– Дорогой кардинал, – сказал Гильяно, – оповестите о содержании этого документа католическую церковь и министра Треццу. Вы видели доказательство того, что я могу свергнуть христианско-демократическое правительство. Моя смерть станет для вас катастрофой. «Завещание» будет храниться в безопасном месте, куда вам не добраться. Если кто-то из них усомнится во мне, пусть спросит дона Кроче, как я поступаю с врагами.
Спустя неделю после похищения кардинала Ла Венера бросила Гильяно.
Три года он пробирался по туннелю к ней в дом. В ее постели наслаждался женским телом, получал утешение и тепло. Она никогда не жаловалась, никогда не желала больше, чем доставить удовольствие ему.
Однако в ту ночь было по-другому. После того как они занимались любовью, Ла Венера сообщила, что переезжает к родственникам, живущим во Флоренции.
– У меня слишком слабое сердце, – сказала она. – Я постоянно думаю об опасности, которая тебе грозит, и не могу этого вытерпеть. Я боюсь, что тебя убьют на моих глазах. Карабинери застрелили моего мужа, словно дикого зверя, у порога нашего дома. Они продолжали стрелять, пока его тело не превратилось в кровавые лохмотья. Я боюсь, что это случится с тобой.
Ла Венера притянула его голову к своей груди.
– Слушай, – сказала она. – Слушай мое сердце.
И он послушал. От этого сбивчивого, гулкого стука Тури охватили жалость и любовь. Голая кожа ее крепкой груди была соленой от пота, вызванного скрытым ужасом. Она заплакала, и Гильяно погладил ее по густым темным волосам.
– Но раньше ты не боялась, – сказал он. – Ничего не изменилось.
Ла Венера резко помотала головой:
– Тури, ты стал слишком беспечным. У тебя столько врагов – влиятельных врагов! Твои друзья за тебя боятся. Твоя мать белеет при каждом стуке в дверь. Ты не можешь скрываться вечно.
– Но я-то не изменился! – ответил Гильяно.
Ла Венера заплакала снова:
– Нет, Тури, изменился. Ты убиваешь слишком легко. Я не говорю, что ты жесток, просто ты играешь со смертью.
Гильяно вздохнул. Он видел, насколько она напугана, и это наполняло его душу грустью, которой Тури сам не понимал.
– Тогда езжай, – сказал он. – Я дам тебе достаточно денег на жизнь во Флоренции. Когда-нибудь все это закончится. Не будет больше убийств. У меня есть план. Я не всегда буду бандитом. Моя мать сможет спокойно спать по ночам, и мы снова будем все вместе.
Гильяно видел, что Ла Венера ему не верит.
Утром, прежде чем он ушел, они опять занимались любовью, и их тела в неутолимой страсти в последний раз устремлялись друг к другу.
Глава 23
В конце концов Тури Гильяно удалось то, что не удавалось раньше ни одному политику или представителю власти. Он объединил все политические партии Италии в общем порыве: уничтожить Гильяно и его банду.
В июле 1949 года министр Трецца заявил в прессе о создании отдельной армии карабинери из пяти тысяч человек, так называемых специальных сил по борьбе с бандитизмом, не упоминая непосредственно о Гильяно. Газеты быстро сообразили, что это уловка со стороны правительства, которое не хочет, чтобы в Тури видели главную мишень. Они всячески превозносили правящую христианско-демократическую партию за столь решительные меры.
Национальная пресса восхищалась министром Треццей, гениально организовавшим свою пятитысячную армию. Туда набирали только холостяков, после которых не останется вдов, так что их семьи не подвергнутся преследованиям. Специальные силы из десантников, опытных солдат, будут снабжены броневиками, тяжелым вооружением и даже самолетом. Деревенскому бандиту точно не устоять перед таким натиском. А командовать ими будет полковник Уго Лука, один из величайших итальянских героев Второй мировой войны, сражавшийся против легендарного немецкого генерала Роммеля. Газеты окрестили его «итальянским Лисом Пустыни» с блестящими навыками ведения партизанской войны, чья тактика и стратегия быстро поставят на колени необразованного деревенщину Тури Гильяно.
В маленьких заметках добавлялось также, что главой тайной полиции на Сицилии назначен Фредерико Веларди. О нем практически ничего не было известно, кроме единственного факта – министр Трецца поставил его помощником полковника Луки.
За месяц до того состоялась судьбоносная встреча между доном Кроче, министром Треццей и кардиналом Палермо. Кардинал рассказал остальным о «Завещании» Гильяно с его разоблачительными бумагами.
Министр Трецца пришел в ужас. «Завещание» было необходимо уничтожить до того, как армия выполнит свою миссию. Он с удовольствием отозвал бы свой приказ о формировании специальных сил, которые уже собирались, но правительство находилось под непрерывным давлением со стороны левого крыла, утверждавшего, что власти покрывают Гильяно.
