В этот момент Гильяно понял, насколько безнадежны будут любые попытки объяснить этому человеку всю тяжесть его поступка. Да и с чего ему самому принимать это так близко к сердцу? Разве за эти годы он не отдавал приказы на совершение не менее страшных преступлений? Казнь парикмахера, распятие священника, похищения, убийства карабинери, беспощадное устранение доносчиков? Значит, Пассатемпо – животное и родился таким, а он сам кто, вождь Сицилии? Внутри у Гильяно зрело внутреннее сопротивление, нежелание вершить казнь. Однако он сказал:
– Я даю тебе время примириться с Господом. Преклони колени и произнеси молитву.
Остальные отступили от Пассатемпо, словно оставив его за невидимой чертой. Тот сделал вид, что опускается на землю, и тут его приземистый силуэт метнулся в сторону Гильяно. Тури шагнул ему навстречу и спустил курок. Пули встретили Пассатемпо в прыжке, однако тело его продолжало лететь вперед и при падении едва не задело Гильяно. Он сделал шаг в сторону.
Тем же вечером труп Пассатемпо нашли на горной дороге, которую патрулировали карабинери. К нему была приколота записка: «Так будет с каждым, кто предаст Гильяно».
Книга VТури Гильяно и Майкл Корлеоне1950
Глава 25
Майкл крепко спал, а потом внезапно, рывком, проснулся. Ощущение было такое, словно он вынырнул из глубокой ямы. В спальне царила полная темнота; Майкл закрыл деревянные ставни, чтобы отгородиться от бледно-лимонного света луны. В призрачном безмолвии он слышал лишь торопливый стук собственного сердца. Но чувствовал, что в спальне есть кто-то еще.
Он повернулся на другой бок и заметил нечто вроде более светлого пятна на полу среди всепоглощающей тьмы. Потянулся зажечь лампу возле кровати. Пятно оказалось отколотой головой Черной Мадонны. Он решил, что та упала со стола и этот звук его разбудил. Успокоенный, Майкл улыбнулся. И тут услышал возле двери какой-то шорох. Развернулся к нему и в полутени, куда не доходил оранжевый свет лампы, увидел темное худое лицо Аспану Пишотты.
Тот сидел на полу, прислонившись спиной к двери. Рот с усиками над верхней губой растянулся в торжествующую усмешку, словно говоря: охрана охраной, а убежище твое небезопасно.
Майкл бросил взгляд на свои часы, лежавшие на ночном столике. Они показывали три часа ночи.
– Странное время для визита, – сказал он. – Чего ты ждешь?
Затем вылез из постели, быстро оделся и открыл ставни. Лунный свет ворвался в комнату, словно призрак, возникающий и исчезающий по собственной воле.
– Почему ты меня не разбудил? – спросил Майкл.
Пишотта перекатился на ноги, словно змея, изготовившаяся к атаке.
– Люблю смотреть, как люди спят. Иногда во сне они выбалтывают свои секреты.
– Я никогда не выбалтываю секреты, – сказал Майкл. – Даже во сне.
Он вышел на террасу и предложил Пишотте сигарету. Они курили вместе; Майкл слышал, как Пишотта подавляет хрипы в груди, готовые прорваться кашлем. Лицо его казалось бледным в свете луны, голова напоминала череп.
Оба молчали. Потом Пишотта спросил:
– Так ты получил «Завещание»?
– Да, – ответил Майкл.
Аспану вздохнул:
– Тури доверяет мне больше, чем кому бы то ни было, – он доверил мне свою жизнь. Я единственный знаю, где он сейчас. Но «Завещание» он мне не доверил. Оно у тебя?
Мгновение Майкл колебался. Пишотта усмехнулся:
– Ты в точности как Тури.
– «Завещание» в Америке, – сказал Майкл. – В надежных руках. У моего отца.
Он не хотел, чтобы Пишотта знал, что оно сейчас на пути в Тунис, просто потому что никто не должен был этого знать.
Майкл едва ли не боялся задать следующий вопрос. У такого секретного визита могла быть только одна причина. Только из-за нее Пишотта рискнул бы прокрасться мимо охранников виллы: а может, его пропустили? Заключалась она в том, что Гильяно готов явиться.
– Когда приедет Гильяно?
– Завтра ночью, – ответил Пишотта. – Но не сюда.
– Почему нет? – спросил Майкл. – Здесь безопасно.
Пишотта рассмеялся:
– Но я-то сюда проник, правда?
Майклу неприятно было это признать. Он снова задумался, не пропустила ли охрана Пишотту по приказу дона Доменика. Может, его специально доставили сюда?
– Пусть решает сам, – ответил Майкл.
– Нет, – сказал Пишотта. – Я решаю за него. Ты обещал, что его семья будет в безопасности. Но дон Кроче знает, что ты здесь, и инспектор Веларди тоже. Повсюду шпионы. Что у тебя за план для Гильяно? Свадьба, юбилей? Похороны? Какую глупость ты собираешься втюхать нам? Считаешь, мы все ослы тут, на Сицилии?
Последние слова были произнесены с угрозой.
– План я тебе не раскрою, – сказал Майкл. – Можешь доверять мне или нет, это на твое усмотрение. Скажи, куда ты привезешь Гильяно, и я буду там. Не скажешь – завтра ночью я окажусь в Америке, пока вы с Гильяно будете бороться тут за жизнь.
