За тысячу лет до них Спартак прятался тут со своей армией рабов, противостоявшей римским легионерам. Преисполненный юношеской гордости за то, как ловко он сбежал от врагов, Гильяно наблюдал с вершины Монте-д’Ора за восходом сияющего, несущего жизнь солнца. Никогда больше он не подчинится другому человеческому существу. Он сам будет решать, кому жить, а кому умереть. Тури не сомневался, что все его поступки послужат славе и освобождению Сицилии, добру, а не злу. Он восстановит справедливость, поможет беднякам. Победит в любом сражении и завоюет любовь простого народа.
Тури Гильяно было двадцать лет.
Глава 7
Дон Кроче Мало родился в деревне Виллаба, грязной дыре, которую собирался сделать процветающей и прославить на всю Сицилию. Сицилийцы не видели никакой иронии в том, что он был отпрыском религиозной семьи, готовившей его в священники Пресвятой Католической Церкви, и что на самом деле его звали Крочефиссо[5] – религиозное имя, которое могли дать только самые набожные родители. Стройным юношей он даже исполнял роль Христа в деревенских постановках на Святую Пасху и выглядел крайне благочестиво.
Однако на стыке веков, когда Кроче Мало стал взрослым, выяснилось, что он не признает над собой никакой власти. Он промышлял контрабандой, воровством и вымогательством, а потом – и это было самое худшее – обрюхатил молоденькую девушку из родной деревни, игравшую роль Магдалины в тех же спектаклях. Жениться отказался, объяснив, что оба они были охвачены религиозным пылом и потому его следует простить.
Семья девушки сочла его аргументы чересчур мудреными и поставила ультиматум: свадьба или смерть. Кроче Мало не собирался жениться на девушке с подмоченной репутацией и сбежал в горы. Проведя год бандитом, он воспользовался шансом вступить в мафию.
«Мафия» на арабском – «святыня»; в сицилийское наречие это слово попало от сарацин, правившей Сицилией в десятом веке. Сицилию всегда беспощадно эксплуатировали сначала римляне, потом папство, норманны, французы, немцы и испанцы. Они превращали бедное население острова в своих рабов, выжимали из них все соки, насиловали их женщин, убивали их вождей. Даже богатым некуда было скрыться. Испанская инквизиция отняла их богатства, объявив еретиками. Так и возникла «мафия» – тайное общество мстителей. Когда королевский суд отказался принять меры против норманнского аристократа, изнасиловавшего жену крестьянина, крестьянский отряд напал на него и убил. Когда начальник полиции подверг мелкого воришку пыткам в страшной кассетте, он был убит. Постепенно самые отчаянные из крестьян и бедняков сбились в организованное общество, пользовавшееся поддержкой народа, и стали вторым – куда более влиятельным – правительством.
Самое большое преступление, которое мог совершить сицилиец, – это выдать властям любые сведения о действиях мафии. Все хранили молчание. Молчание стали называть омерта. С ходом времени эта традиция развернулась до такой степени, что сицилийцы прекратили выдавать полиции информацию даже о преступлениях, жертвами которых были сами. Между народом и властью разорвалась всякая связь; даже маленьких детей учили не указывать незнакомцам путь к деревне или чьему-нибудь дому.
Веками мафия правила на Сицилии, скрытная и неуловимая настолько, что власти сами не понимали масштабов ее влияния. Вплоть до Второй мировой войны слово «мафия» даже не звучало на острове Сицилия.
Спустя пять лет после бегства дона Кроче в горы он уже считался «опытным человеком». Иными словами, тем, кому можно поручить устранение кого угодно и избежать любых проблем. Он был также «человеком уважаемым» и, по заключении определенных договоренностей, вернулся в родную Виллабу в сорока милях от Палермо. В числе договоренностей была выплата отступных семье обесчещенной им девушки. Позднее об этом говорили как о проявлении щедрости, однако в действительности дон Кроче доказал так свою мудрость. Беременную девицу давно услали к родственникам в Америку под видом молодой вдовы, чтобы скрыть позор, однако ее семья ничего не забыла. В конце концов, они были сицилийцами. Даже дон Кроче – опытный убийца, безжалостный вымогатель, член наводивших ужас «Друзей друзей» – не надеялся избежать мести семьи, честь которой была задета. Без отступных они убили бы его, невзирая на последствия.
Благодаря своей щедрости и осторожности Кроче Мало заслужил почетный титул дона. К сорока годам он стал важной фигурой среди «Друзей друзей», и его приглашали судить самые неразрешимые споры и самые безжалостные вендетты. Он был разумным, рассудительным, прирожденным дипломатом; самое главное – не падал в обморок при виде крови. Среди сицилийских мафиози он прославился как «дон мира»; мафия процветала; упорствующих устраняли путем справедливого убийства; дон Кроче все богател. Его брат Беньямино стал секретарем кардинала Палермо, но кровь – не водица, даже если та святая, и преданность он хранил в первую очередь дону Кроче.
