– Как они тебе?
Тот пожал плечами и ответил:
– Все на одно лицо. И все мечтают попасть в Америку.
– Нам нужна там свежая кровь. Мы потеряли много людей и можем потерять еще больше. Каждые пять лет я приезжаю домой и увожу с собой человек двенадцать. Обучаю их самолично. Сначала мелкие поручения: выбить долг, припугнуть, обеспечить охрану. Проверяю их на верность. Потом, когда решу, что момент настал, и предоставляется возможность, даю им шанс отличиться. Но тут я очень осторожен. Зайдя так далеко, они должны осознать, что смогут всю жизнь прожить безбедно – при условии полной преданности. Все тут знают, что я подыскиваю людей для Корлеоне, и каждый мужчина в провинции мечтает повидаться со мной. Но сначала их отбирает мой брат. Никто не пройдет ко мне без его одобрения.
Майкл обвел взглядом прекрасный сад с пестрыми цветами, душистыми лимонными деревцами, древними статуями богов, выкопанными на античных руинах, и другими, поновее – многочисленных святых, с розовыми стенами, окружающими виллу. Очаровательная обстановка для отбора двенадцати убийц, новых апостолов.
Ближе к вечеру маленький «Фиат» снова появился у ворот виллы, и охранники пропустили его внутрь. За рулем сидел Андолини, а рядом с ним – девушка с волосами цвета воронова крыла и овальным личиком Мадонны. Когда она вылезла, Майклу стало ясно, что она действительно беременна; платье на ней, хоть и скромное – обычный просторный наряд сицилийки, – было не черным, а в отвратительные бело-розовые цветочки. Однако красота лица перевешивала уродство наряда.
Майкл удивился, заметив коротенькую фигуру Гектора Адониса, поднявшуюся с заднего сиденья. Адонис же и представил девушку. Звали ее Джустина. Она держалась без девичьей застенчивости; несмотря на семнадцать лет, лицо у нее было как у взрослой женщины, успевшей повидать в жизни немало трагедий. Она пристально всмотрелась в лицо Майкла, прежде чем наклонить голову в знак приветствия. Ему показалось, что она выискивает в его выражении признаки предательства.
Одна из старух отвела ее в спальню, а Андолини вытащил из машины ее багаж. При девушке был лишь маленький чемоданчик; Майкл сам занес его в дом.
В тот вечер они ужинали вместе – все, за исключением Андолини, который уехал на «Фиате». Гектор Адонис остался. За столом они обсуждали, как доставить Джустину в Америку. Дон Доменик сказал, что моторка, которая отвезет ее в Тунис, готова – ведь они не знали, когда появится Гильяно, а действовать после его приезда следовало очень быстро.
– Потому что никто не знает, каких чертей он приведет за собой, – с усмешкой вставил дон Доменик.
Питер Клеменца сказал, что он сопроводит Джустину в Тунис и убедится, что она села на специальный самолет со специальными документами, позволяющими без проблем въехать на территорию США. Сам он вернется на виллу. Когда Джустина доберется до Америки, то отправит кодовое слово, и главная операция по спасению Гильяно будет начата.
За едой Джустина говорила мало. Дон Доменик спросил ее, готова ли она отправиться этой же ночью с учетом того, как долго ехала днем. Когда та отвечала, Майкл понял, что могло привлечь в ней Гильяно. У нее были те же сверкающие черные глаза, решительно выступающий подбородок и четко очерченный рот, как у самых дерзких сицилиек; и говорила она так же царственно.
– Путешествовать приятней, чем работать, и легче, чем прятаться, – сказала она. – Я ночевала в горах и на пастбищах среди овец, так что помешает мне поспать в самолете? Уверена, там будет потеплее.
Она сказала это с заносчивостью юности, но руки ее дрожали, поднимая бокал.
– Я волнуюсь только за Тури – удастся ли ему спастись. Почему он не смог поехать со мной?
Гектор Адонис мягко произнес:
– Джустина, рядом с ним ты была бы в опасности. Он этого не хотел. Перевезти его будет труднее, потребуются дополнительные предосторожности.
Тут вступил Питер Клеменца:
– Лодка увезет вас в Африку перед самым рассветом, Джустина. Возможно, тебе лучше будет сейчас поспать.
– Нет, я не устала и все равно не смогу уснуть… Можно мне еще вина?
Дон Доменик наполнил ее бокал.
– Пей, это полезно для ребенка и тебе поможет отдохнуть. Гильяно передал какие-нибудь сообщения для нас?
Джустина печально улыбнулась:
– Я не видела его несколько месяцев. Аспану Пишотта – единственный, кому он доверяет. Нет, он не боится, что я выдам его, просто я – та самая слабость, посредством которой на него можно воздействовать. Наверняка он вычитал это в романах: там герой непременно гибнет из-за любви к женщине. Любовь ко мне он считает своей самой страшной слабостью, и поэтому никогда не сообщает мне о своих планах.
Майклу интересно было узнать больше про Гильяно – человека, которым он сам мог стать, останься его отец на Сицилии, человека, которым мог стать Санни.
– Как вы с Тури познакомились? – спросил он Джустину.
