И вышел из кабинета.
Я остался один. Айказяна все не было, хотя он сам вызвал меня. Я решил непременно дождаться его, убежденный, что после очередного поклепа Рубена серьезный разговор неминуем., Шеф вошел совершенно неожиданно.
- Я опоздал? - спросил он.- Садись. На расширенном заседании научного совета хотят послушать твой доклад.
- О чем?
- Интересуются твоими опытами при низких температурах- сказал Айказян. - Даже есть желающие работать по твоей теме. Рубен, например, покоя мне не дает.
- Пусть работает, если хочет. Только жаль, тема-то плановая...
Я испытующе посмотрел шефу в глаза.
- Когда будет готов твой доклад? - спросил Айказян.
- К сожалению, практических результатов пока нет, доклад будет только по теоретической части. А это, честно говоря, меня не особенно устраивает, но если вы настаиваете,..
- Непременно.
- В таком случае я буду готов месяца через два...
В коридоре меня ждал Рубен.
- Ну как, пожаловался? - поинтересовался он.
Я, не отвечая, направился к лаборатории.
- Хочешь понравиться начальству?
Я вдруг остановился и схватил ег,о за ворот.
- Есть одна притча. Послушай - пригодится. На скалистую вершину опустился орел. Он гордо думал о том, что только, ему доступно быть выше облаков. Но тут, совсем рядом, увидел свернувшуюся в клубок змею. "Как ты попала сюда?" - удивился орел. "Ползком, ползком",- ответила ему змея.
- Любопытная притча,- сказал Рубен.- На том и кончается?
- К сожалению, да. Надо думать, орел уступил эту вершину змее, потому как мир велик и вершин много.
- Значит, орел улетел? - спросил Рубен.
- Наверное. Времена были такие.
- Да-а? - протянул Рубен.-У притчи есть мораль?
- Несомненно.
- Не растолкуешь?
- Сначала необходимо выяснить, улетел ли орел на самом деле? - сказал я.
- А ты умный! Честное слово! - съязвил Рубен.
- Из чего заключил?
- Притчи знаешь. А у меня в голове, кроме анекдотов, ничего не задерживается. Свойство характера.
- Возможно.
И, не оглядываясь, я вошел в лабораторию. Девушки встревоженно уставились на меня. Они, видно, очень беспокоились. И совершенно напрасно.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
- Простудишь ребенка,- сказал я.- Не понимаешь, что ли?
- Ничего не случится,- успокоил меня Ваган и стал осторожно спускать коляску по ступенькам.- А ты что будешь дома делать один? -крикнул он мне уже снизу. - Идем с нами. Подышишь воздухом, как, а?
Ну, что я мог сказать? Предложение разумное. И я поспешил вслед за соседом.
- Вы тепло его одели? - поинтересовался я.- Смотри, простудится, воспаление легких схватит. Опасная эта штука. Потом всякие осложнения. Помнишь, как я долго лежал?
- Помню,- сказал Ваган.- Тебя еще интересные девушки навещали. Что это они сейчас не приходят?
- Теперь же я не больной, потому, наверно, и не приходят,
- Скажешь тоже... И врач была ничего себе,- продолжал Ваган.- А мне что-то не везет на красивых врачих.
Что ты на это скажешь?
- Смотри, как бы Арус не услыхала, вот что скажу. Ты, брат, веди себя посолиднее. У тебя ребенок...
Ваган сразу посерьезнел.
- Нет, моя Арус и самая хорошая, и самая красивая! А это я так, мелю языком...
Мы вышли на улицу.
- Сегодня у тебя настроение врода ничего? - заметил Ваган.- А то боязно было с тобой говорить. Запирался у себя и сидел один. А сегодня даже улыбаешься...
Действительно, Ваган был прав. У тебя сегодня отличное настроение. Ты еще не задумывался над этим. Но если задумаешься, поймешь почему...
У тебя прекрасное настроение, потому как выяснилось, что и ты тоже можешь помочь людям, выяснилось, что люди настолько верят тебе, что идут за содействием, за помощью.
В экспериментальном цехе работают отменные парни.
Ты давло их знаешь, но близок с ними не был.
И вот сегодня двое лодошли к тебе л доверительно рассказали, что матрацы в общежитии совсем старые. И никто не собирается их заменить. Что они обращались к коменданту, но толку никакого. И не поможешь ли ты, не поговоришь ли с кем-нибудь из руководства...
Тебе тyт же вспомнилась Джуля. И ты, не откладывая, пошел вместе с ребятами в комитет комсомола.
Джуля недоуменнo взглянула на тебя, словно спрашивая: "Что еще за новости?" Ребята затоптались у порога, а ты прошел и сел, не ожидая приглашения.
- Здравствуй, Джуля!
- Здравствуй. Проходите, товарищи. Проходите. Ну, чтоу тебя? - спросила она.- Только покороче. Спешу на совещание.
- Джуля, дорогая,- начал ты,- эти ребята из общежития. Говорят, у них матрацы никуда не годятся, а новых все не выдают.
- Вата клочьями лeзет,- сказал один из парней.
- И еще на столовую все жалуются,- продолжал ты.Нужно что-то предпринять.
- В столовой сами установите дежурство,- предложила Джуля.- Пусть это будет вашим комсомольским поручением.
- Да, но ведь ребята работают. У них нет на это времени,- сказал ты.
