Все в ужасе замерли. Гильяно смотрел на пистолет, нацеленный ему в лоб. За ним корчилось, словно змея, красное от гнева лицо капрала. Однако пистолет двигался, словно в замедленной съемке. Как в кошмаре, когда ты падаешь и падаешь, но все равно понимаешь, что это сон и тебе не достигнуть дна. За миг до того, как капрал нажал на спуск, Гильяно ощутил глубокий покой и полное отсутствие страха. Глаза его не моргнули, когда капрал спустил курок, – наоборот, Гильяно сделал шаг вперед. Раздался металлический щелчок: боек ударил по дефектному патрону. Мгновение спустя капрала свалили на пол Пишотта, Терранова и Пассатемпо; он уже барахтался под грудой их тел. Терранова выдернул у него пистолет и отшвырнул в сторону, Пассатемпо вцепился капралу в волосы и пытался выдавить ему глаз, Пишотта выхватил нож и собирался перерезать капралу глотку. Гильяно вмешался вовремя.
– Не убивать! – негромко приказал он и оттащил их от ставшего податливым беззащитного тела капрала.
Затем поглядел вниз и содрогнулся от того, как буквально за секунду разгневанные бандиты изуродовали его. Ухо капрала было наполовину оторвано от черепа, из раны ручьем лилась кровь. Правая рука загибалась в сторону под неестественным углом. Один глаз тоже кровоточил, над ним свисал большой клок кожи.
И все равно капрал не был напуган. Он лежал перед Тури в ожидании смерти, и Гильяно ощутил внезапный прилив нежности к нему. Этот человек подверг его испытанию и подтвердил его бессмертие; этот человек засвидетельствовал, что смерть Тури не грозит. Гильяно поднял его на ноги и, к изумлению остальных, крепко обнял. Правда, потом сразу сделал вид, что просто помогает капралу удержаться на ногах.
Терранова изучал пистолет.
– Да ты счастливчик, – сказал он Гильяно. – Только один патрон был плохой.
Гильяно протянул за пистолетом руку. Терранова секунду поколебался, потом отдал оружие ему. Тури обернулся к капралу.
– Не делайте глупостей, – сказал он дружеским тоном, – и ни с вами, ни с вашими людьми ничего не случится. Я обещаю.
Капрал, все еще оглушенный и ослабевший после побоев, кажется, даже не понял смысла его слов. Пассатемпо шепнул Пишотте:
– Дай мне нож, я его прикончу.
Пишотта ответил:
– Здесь командует Гильяно, и все подчиняются ему.
Он сказал это без нажима, чтобы не разозлить Пассатемпо, который был готов убить кого угодно в любой момент.
Жители Монтелепре, освобожденные из-под ареста, начали расходиться – они не хотели стать свидетелями расправы над карабинери. Гильяно проводил капрала с охранниками в тюремное крыло и запер их в общей камере. Потом отправил Пишотту, Терранову и Пассатемпо обыскать остальные здания казарм Беллампо. На оружейном складе они нашли винтовки, пистолеты и автоматы, а также ящики с боеприпасами. Оружие навешали на себя, а ящики погрузили в телегу. Из казарм забрали несколько одеял и спальных мешков, Пишотта прихватил на всякий случай две формы карабинери. Потом Тури сел на место возницы, а трое остальных, поскольку телега была до краев заполнена награбленным добром, двинулись следом, разойдясь веером для охраны. Они быстро двигались по дороге к Кастелламмаре, и уже через час добрались до фермы, владелец которой одолжил Гектору Адонису телегу. Там, в свинарнике, они припрятали добычу. И помогли фермеру перекрасить телегу в оливковый цвет – краской, украденной с американского военного склада.
Старшина Роккофино вернулся из поисковой операции к ужину; солнце садилось, но оно пылало отнюдь не так яростно, как сам старшина при виде своих людей, запертых в тюремной камере. Он послал броневик обыскать дороги в поисках следов бандитов, однако к тому времени Гильяно уже укрылся в горах.
Об этой истории трубили газеты по всей Италии. Всего три дня назад убийство двух других карабинери наделало много шума, но тогда Гильяно считался очередным сицилийским головорезом, примечательным лишь своей жестокостью. Нынешнее его преступление было совсем другим делом. Благодаря уму и тактической сметке он одержал верх над национальной полицией, освободив своих друзей и соседей из-под очевидно несправедливого ареста. Журналисты из Палермо, Неаполя, Рима и Милана слетелись в Монтелепре, чтобы взять интервью у друзей и родных Гильяно. Его мать сфотографировали с гитарой Тури в руках – она утверждала, что он играет на ней, как ангел. (То была ложь – он едва научился сносно повторять мелодии.) Бывшие одноклассники говорили, что Тури так любит читать книги, что в школе его прозвали Профессором. Газеты с удовольствием смаковали эти подробности. Сицилийский бандит, который умеет читать! Они упоминали и про кузена Гильяно, Аспану Пишотту, который, как верный товарищ, последовал за ним, и задавались вопросом, что за человек мог внушить другому такую преданность.