Тот женился и стал отцом маленького мальчика, которого обожал. А затем, еще не такой осторожный, каким станет впоследствии, и не такой терпеливый, каким научится быть, испытав ожесточенную вражду, задумал маневр, позже прославивший его на всю Сицилию и поразивший даже высочайшие круги римского общества. А причиной стали небольшие разногласия с женой, какие случаются даже у выдающихся исторических личностей.
Дон Кроче, благодаря своему положению в «Друзьях друзей», смог жениться на представительнице крайне заносчивой семьи, недавно купившей дворянство – за такую невероятную сумму, что кровь в их венах стала голубой. Через пару лет брака жена все еще обращалась с ним без должного уважения, и это следовало поправить, хотя, конечно, не в свойственной ему манере. Голубая кровь заставляла ее презирать прямоту дона Кроче, его приземленность, молчание в тех случаях, когда он не считал нужным открывать рот, его манеру одеваться и бесцеремонно отдавать распоряжения. К тому же она никак не могла забыть, что все прочие ухажеры сбежали от нее, стоило дону Кроче заявить претензии на ее руку.
Естественно, это презрение она никак не выказывала – в конце концов, они жили на Сицилии, а не в Англии или Америке. Однако дон Кроче отличался крайне чувствительной душой. Он быстро заметил, что жена не боготворит землю, по которой он ступает, а это в его глазах говорило об отсутствии уважения. Он преисполнился решимости завоевать ее преданность, причем так, чтобы та продолжалась всю жизнь, а он мог бы переключить все внимание на бизнес. Как следует обмозговав эту задачу, дон Кроче разработал план, достойный Макиавелли.
Король Италии прибывал на Сицилию с визитом к своим верным подданным – действительно верным, поскольку все сицилийцы ненавидели римское правительство и боялись мафии, зато любили монархию, которая связывала их кровными узами с Девой Марией и самим Господом. К приезду короля готовили большие празднества.
В первое воскресенье на Сицилии тот отправился на мессу в кафедральный собор Палермо. Ему предстояло крестить сына одного из достойнейших представителей сицилийской знати, князя Оллорто. Король уже был крестным отцом для сотни детишек: сыновей фельдмаршалов, герцогов и влиятельных членов фашистской партии. Такими политическими актами он скреплял отношения между правительством и короной. Королевские крестники автоматически зачислялись в гвардию, получали соответствующий документ и перевязь, свидетельствующие об оказанной им чести. А также небольшой серебряный кубок.
Дон Кроче подготовился. В праздничной толпе стояли триста его людей. Брат, Беньямино, был в числе священников, отправлявших службу. Сына князя Оллорто окрестили, и гордый отец вышел из собора, торжественно неся младенца на руках над головой. Толпа ликовала. Князь Оллорто был не самым ненавистным из местной знати, отличался стройностью и привлекательностью, а внешность на Сицилии – уже кое-что.
В этот момент люди дона Кроче заполнили собор и преградили королю обратный путь. Король был невысокий, с усами куда более густыми, чем волосы на голове, в парадном гвардейском мундире, делавшем его похожим на игрушечного солдатика. Однако, несмотря на напыщенный вид, ему было присуще добродушие, поэтому, когда отец Беньямино сунул ему в руки еще одного запеленатого младенца, тот изумился, но протестовать не стал. Толпа, по приказу дона Кроче, отрезала его от свиты и кардинала Палермо, чтобы те не могли вмешаться. Отец Беньямино по-быстрому обрызгал младенца святой водой из ближайшей кропильницы, выхватил его из рук короля и передал дону Кроче. Супруга дона разразилась счастливыми слезами, преклонив колена перед королем. Теперь он был крестным их единственного сына. О большем она не могла и мечтать.
Дон Кроче разжирел, отрастил на костлявом лице щеки, похожие на бруски красного дерева; нос его превратился в клюв, остро чующий, где можно поживиться. Курчавые волосы стали седыми, похожими на проволоку. Тело царственно раздулось; тяжелые веки, словно моховые кочки, нависали над лицом. Власть его прибавлялась с каждым килограммом, пока он не превратился в непроницаемого сфинкса. Казалось, он лишен каких бы то ни было человеческих слабостей: никогда не выказывал ни гнева, ни алчности. Дон Кроче проявлял безличную теплоту, но не любовь. Он сознавал, какой груз ответственности несет, поэтому никогда не изливал своих страхов, лежа с женой в постели или склонившись ей на грудь. Он стал подлинным королем Сицилии. Однако его сын – прямой наследник – заразился дурацкой тягой к социальным реформам и эмигрировал в Бразилию, чтобы просвещать диких индейцев на Амазонке. Дон был настолько пристыжен, что никогда больше не произносил его имя вслух.
С приходом к власти Муссолини дон Кроче поначалу решил не беспокоиться. Он давно наблюдал за этим человеком и пришел к выводу, что у него нет ни хитрости, ни отваги. А раз такой человек может править Италией, то он, дон Кроче, уж точно сможет править на Сицилии.