- Ничего, они народ, боевой,- успокоила Джуля. - Справятся... Значит, договорились?.. Будем считать вопрос решенным.
- А матрацы?..
- Ах да!..- Джуля красным карандашом вывела на листке перекидного календаря: "Решить вопрос с матрацами".- Я займусь атим.
- Спасибо, товарищ секретарь! - обрадовались ребята и собрались уходить.
Ты тоже поднялся.
- Задержись на минутку, Левой,-попросила Джуля. - Я, конечно, обязательно займусь матрацами, но впредь ты старайся не забывать моей фамилии. Понимаешь, здесь мы в официальной обстановке...
- Хорошо, товарищ Терзян,- улыбнулся ты и поспешил нагнать ребят.
Возле котельной, обоюдодовольные, вы распрощались...
Ты и ребята...
На тротуарах было скользко. Накануне вечером дворники досыпали опилками ледяную корку, но за ночь снова выпал и растаял снег, а потом опять подморозило. Я взял Вагана под руку, чтобы он, чего доброго, не поскользнулся.
Дошли до парка в конце нашего квартала. Я помог Вагану перетащить коляску через канаву.
- Я знаю, где есть две скамейки,- сказал. Ваган. - О них, видно, позабыли. Странное делo, зимой все скамейки в парках почему-то убирают. Будто в это время года люди не гуляют и им не хочется иногда посидеть...
Скамейки стояли совсем близко: одна цротив другой.
На одной уже сидели парень с девушкой. Завидев нас, они стали беспокойно наблюдать за каждым нашим шагом...
Детская коляска окончательно встревожила их.
Я невольно замедлил шаги. Но Ваган, опустив голову, непоколебимо приближался к скамейкам.
Парень, обнимавший девушку, незаметно для нас снял руку с ее плеча и чуть отодвинулся.
Мы сели.
- Славная погодка,- сказал .Ваган.
Я кивнул. Мой сосед покачивал коляску, потому что ребенок вдруг громко заплакал.
- Прикрой ему лицо.
Ваган расправил одеяльце так, что остались видны только нос и глазки младенца.
Убедившись, что мысели прочно, влюбленные о чем-то зашушукались, потом вскочили и, бросив сердитый взгляд на нас, "стариков", медленно направились к выходу.
- Вспугнули мы бедных,- сказал я.
- Кого?.. Их? - Ваган махнул рукой.- Пусть бы себе сидели. Подумаешь...
Ребенок вскоре заснул. Из его маленьких ноздрей шел белый пар. Мороа ярко разрумянил щечки.
- Отойдем в сторонку, покурим,- предложил Ваган.
Мы пересели на другой конец скамейки, подальше от коляски, и закурили. Я затянулся неохотно,
- Уж не влюбился ли ты? - спросил вдруг Ваган.
- Я?
- Да. Ты все уходишь от прямого разговора. Чует мое сердце, что-то от меня таишь.
День уже был на .исходе. Смеркалось. В саду объявились тени. Они кружили вокруг нас. Выжидали, когда мы наконец освободим скамейку.
Две тени приблизились к нам вплотную, и юноша простуженным голосом попросил: - Нельзя ли одну из скамеек?..
Я пересел к Вагану. Парень взялся за один край, девушка за другой, c намерением церенести скамью. Но девушке явно недоставало сил, и парень занервничал.
- Давайте помогу, - предложил я, вставая. И взялся за скамью рядом с девушкой.
Она с, облегчением опустила руку. Мы перенесли скамейку в конец аллеи, я еще протащил ее поглубже, туда, куда не доходил свет электрических фонарей в зыбком ореоле радужных венчиков.
- Э-э, да ты понимаешь их! - улыбнулся Ваган, когда я снова сел рядом с ним.- Я тоже был такой до женитьбы. Придешь иной раз в парк, и везде старики стучат костяшками, в нарды играют. Нет чтобы пойти за внучатами присмотреть, сидят, все скамьи,занимают.
Между деревьями носится ветер. С сумрачного, затянутого тучами неба лениво падают крупные хлопья снега.
- Я люблю, Ваган,- сказал я.- Другую люблю...
- Говорил ведь!..- оторопел Ваган.- Выходит, Асмик узнала и...
- Асмик ничего не знает, Ваган,- сказал я.- Может, потому так и получилось, что она ушла...
- Как получилось?
- И сам не понимаю ничего.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В лабораторию аошла не Седа, а настоящая Снегурочка, и от ее голоса зазвенели стеклянные пробирки.
- Никакого настроения работать! Пойдем погуляем! - сказала она.- Какой снег валит... Последний, наверное, в этом году.
- Хоть бы днем предупредила,- растерянно протянул я.- А то что же получается?
- Звонила тебе, но ты уже вышел. Вставай же. Такой вечер! Ну, что насупился? Тебе это очень не идет. У-у, каким стал, просто страшно.
Седа ласково провела по моему лицу озябшими ладонями.
- Идем, Левой, прогуляемся. Ну же!..
- Бросить работу!..- укоризненно глянул я на Седу, надевая пальто.
- Ну и что? Отдых столь же необходим...
- Отдых и верно дела важное!
И, погасив свет, мы вышли из лаборатории. На улице я взял Седу под руку.
- Есть у меня некая формула... Не говорил тебе?..
- Не помню. Наверно, не говорил.
- Точнее, это формула Эйнштейна: Х=А+В-)-С. Что значит, успех в жизни слагается из работы, отдыха и из умения держать язык за зубами.