Девушка была в шелковом платье с ватными подушечками на плечах. В руках у нее сумочка. Она и не заметила меня. Только скользнула холодным взглядом по синякам под глазами.
Доведись мне сейчас увидеть ту девушку, не узнаю ее.
Но .это ничуть не смущает. Потому что и первая моя любовь была,чем-то вроде тех зеленых абрикосов, которые мы упорно рвали в чужих садах, но есть не могли и выбрасывали в арык, текущий к Гетару.
Луиза вышла, из лаборатории. Рубен поднялся и тоже направился к двери.
Я сорвался с места, боясь, остаться наедине с Седой...
Но Рубен подошел к умывальнику у двери и стал медленно и лениво мыть руки.
Седа, опустив голову, молча работала.
Я принялся бесцельно перелистывать журналы. Рубен тщательно вытер руки и толкнул дверь лаборатории.
- Рубен!
Он остановился, недовольно взглянув на меня.
- Можно тебя на минутку?
Рубен подошел.
- Когда намерен представить отчет?
- Отчет готов! - Он вынул из своего ящика несколько листков, отпечатанных на машинке.- Пожалуйста... Могу идти?
- Подожди,- сказал я.- Здесь, мде кажется, ошибка.
- Я все проверил, и не раз,- ответил Рубен.
Хоть бы вернулась Луиза, и я бы прекратил этот дурацкий разговор.
Но она не возвращалась.
- Здесь ошибка,- настаивал я.
- Нет никакой ошибки.
- При такой температуре процесс не может продолжаться.
- А если, он продолжался?..- коварно спросил Рубен.
- Черт возьми... Если продолжался, значит, нужно поздравить шефа.
- Да? Вот я и иду поздравить шефа.
- Пожалуйста, будь посерьезней. Я, кажется, тебя предупреждал?
- Я абсолютно серьезен,- сказал Рубен.
- Повторить опыт! - приказным тоном потребовал я. - Где Луиза? Седа, сейчас же повторите опыт.
И, растерявшись, я замолчал.
Седа подняла голову. Ее взгляд только скользнул по моему лицу.
- Повторите опыт. Когда температура дойдет до этой точки,- я указал на точку резкого преломления кривой на одной из страниц данного мне Рубеном отчета,- сообщите мне. Я иду к Айказяну.
В два часа семнадцать минут, хлопнув дверью, в кабинет влетела Луиза.
- Идите, уже, время!
Шеф взволнованно взглянул на меня и помчался в лабораторию. Потом, вернувшись из коридора, спросил:
- А ты не идешь, Левой?
- Нет,- ответил я.- Хочу решить и эту задачу.
Я услышал удаляющиеся шаги Луизы и Айказяна.
Карандаш притупился. Я стал терпеливо оттачивать его в ожидании Айказяна.
Без шефа я никак не мог сосредоточиться Мысли уносили меня далеко-далеко. Вспомнил Седу, и невольно возникла какая-то параллель между нею и той девушкой из моего детства, появлявшейся к вечеру на кривой улочке Нариманова.
Когда я вдруг дредставлял, что мог бы так в течение всей жизни и не встретиться с Седой, мне делалось жалко себя и я ощущал ужасную беспомощность.
...В этот день мы с Айказяном засиделись в кабинете допоздна. Шеф был доволен результатами опыта, а я тем, что так и не остался наедине с Седой.
Мне стало невыносимо .тоскливо дома, и я решил пойти в лабораторию. Шел не спеша, не беспокоясь, что опоздаю и старик смерит меня недовольным взглядом из-под очков...
Свернул к институту и приподнял воротник пальто. На улице никого не было, и только мысли незримо сопровождали меня.
Как это приятно, когда тебя, пусть даже изредка, незримо сопровождают только твои собственные мысли... В такие минуты одиночество становится понятием относительным. Человек оказывается один на один с бесконечно огромным миром.
Институтский дворик с низким забором был погребен под снегом, подернутым корочкой льда. С водосточных труб свисали тяжелые бесформенные сосульки. Деревья, особенно тонкие, тянущиеся к небу тополя, стояли словно удивленные этой суровой и причудливой зимой, А вдали вместе с темнотой расползался мутный туман.
Институтский сторож, бормоча что-то под нос, отворил тяжелую дубовую дверь и поспешил к себе в каморку: как бы не упустить сон. Ночные сторожа, по-моему, рождаются на свет с единственной целью выспаться и никогда не высыпаются.
Я как тень проскользнул по коридору, оказался у дверей лаборатории и повернул ручку.
Яркий свет ударил мне в лицо. Я прикрыл глаза руками и услышал возбужденный голос:
- Наконец-то явился. Смотри, какой странный полимер получился!
Они не спешили.
Шагали молча на некотором расстоянии друг от друга.
Катились минуты. Чтобы потом сложиться в часы. Седе и Левону казалось, что они стоят, а мимо, бесшумно дребезжа, протащился старенький, допотопный трамвай.
Они молча остановились у дома Седы. Левой взял в ладони озябшие пальцы девушки.
Он почувствовал ее теплое дыхание.
Наклонился к ней. Его лицо погрузилось в волосы Седы.
Губы чего-то, искали.
А Седа вдруг сказала: - Знаешь, Луиза, помирилась с Араиком.
- Не знаю,- ответил Левой.- И не хочу знать.
- Они помирились, и я очень рада,- продолжала Седа.
- Седа...
