В дальнем конце участка стояли склады для оружия и припасов из рифленого железа. Всю территорию ограждал двухметровый забор с колючей проволокой и двумя сторожевыми вышками, которые не использовались уже много месяцев. Казармы построили еще при Муссолини, а потом расширили, когда началась война с мафией.
Войдя в ворота, Пишотта огляделся – нет ли где сигналов опасности. Вышки стояли пустые, вооруженной охраны не было и в помине. Казармы больше напоминали мирную заброшенную ферму. В гараже – ни одной машины, как и вообще нигде, что сильно его удивило. Пишотта забеспокоился, что одна может вскоре вернуться. Вряд ли старшина настолько глуп, чтобы оставить гарнизон без транспорта. Надо предупредить Тури, что к ним могут нагрянуть внезапные посетители.
В сопровождении молоденького охранника Пишотта прошел через широкие двери в административное здание. Там находилась большая контора с вентиляторами под потолком, нисколько не разгонявшими жару. На помосте стоял большой стол; по бокам, за ограждением, шли столы поменьше, для служащих, а перед ними – деревянные скамьи. Все столы, за исключением главного, были пустые. За главным же сидел капрал – полная противоположность недоростку-охраннику. На золоченой именной табличке было выбито: «Капрал Канио Сильвестро». Верхняя часть его тела казалась излишне массивной – широкие плечи и толстая, как колонна, шея, увенчанная тяжелым булыжником головы. Розовый шрам, полоса блестящей мертвой ткани, тянулась у него от уха до нижней челюсти, похожей на скалу. Длинные густые усы, словно два черных крыла, обрамляли рот.
На рукаве у него красовались капральские нашивки, из-за пояса торчал пистолет, и, самое худшее, он подозрительно и недоверчиво таращился на Пишотту, пока охранник рассказывал его историю. Когда капрал Сильвестро заговорил, Пишотта по акценту понял, что тот – сицилиец.
– Ты, лживый кусок дерьма, – обратился он к Пишотте. Но прежде чем смог продолжить, от ворот донесся голос Гильяно:
– Эгей, солдатики, винца хотите, а? Да или нет?
Пишотта восхитился изобретательностью Гильяно: он кричал хрипло и с таким акцентом, что разобрать его слова смог бы только коренной житель их провинции, а его интонация в точности повторяла говор зажиточных фермеров.
Капрал раздраженно простонал:
– Да что, во имя Христа, он там орет? – и широкими шагами направился к дверям. Охранник и Пишотта последовали за ним.
Расписная телега с белым мулом стояла у ворот. Голый до пояса, истекающий потом, Тури Гильяно потрясал бутылью вина. Лицо его растянулось в глуповатой усмешке, он едва не валился с облучка. Вид его не вызывал ни малейших подозрений. Ему негде было спрятать оружие, он был пьян и говорил на самом примитивном диалекте на Сицилии. Капрал опустил пистолет, охранник – винтовку. Пишотта сделал шаг вперед, готовый выдернуть свое оружие из-под куртки.
– У меня для вас целая телега вина, – снова заорал Гильяно. Он сморкнулся в пальцы и вытер их о створку ворот.
– Кто его прислал? – спросил капрал. Однако он уже шел к воротам, и Гильяно знал, что капрал непременно их откроет, чтобы впустить телегу внутрь.
– Отец сказал доставить вино старшине, – ответил Гильяно, подмигивая.
Капрал поглядел на него. Скорее всего, какой-то фермер прислал вино в благодарность за позволение немного нажиться на контрабанде. У капрала промелькнула неприятная мыслишка: настоящий сицилиец наверняка привез бы вино сам, чтобы подарок запомнился. Тем не менее он пожал плечами:
– Разгружай и тащи вино в казармы.
Гильяно заартачился:
– Вот уж нет, сам не понесу.
И снова капрала посетили сомнения. Поняв это, Гильяно сполз с облучка так, чтобы незаметно подобрать на дне телеги лупару. Однако первым делом он поднял в воздух большую бутыль и провозгласил:
– У меня тут двадцать таких красоток!
Капрал, развернувшись к казармам, выкрикнул приказ, и двое молодых карабинери выбежали наружу – в расстегнутых мундирах и без фуражек. Оружия при них не было тоже. Гильяно, стоя в телеге, стал передавать им бутыли. Одну он протянул и охраннику при винтовке, который попытался отказаться. Гильяно тут же с насмешкой его попрекнул:
– Ну, пить-то ты будешь, так что давай, поработай!
Теперь, когда трое охранников были обезврежены и держали в руках бутыли, Гильяно смог оценить обстановку. Все шло, как он задумал. Пишотта стоял сразу за капралом – единственным, кто имел при себе оружие. Гильяно глянул на гору: никаких признаков возвращения поисковых партий. Он проверил дорогу на Кастелламмаре: ни следа броневика. На виа Белла играли дети. Тури наклонился, схватил лупару и прицелился в потрясенного капрала. Одновременно с ним Пишотта выдернул из-под рубашки пистолет и ткнул им капрала в спину.
– Не шевелись, – приказал он, – или я сбрею тебе усы свинцом.
Гильяно повел лупарой в сторону троих перепуганных охранников и сказал:
– Держите бутылки покрепче и ступайте в здание.