В газеты попала старая фотография Тури – на ней ему было семнадцать, и он выглядел настоящим красавцем средиземноморского типа, отчего вся история приобретала необоримое очарование. А может, итальянцам просто понравилось, что Гильяно сохранил жизнь капралу, хотя тот и пытался его убить. Это было даже лучше, чем опера, – как в кукольных представлениях, популярных по всей Сицилии, где деревянные фигурки никогда не проливали кровь, а их плоть не разрывали пули.
Газетчики сожалели только о том, что Гильяно заодно освободил двух записных злодеев, Терранову и Пассатемпо, – пособничество им омрачало образ рыцаря в сверкающих доспехах.
Лишь одна миланская газета напоминала, что Сальваторе «Тури» Гильяно ранее убил трех членов национальной полиции и что для его поимки следует предпринять особые меры – ведь убийцу нельзя простить только потому, что он хорош собой, начитан и играет на гитаре.
Глава 10
Теперь и дон Кроче был наслышан про Тури Гильяно и полон восхищения в его адрес. Настоящий будущий мафиозо! Он использовал это слово по старинке: настоящее лицо мафиозо, настоящая женщина мафиозо – то есть самое лучшее, самое красивое, что только может быть.
Каким железным кулаком этот юноша может стать для дона Кроче! Каким боевым командиром! Дон Кроче охотно прощал ему тот факт, что пока Гильяно был для него занозой в заднице. Двое бандитов, сидевших в тюрьме в Монтелепре – опасный Пассатемпо и изворотливый Терранова, – оказались там с одобрения дона и не без его участия. Однако все это в прошлом – было и быльем поросло. Дон никогда не затевал ссоры, грозящие уменьшить его будущие прибыли. Теперь он собирался не сводить с Гильяно глаз.
Высоко в горах Тури и думать не думал о своей растущей славе. Он был слишком занят: строил планы, как добиться власти. Первой проблемой были двое бандитских главарей, Терранова и Пассатемпо. Он подробно расспросил их об аресте и пришел к выводу, что их выдали полиции намеренно. Они клялись, что их люди им верны и многие погибли в той ловушке. Гильяно обдумал это и решил, что мафия, служившая банде прикрытием и посредником, предала их. Бандиты отказывались ему верить. «Друзья друзей» никогда не нарушили бы священный кодекс омерты, от которого зависело и их выживание в том числе. Гильяно не настаивал. Вместо этого он официально предложил им присоединиться к своему отряду. Объяснил, что это нужно не только для спасения жизни, но и для обретения политического влияния. Подчеркнул, что бедных они грабить не станут. Половину добычи будут раздавать нуждающимся в провинциях, простирающихся от Монтелепре до пригородов Палермо. Терранова и Пассатемпо будут руководить собственными бандами, но под общим командованием Гильяно. Эти банды не смогут совершать никакие грабительские налеты без его одобрения. Вместе они будут править над всей территорией, прилегающей к Палермо, с городами Монреале, Монтелепре, Партинико и Корлеоне. Жестче всего станут обращаться с карабинери. Пусть теперь полицейские опасаются за свою жизнь, а не бандиты.
Те были поражены его дерзостью. Пассатемпо, классический преступник, не брезговавший изнасилованиями, мелким вымогательством и убийствами пастухов, немедленно начал прикидывать, как он может воспользоваться таким союзом, а потом прикончить Гильяно и забрать его долю награбленного. Терранова, любивший Тури и испытывавший большую признательность за свое освобождение, задумался, как бы потихоньку перенаправить этого одаренного юношу на менее опасный путь. Гильяно все это время наблюдал за ними с легкой улыбкой, словно читал их мысли и забавлялся.
Пишотта уже привык к грандиозным замыслам своего товарища детства. Он верил в него. Если Тури Гильяно говорил, что способен на какой-то поступок, Аспану Пишотта верил – так и есть. Поэтому теперь он слушал.
В ярком свете раннего утра, залившего горы золотом, они трое внимали Гильяно, который рассказывал, как вместе они освободят сицилийцев, помогут беднякам и разрушат власть мафии, аристократии и Рима. Скажи им это кто-то другой, они рассмеялись бы, но эта троица помнила то, что не забыл бы ни один человек: как капрал карабинери целился из пистолета в голову Гильяно. И спокойный взгляд Тури, полностью уверенного в том, что он не умрет, пока капрал спускал курок. Милосердие, проявленное им к капралу после того, как пистолет дал осечку. Все это были поступки человека, убежденного в своем бессмертии и заставляющего других разделить эту веру. Вот почему, глядя сейчас на этого прекрасного юношу, они поражались его красоте, храбрости и наивности.
На следующее утро Гильяно повел их троих – Аспану Пишотту, Пассатемпо и Терранову – вниз, на дорогу, которая бежала через равнину до Кастельветрано. Сам он заранее спускался вниз, чтобы разведать обстановку. Все они были одеты как простые рабочие.
Гильяно знал, что конвои грузовиков с продуктами проезжают по этой дороге по пути на рынки в Палермо. Проблема была в том, как заставить их остановиться. Обычно они мчались на большой скорости, чтобы отпугивать грабителей, а водители были вооружены.