Для дона Кроче «Завещание» создавало, конечно, дополнительные проблемы, но они не уменьшили его решимости. Он все равно разделается с Гильяно – убийство шестерых его главарей не оставляло другой альтернативы. Однако Гильяно не должен умереть от рук «Друзей друзей» или его собственных. Его считают героем, и такая казнь станет слишком тяжелым преступлением даже для «Друзей» – им этого не забудут. Вся Сицилия возненавидит их.
В любом случае дон Кроче понимал, что ему придется учитывать интересы Треццы. В конце концов, этого человека он собирается сделать премьер-министром Италии. Дон сказал Трецце:
– Вот как мы поступим. У вас нет выбора – вам придется охотиться за Гильяно. Но постарайтесь сохранить ему жизнь до тех пор, пока я не уничтожу «Завещание». А я гарантирую, что сделаю это.
Министр хмуро кивнул. Потом щелкнул кнопкой интеркома и командным голосом распорядился:
– Пришлите ко мне инспектора.
Пару секунд спустя высокий мужчина с ледяными голубыми глазами вошел в кабинет. Он был худой, изысканно одетый, с лицом аристократа.
– Это инспектор Фредерико Веларди, – сказал министр. – Я собираюсь объявить о его назначении главой тайной полиции на Сицилии. Он будет координировать свои действия с главнокомандующим армии, которую я направляю туда.
Он представил мужчин друг другу и объяснил Веларди проблему с «Завещанием» и угрозой христианско-демократическому режиму.
– Дорогой инспектор, – обратился к нему министр. – Я прошу вас считать дона Кроче моим официальным представителем на Сицилии. Вы будете передавать ему любую информацию, которую он затребует, – в точности как мне. Вы понимаете?
Инспектору понадобилось время, чтобы переварить это последнее требование. Потом он понял. Его задача – информировать дона Кроче обо всех планах армии, направленных против Гильяно. Дон Кроче, в свою очередь, будет передавать эти сведения Гильяно, чтобы тот избегал поимки до тех пор, пока дон не решит, что его деятельности можно положить конец.
– Я буду передавать информацию дону Кроче? – возразил инспектор Веларди. – Но полковник Лука не дурак – он быстро сообразит, что возникла утечка, и, вероятней всего, исключит меня из круга посвященных.
– Если у вас с ним возникнут проблемы, – сказал министр, – направляйте его ко мне. Основная наша миссия – завладеть «Завещанием», и Гильяно должен быть жив и на свободе, пока это не произойдет.
Инспектор обратил свои холодные голубые глаза на дона Кроче.
– Рад буду служить вам, – сказал он. – Но я должен понимать одно. Если Гильяно будет пойман живым до того, как «Завещание» уничтожат, что мне следует делать?
Дону не надо было подбирать слова; он не являлся официальным лицом и мог говорить напрямую.
– Это станет непоправимой катастрофой.
Полковник Уго Лука, назначенный главнокомандующим специальными силами по борьбе с бандитизмом, стал объектом пристального внимания всех газет. Те расписывали его военные подвиги, его медали за храбрость, его тактический гений, его сдержанный характер и неприятие даже возможности провала. Газеты утверждали, что его бульдожья хватка как нельзя лучше подойдет для борьбы с беззаконием на Сицилии.
Первым делом полковник Лука изучил данные разведки по Тури Гильяно. Министр Трецца застал его в кабинете в окружении толстых папок с отчетами и вырезками из старых газет. На вопрос министра, когда армия отбывает на Сицилию, полковник вежливо ответил, что пока набирает персонал и что Гильяно определенно никуда не денется, сколько бы времени ни заняла подготовка.
За неделю полковник разобрался со всеми донесениями и пришел к некоторым выводам. Гильяно – мастер партизанской войны с уникальным методом тактического оперирования. При себе он держит не больше двадцати человек, включая главарей: Аспану Пишотту в качестве заместителя, Канио Сильвестро как личного телохранителя и Стефана Андолини как главу разведки и связного с доном Кроче и мафиозной сетью. Терранова и Пассатемпо командуют собственными бандами, и им позволено действовать самостоятельно, без прямых приказов Гильяно, если только не предпринимается совместная вылазка. Терранова занимается у Гильяно похищениями, а Пассатемпо – ограблениями банков и поездов.
Полковнику стало ясно, что в банде Гильяно не больше трехсот человек. Но как тогда, недоумевал он, банда держится вот уже шесть лет, как она подавила всех карабинери в провинции и полностью взяла под контроль северо-запад Сицилии? Как Гильяно и его люди не попались, когда значительно превосходящие их численностью правительственные войска обшаривали горы? Единственным ответом могло быть то, что Гильяно привлекал дополнительных людей – местных крестьян, – когда в них возникала нужда. А когда войска обыскивали горы, эти «временные» бандиты сбегали в свои деревни и на фермы, где вели жизнь обычных селян. Отсюда вытекало, что многие жители Монтелепре являлись тайными членами банды. Но главное, Гильяно пользовался такой поддержкой, что никто никогда не выдал бы его; призови он людей к революции, тысячи встали бы под его знамена.