- Спокойной ночи, Левой.
- Седа...
Седа взбежала вверх по лестнице.
- Седа! - закричал Левой.
Это был не я. Мне кажется, это был другой, совершенно другой Левой.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Я увидел пылающее лицо Луизы. Увидел ее широко раскрытые глаза и услышал почти шепотом сказанное ею слово:
- Гадина.
Рубен попытался улыбнуться. Потом беспомощно взглянул на нас. Седа смерила его с ног до головы, а я отвел глаза,
- Гадина!..
Луиза все повторяла это липкое слово.
Рубен молча вышел из лаборатории.
А Луиза всхлипнула от обиды. Седа безуспешно пыталась ее успокоить.
"Ты должен был тут же с ним разделаться и, однако, смолчал!" - шепнул мне в ухо тот, другой Левой, и я провел рукой по глазам, чтобы он исчез, не провоцировал меня.
"Дурак,-буркнул я мысленно.-Дурак. Это не в моих принципах".
Другой Левой появился на гладкой поверхности пробирки и с выражением сожаления уставился на меня.
Я тряхнул пробирку. Но он и не собирался вылезать оттуда.
"Ничего себе принцип! Спешишь умыть руки, не коснуться этой мерзкой рожи?!" Дабы не нанести ущерба научно-исследовательскому институту, не раскокать стеклянную пробирку о паркетный пол, я осторожно положил ee на стол и отошел в сторонку.
Теперь тот Левой, перебравшись на никелированную поверхность рефлектора, отвратительно гримасничая, пытался вывести меня из терпения.
"Принцип есть принцип! - мысленно отвечал я ему. - И измена принципу бесхребетность".
"Ложь, Ложь! Ложь! - напустился на меня с никелированной поверхности мой судья, имевший отдаленное сходство со мной. - Ты всегда был зрителем. А всякого рода Рубенам такие и нужны. Только зрители. Ты, конечно, можешь утешать себя, называя это принципом. Но это совсем не то!" - он скривил рот, и, словно чудом, лицо его вытянулось во всю длину рефлектора, как отощало.
Мне не хотелось спорить с этим дураком, и я подошел к девушкам.
- Что произошло?
Луиза все всхлипывала. За нее ответила Седа:
- Ну что, еще могло произойти? Ведет себя непристойно, привязывается к девушке. Настоящий хулиган. - Седа протянула Луизе платок.
- Очень на него похоже,- сказал я.- в таких случаях надо прижучить, чтобы держал себя в руках.
- Вон что? - удивилась Седа.- А я и не знала. Хотя вообще-то была близка...
- Он и к тебе пристает? - перебил я ее.
- Бывает,- сказала Седа.
- Пусть только попробует!..
- Не стоит с ним связываться, Левой,- вздохнула Луиза.- Честное cловo, не стоит.
- Не расстраивайся, Луиза,- успокоил я.
- Да ничего... Но ты держись от него подальше. Знаешь, он ведь уже и с Айказяном сблизился.
- Ну и что?
- Изо всех сил в доверие втирается.
- Не удивительно. Но я пока не замечал... Тем хуже для нашего шефа.
- Он то и дело хвастается своей дружбой с Айказяном,- продолжала Луиза.- И мне все обещает замолвить перед ним слово и еще все время твердит, мол, если Айказян захочет, он в течение года сможет защитить кандидатскую диссертацию.
- Очень может быть,- заметил я.- А ты не веришь?
- Верю...
- Прекрасно. Если ты веришь ему, поверь немного и мне. Чем больше он будет стелиться, тем скорее исцарапает свое пузо, а не наше, простите за грубость.
Седа рассмеялась: - Я и не подозревала, что ты человек с юмором, Левой.
- Но, во всяком случае, не шут,- обиделся я.
- Я плачу, а вы смеетесь! - вскричала Луиза.
Я решительнo толкнул дверь в кабинет Айказяна. Шефа не было. На диване сидел Рубен.
Я вошел, прикрыв за собой дверь.
- Видал, как меня осрамила твоя распрекрасная сотрудница,- улыбаясь сказал Рубен.- Недотрога. С луды свалилась. Терпеть не могу ломак. Корчит из себя святую. Ты, надеюсь, на меня обижаться не вправе. Женатый человек. Я тебе помочь хочу... Ну, нто таращишь глаза? Эта. святоша Седа по уши в тебя влюблена. Я стреляный воробей, насквозь вижу этих краль...
Говорил он не переводя дыхания. Я терпеливо дослушал его.
- Давно уж вижу! - продолжал Рубен.- Попадешь в беду, чего доброго. Не дай бог, дойдет до жены. Вразуми помощницу, пока не поздно...
Наконец Рубен замолчал. Он ждал моего ответа. И я ответил... Рубен сразу же выпрямился. Потом встал, сунул руки в карманы и, посвистывая, прошелся по кабинету, всем своим видом показывая, что не придает моим словам никакого значения.
- Кто ты, сотрудник института или шут из балагана?! - повысил я голос.
- Я Арлекин,-сказал он и продолжал старательно насвистывать.
- Что тебе надо здесь в рабочее время?
Рубен бросил на меня презрительный взгляд.
Потом сказал:
- В свое время я сделал тебе выгодное предложение. Ты не задумался над ним. Может, сейчас захочешь работать со мной? Впрочем, торопиться незачем. Еще сам попросишься.- Он помолчал, потом добавил великодушно: - Попросишься, но будет поздно.