета, еще не очень, – посерьезнел вожак. – А вот если твоя еще раз приходи сюда, то будет очень, это твоя и Око хозяина скажи, и я говори. Если твоя сюда приди, то пинками не отделайся. Я твоя тогда сам съем, а перед этим своя дети отдай, как мишень. Они пока топор метают плохо, в твоя кидать будут, потому как великий и уже давно неживой тела, но живой наша душа вождя дуэгаров Улян-Ле всегда говори: «Учиться, учиться и еще раза учиться, и тогда кушай много будешь и всех убьешь». А как они твоя убей – ты иди моя меню.
– Ну ты меня прямо запугал, – серьезно сказал я вожаку. – Мог бы не предупреждать, я в ваши места в жизни больше не сунусь, я себе не враг.
– Вот и молодца, – похвалил меня вожак. – Тогда бывай!
– Стой, – окликнул я его. – Можно один вопрос?
– Твоя такая любопытный. – Вожак прищурился. – Что твоя хочет знать?
– Слушай, а что за пустой город мы пробегали, когда вы меня к Оку вели? Он вроде как гномий, судя по постройке?
Вожак помялся и, отведя взгляд, сказал:
– Дуэгар – смелая воин, но в этот город без нужда не ходи. А если и ходи, то быстро-быстро. Там живи большой страх. Оттуда и гном уйди, и дроу туда не ходи.
– Не понял?
А вот это было любопытно.
– Твоя глупый! – взмахнул руками вожак. – Если там долго будь – оттуда уже не уходи. Даже хозяина нам говори: нельзя там долго быть, беда будет. Он и сам туда ходи только один раз. Когда оттуда возвращайся, говори непонятное.
– А что именно он сказал? – напрягся я.
Вожак подумал, говорить мне слова хозяина или нет, но все же выдавил из себя ответ:
– Хозяина говори: «Чертова разработчик, напридумывать же такой кошмар». Моя не пойми, что такая разработчик…