Рассмеявшись, она сказала:
– Я влюбилась в него, когда мне было одиннадцать. Это было почти семь лет назад, в первый год, когда Тури ушел в горы, но и тогда его хорошо знали в нашей деревне. Мы с младшим братом помогали отцу в поле, и папа дал мне пачку денег, чтобы отнести матери домой. Мы с братом были еще глупые, хвастались деньгами, потому что никогда раньше не держали в руках такой суммы. Двое карабинери увидели нас, отобрали деньги и посмеялись, когда мы стали плакать. Мы не знали, что делать, боялись идти домой и боялись возвращаться к отцу. И тут из рощицы вышел парень. Он был выше ростом, чем большинство сицилийцев, и шире в плечах. Как американские солдаты, которых мы видели во время войны. На плече у него висел автомат, но глаза были ласковые, карие. Он показался мне очень красивым. Он спросил: «Дети, почему вы плачете в такой дивный день? А вы, юная леди, не портите слезами свою красоту, иначе никто не возьмет вас в жены». Однако он смеялся, и видно было, что по какой-то причине ему приятно на нас смотреть. Мы рассказали ему, что случилось, а он снова засмеялся и сказал, что надо держаться подальше от карабинери, и что мы получили очень полезный урок, и хорошо, что так рано. Потом дал моему брату толстенную пачку купюр для нашей мамы, а мне – записку для нашего отца. Я до сих пор помню ее слово в слово. Там говорилось: «Не ругайте своих чудесных ребятишек, которые послужат вам в старости счастьем и утешением. Я дал им денег гораздо больше, чем вы потеряли. И помните: с этого дня вы и ваши дети под защитой ГИЛЬЯНО». Я подумала, что это такое чудесное имя – его надо писать только большими буквами. Я видела это имя в своих снах много месяцев. Только эти буквы. ГИЛЬЯНО. Но полюбила я его за то, с каким удовольствием он делал добрые дела. Ему доставляло искреннее удовольствие помогать другим людям. В этом он не изменился. Я по-прежнему вижу в нем эту радость, словно он получает больше, одаривая, чем те, кто принимает его дары. Вот почему люди на Сицилии любят его.
Гектор Адонис тихо ответил:
– Любили. До Портеллы-делла-Джинестра.
Джустина опустила глаза и горячо произнесла:
– Нет, его любят до сих пор.
Майкл быстро вставил:
– А как вы встретились снова?
– Мой старший брат был его другом. А мой отец, возможно, членом его банды. Я не знаю. Только моя семья и главари банды Тури знают, что мы поженились. Он заставил их поклясться, что они не выдадут тайну – из опасения, что власти арестуют меня.
Эта новость поразила всех сидящих за столом. Джустина сунула руку в карман платья и достала маленький кошелек. Оттуда она вытащила документ на плотном листке кремового цвета с сургучной печатью и протянула его Майклу, но Гектор Адонис взял его сам и прочел. Потом улыбнулся ей:
– Завтра ты будешь в Америке. Позволь, я сообщу родителям Тури хорошие новости?
Джустина залилась краской.
– Они всегда считали, что я забеременела незамужней, – сказала она. – Меньше уважали меня за это. Да, вы можете им сказать.
– А ты видела или читала когда-нибудь «Завещание», которое прячет Тури? – спросил Майкл.
Джустина покачала головой:
– Нет. Тури никогда не обсуждал его со мной.
Лицо дона Доменика стало ледяным, но он явно был заинтригован. Наверняка слышал про «Завещание», подумал Майкл, но не одобрял его. Сколько человек о нем знают? Уж точно не все на Сицилии. Только члены правительства в Риме, дон Кроче, семья Гильяно и тесный круг его приближенных.
Гектор Адонис сказал:
– Дон Доменик, могу я воспользоваться вашим гостеприимством и остаться здесь до тех пор, пока из Америки не прибудет известие, что Джустина добралась благополучно? Тогда я передам новость Гильяно. Думаю, это не займет больше одного дня.
Дон Доменик громогласно воскликнул:
– Вы окажете мне честь, дражайший профессор! Оставайтесь, сколько пожелаете. Ну а сейчас всем нам пора ложиться. Нашей дорогой синьоре не помешает поспать перед долгой дорогой, а я уже слишком стар, чтобы засиживаться допоздна. Аванти.
И он взмахнул рукой, словно птица крылом, отправляя всех по спальням. Гектора Адониса подхватил под локоть, чтобы проводить лично, а старухам поручил позаботиться об остальных гостях.
Когда Майкл проснулся на следующее утро, Джустина уже уехала.
Гектору Адонису пришлось задержаться на двое суток, прежде чем с курьером пришло письмо от Джустины – она сообщала, что уже в Америке. Где-то в этом письме содержалось кодовое слово, которое удовлетворило Адониса, и утром перед отъездом он попросил Майкла о разговоре с глазу на глаз.
Тот провел эти два дня в напряжении от предвкушения, мечтая поскорее попасть в Америку самому. Рассказ Питера Клеменцы об убийстве Санни пробудил в нем кое-какие предчувствия насчет Тури Гильяно. В его голове две эти личности тесно переплелись. В каком-то смысле они были похожи – оба отличались жизненной силой и властностью. Однако Гильяно был ровесником Майкла, и его интриговала слава этого человека; мысли о предстоящей встрече тревожили его. Он гадал, для чего Тури понадобился его отцу в Америке. И не сомневался, что поручение привезти Гильяно отец дал ему неспроста.