Пишотта, усмехнувшись, заметил:
– Ты говоришь, как настоящий сицилиец. Годы в наших краях не прошли для тебя даром… – Он вздохнул. – Поверить не могу, что все подходит к концу. Почти семь лет борьбы и бегства, предательств и убийств… Но мы были королями Монтелепре – Тури и я, – и славы хватало для нас обоих. Он стоял за бедняков, я – за себя самого. Поначалу я не верил, но на второй год, как мы стали бандитами, он доказал это и мне, и остальным членам банды. Помнишь: я его заместитель, двоюродный брат, самый доверенный человек. Я ношу такую же золотую пряжку, как у него, – он мне ее подарил. Но я соблазнил дочку одного фермера в Партинико и обрюхатил ее. Отец девчонки пришел к Гильяно и пожаловался ему. И знаешь, что сделал Тури? Привязал меня к дереву и выпорол кнутом. Конечно, не на глазах у фермера и наших людей, такому позору он никогда меня не подвергнул бы. То был наш секрет. Но я понял, что, если ослушаюсь его еще хоть раз, он меня убьет. Таков наш Тури.
Он поднес руку ко рту; пальцы его тряслись. В бледном свете луны тонкие усики блестели, как отполированная полоска черной кости.
«Какая странная история! – подумал Майкл. – С какой стати он мне это рассказал?»
Они прошли назад в спальню, и Корлеоне захлопнул ставни. Пишотта подобрал с пола отколотую голову Мадонны и протянул ее Майклу.
– Я бросил ее на пол, чтобы разбудить тебя, – сказал он. – «Завещание» было внутри, так ведь?
– Да, – ответил Майкл.
Лицо Пишотты упало.
– Мария Ломбардо солгала мне. Я спрашивал, у нее оно или нет. Она сказала, что нет. А потом отдала тебе, прямо у меня на глазах… – Он горько усмехнулся: – Я был ей как сын. – Помолчал, а потом добавил: – А она мне как мать.
Он попросил еще одну сигарету. В графине на ночном столике еще оставалось вино. Майкл налил каждому из них по бокалу, и Пишотта с удовольствием выпил.
– Спасибо, – сказал он. – А теперь перейдем к делу. Я передам тебе Гильяно на подъезде к Кастельветрано. Поезжай в открытой машине, чтобы я тебя узнал, и двигайся по дороге из Трапани. Я перехвачу тебя там, где выберу сам. Если заметишь опасность, надень шляпу, и мы не появимся. Будь там перед рассветом. Как думаешь, ты справишься?
– Да, – Майкл кивнул. – Все уже договорено. Но должен тебе сказать одну вещь: Стефан Андолини вчера не приехал за профессором Адонисом. Профессор очень волновался.
Сначала Пишотта вроде бы удивился. Потом пожал плечами.
– Коротышку вечно преследуют неудачи, – сказал он. – А теперь пора прощаться. До завтрашнего утра.
Он взял руку Майкла в свои.
Внезапно для самого себя тот сказал:
– Едем с нами в Америку!
Пишотта покачал головой:
– Я живу на Сицилии всю свою жизнь и жизнь эту люблю. Поэтому согласен тут умереть, если придется. Но спасибо тебе.
Его слова странным образом тронули Майкла. Хотя они с Пишоттой были едва знакомы, он понимал, что этого человека нельзя отрывать от родной почвы и от сицилийских гор. Он слишком яростный, слишком кровожадный; его внешность и голос – это сама Сицилия. Никогда он не доверится чужой земле.
– Я проведу тебя через ворота, – сказал Майкл.
– Нет, – ответил Пишотта. – Наша встреча должна остаться тайной.
Пишотта ушел, а Майкл так и пролежал до рассвета без сна. Наконец-то он встретится с Тури Гильяно лицом к лицу; они вместе поедут в Америку. Интересно, каким окажется Гильяно? Он ведь настоящая легенда. Личность такой величины, что подчинил себе весь остров, оказал влияние на целую страну. Майкл поднялся с постели и распахнул ставни. Близилось утро; солнце карабкалось вверх по небу, бросая на море золотой отблеск, и по этой широкой дорожке света мчалась к пирсу моторная лодка. Майкл кинулся на пляж, навстречу Питеру Клеменце.
Они позавтракали вместе, и Майкл рассказал ему о визите Пишотты. Клеменца, казалось, не удивился, что Аспану проник на охраняемую виллу.
Остаток утра они разрабатывали план встречи Гильяно. За виллой наверняка наблюдают шпионы, отслеживающие любые перемещения; колонна автомобилей уж точно привлечет их внимание. Да и за Майклом все время будут следить.
Конечно, глава сицилийской тайной полиции инспектор Веларди не станет вмешиваться, но кто знает, каких предательств можно ожидать?
Покончив с планированием, они пообедали, а потом Майкл отправился к себе в спальню на дневной сон – ему хотелось отдохнуть перед долгой ночью. Питеру Клеменце еще предстояло позаботиться о деталях – раздать приказы своим людям, договориться о транспорте и отчитаться перед братом, доном Домеником.
Майкл закрыл в комнате ставни и лег на кровать. Тело его было как каменное, он никак не мог уснуть. В следующие двадцать четыре часа могут произойти самые страшные вещи. Его терзали дурные предчувствия. Однако дальше Майкл представил себе, как возвращается домой на Лонг-Айленд, как отец и мать встречают его у дверей и его долгой ссылке наступает конец.
Глава 26
На седьмой год жизни бандитом Тури Гильяно предстояло покинуть свое королевство в горах и бежать в Америку, где он был зачат, в Америку, про которую родители рассказывали ему в детстве. В благословенную страну, где есть справедливость для бедняков, а правительство не прислуживает богачам и где сицилийцу без гроша за душой можно сколотить капитал честным трудом.