Вооруженный охранник, которому Гильяно всучил бутыль, уронил винтовку на землю. Пишотта подобрал ее по пути в контору. Там Гильяно взял со стола именную табличку и восторженно покрутил перед глазами:
– Капрал Канио Сильвестро! Ваши ключи, пожалуйста. Всю связку.
Рука капрала потянулась к пистолету; он ожег Гильяно взглядом. Пишотта толкнул его руку вперед и вытащил пистолет у него из-за пояса. Капрал оглянулся и поглядел на него ледяными изучающими глазами, как на приговоренного к смерти. Пишотта улыбнулся и произнес:
– Прошу прощения.
Капрал повернулся к Гильяно и сказал:
– Мальчик, беги-ка отсюда. Подайся лучше в актеры, у тебя получается. А с этим заканчивай, ничего не выйдет. Старшина и его люди к вечеру вернутся и отыщут тебя хоть на краю земли. Ты даже не представляешь, мой юный друг, что это такое – быть преступником, за голову которого назначена награда. Я сам буду охотиться за тобой, а у меня отличная память на лица. Я узнаю твое имя и приду за тобой, даже если ты спрячешься в аду.
Гильяно улыбнулся. По какой-то причине ему понравился этот человек.
– Если хотите знать мое имя, почему не спросите прямо?
Капрал презрительно поглядел на него:
– И ты, как полный идиот, мне его скажешь?
Тури ответил:
– Я никогда не лгу. Меня зовут Гильяно.
Капрал снова потянулся за пистолетом, который Пишотта у него отобрал. За эту инстинктивную реакцию усатый вояка понравился Гильяно еще больше. Он был храбр и исполнял свой долг. Остальные охранники стояли в ужасе. Это – Сальваторе Гильяно, тот самый, что уже убил трех их товарищей! С какой стати ему оставлять их в живых?
Капрал вгляделся Тури в лицо, запоминая его, а потом медленным плавным движением вытащил из ящика стола тяжелую связку ключей. Он был вынужден повиноваться, потому что дуло обреза Гильяно прижималось к его спине. Тури забрал ключи и бросил их Пишотте.
– Освободи заключенных, – велел он.
В тюремном крыле административного здания, в большом отсеке за решеткой сидели десять жителей Монтелепре, арестованных в ночь бегства Гильяно. В другой камере, поменьше, находились двое местных бандитов, Пассатемпо и Терранова. Пишотта отпер обе камеры, и заключенные, обрадовавшись, последовали за ним в контору.
Арестованные граждане Монтелепре, соседи Гильяно, набились в помещение конторы и окружили Тури, стремясь обнять его в знак благодарности. Гильяно обнимал их в ответ, но не терял бдительности и краем глаза следил за карабинери. Соседей порадовал юмор, с которым действовал Гильяно: он унизил ненавистных полицейских и стал местным героем. Они сообщили Тури, что старшина хотел присудить им бастинадо, но капрал воспротивился и убедил того, что так они только разозлят население и над полицией нависнет угроза. Вместо этого их собирались на следующий день увезти в Палермо и допросить.
Гильяно держал лупару дулом вниз, чтобы случайный выстрел не поразил кого-нибудь в толпе. Эти люди были старше его, он знал их с самого детства. Своим обычным уважительным тоном Тури обратился к ним.
– Вы можете пойти со мной в горы, – сказал он, – или поехать пожить у родственников в других провинциях Сицилии, пока власти не одумаются.
Он подождал, но толпа хранила молчание. Двое бандитов, Пассатемпо и Терранова, стояли особняком. Настороженные, они как будто готовились к прыжку. Пассатемпо был приземистый, коренастый, крайне уродливый, с лицом, изуродованным оспинами, и раззявленным бесформенным ртом. Крестьяне прозвали его Скотиной. Терранова тоже не отличался высоким ростом, но походил скорее на хорька. Мелкие черты его лица были достаточно привлекательными, а губы складывались в искреннюю улыбку. Пассатемпо был типичным сицилийским бандитом, алчным и ненасытным, который крал скот и убивал за деньги. Терранова когда-то держал ферму, а преступником заделался после того, как двое сборщиков налогов попытались изъять у него лучшую свинью. Он убил их обоих, зарезал свинью и накормил мясом родных, а потом сбежал в горы. Эти двое объединили свои силы, но их выдали и поймали, когда они прятались в заброшенном амбаре на пшеничном поле в Корлеоне.
Гильяно сказал им:
– У вас выбора нет. Мы вместе уйдем в горы, а там вы либо останетесь под моим командованием, либо будете свободны. Но сейчас мне нужна ваша помощь, и, думаю, вы задолжали мне небольшую услугу.
Он улыбнулся им, пытаясь смягчить свое требование о послушании.
Прежде чем двое бандитов дали ответ, капрал карабинери совершил немыслимое – возможно, из уязвленной гордости сицилийца или из врожденной животной жестокости, а может, просто потому, что двое знаменитых бандитов, находившихся под его охраной, собирались сбежать. Он стоял в нескольких шагах от Гильяно – и вдруг с неожиданным проворством прыгнул вперед. Одновременно выдернул маленький пистолет, спрятанный под рубашкой. Гильяно схватился за лупару, чтобы выстрелить, но было уже поздно. Пистолет капрала оказался в метре от его лба. Пуля должна была поразить Гильяно прямо в лицо.