дон чувствует себя в неприступном здании отеля «Умберто» в Палермо. У банды там был шпион – один из официантов. Он сообщил обычный график дона и расстановку его охраны. Благодаря этим данным Гильяно был уверен в успехе операции.
Тридцать человек по его приказу явились в Палермо. Он знал о визите Майкла Корлеоне и их обеде с доном, поэтому подождал, пока ему не сообщат, что Майкл уехал. Тогда двадцать его бандитов кинулись в атаку на главный вход в отель, чтобы оттянуть охрану из сада. Несколько мгновений спустя Тури с оставшимися десятью людьми взорвал бомбу под садовой оградой, проломив в ней дыру. Через эту дыру они проникли в сад. Там оставались всего пять охранников; одного Гильяно подстрелил, а остальные четверо сбежали. Тури кинулся в апартаменты дона, но те оказались пусты. Ему показалось странным, что их никто не охраняет. Тем временем второе подразделение банды прорвалось сквозь заградительный барьер и объединилось с ним. Они обыскали все комнаты и коридоры, но никого не нашли. Быстро улизнуть дон, при его крайней полноте, никак не мог, из чего вытекал логический вывод: он покинул отель сразу после отъезда Майкла. Впервые Гильяно пришло в голову, что дона Кроче предупредили о готовящемся покушении.
Отвратительно, думал Тури. Это должен был быть его финальный победный удар, устранение самого опасного противника. Какие баллады слагали бы о нем, найди они дона Кроче в том залитом солнцем саду! Но у него еще есть время. Он уезжает в Америку не навсегда.
На третье утро монах-капуцин, такой же сморщенный, как мумии на его попечении, передал ему записку от Пишотты. Там говорилось: «В доме Карла Великого». Гильяно сразу понял, о чем речь. Дзу Пеппино, главный возчик в Кастельветрано, который некогда помог ему остановить грузовики дона Кроче и с тех пор являлся тайным членом банды, держал шесть ослов и три телеги. Все три были расписаны сценами из легенды о великом императоре, и мальчишками Тури и Аспану называли его жилище домом Карла Великого. Время встречи было оговорено заранее.
В ту ночь, свою последнюю ночь на Сицилии, Гильяно пешком пошел к Кастельветрано. В окрестностях Палермо его поджидали пастухи, тоже тайные члены банды – его вооруженный эскорт. Они добрались до Кастельветрано с такой легкостью, что в голове у Гильяно промелькнуло подозрение. Город казался слишком незащищенным. Он отпустил своих телохранителей, которые сразу же растворились в ночи, а сам направился к маленькому каменному домику на границе городка, где во дворе стояли три расписные телеги – теперь со сценами из его собственной жизни. Это был дом дзу Пеппино.
Дзу Пеппино нисколько не удивился, увидев его. Он отложил кисть, которой расписывал одну из телег. Потом запер дверь и сказал Гильяно:
– У нас неприятности. Карабинери слетаются на тебя, как мухи на дохлого мула.
Гильяно ощутил прилив адреналина.
– Тут специальные силы? – спросил он.
– Да, – ответил дзу Пеппино. – Прячутся, улиц не патрулируют. Я видел их машины на дороге, когда возвращался домой. И кое-кто из возчиков говорил, что заметил их. Мы решили, они подкарауливают членов твоей банды, но даже не подозревали, что это можешь быть ты. Ты никогда не забирался так далеко на юг, в сторону от гор.
Гильяно задался вопросом, откуда карабинери могли узнать о встрече. Они выследили Аспану? Или Майкл Корлеоне с его людьми не умеют держать язык за зубами? А может, среди них завелся доносчик? В любом случае он не сможет встретиться с Пишоттой в Кастельветрано. Хорошо, что у них есть запасное место встречи – на случай, если один из них не явится на рандеву здесь.
– Спасибо, что предупредил, – сказал Гильяно. – Найди в городе Пишотту и сообщи ему. А когда поедешь в Монтелепре, загляни к моей матери и скажи, что я в безопасности, в Америке.
Дзу Пеппино произнес:
– Дай-ка старику обнять тебя. – Поцеловал Гильяно в щеку. – Никогда я не верил, что ты сможешь помочь Сицилии. Никто не может – никогда не мог. Ни Гарибальди, ни этот пустозвон Иль Дуче… Ну что, если хочешь, я запрягу мулов в телегу и отвезу тебя, куда надо.
Гильяно должен был встретиться с Пишоттой в полночь. Сейчас было всего десять часов. Он намеренно явился пораньше, чтобы разведать обстановку. И знал, что встреча с Майклом Корлеоне назначена перед рассветом. Запасное место встречи находилось в двух часах ходьбы от Кастельветрано. Нет, лучше дойти, чем ехать с дзу Пеппино. Он поблагодарил старика и нырнул в ночную тьму.
Встреча предстояла близ знаменитых древнегреческих развалин – акрополя Селина. К югу от Кастельветрано, близ Мадзара-дель-Валло, на заброшенном плато над морем возвышались его гордые руины, а за ними обрывались в воду скалы. Древний город Селинунт был разрушен землетрясением еще до Рождества Христова, но мраморные колонны и архитравы все еще стояли там – их раскопали экскаваторами. Сохранилась и главная улица, правда, почти неразличимая, поскольку ее завалило обломками прилегающих построек. Был там и храм с крышей, оплетенной виноградом, с дырами, как в черепе, и каменными колоннами, посеревшими и обветшалыми. Сам акрополь, главная крепость любого древнегреческого города, стоял на возвышении, и руины его смотрели вниз, на голую равнину.
Сирокко, страшный ветер пустыни, дул целый день. Теперь, с приходом ночи, с моря пополз туман, змеясь между развалин. Гильяно, утомленный долгим пешим маршем, вышел на утес, чтобы оглядеться.
Зрелище было настолько прекрасное, что на мгновение он забыл об опасности, которой подвергался. Храм Аполлона обрушился, превратившись в мешанину колонн. Другие старинные храмы сияли в свете луны – просвечивающие колоннады, обломки крыш да одна крепостная стена с зарешеченным окошком высоко наверху, пропускающим в черноту лунное сияние. Ниже акрополя, где стоял некогда город, торчала в окружении обломков одинокая колонна. То была знаменитая Иль-Фузо-ди-ла-Веккиа, «Старухина прялка». Сицилийцы настолько привыкли к древнегреческим памятникам, разбросанным по острову, что относились к ним с добродушной пренебрежительностью. Только иностранцы поднимали из-за них шум.
Иностранцы же откопали двенадцать величественных колонн, возвышавшихся теперь перед ним. Колонны были геркулесовых масштабов, но вокруг них – лишь обломки. У подножия этих двенадцати колонн, словно строй солдат перед генералом, располагалась каменная лестница, вырастающая прямо из земли. Гильяно сел на верхнюю ступеньку, прислонившись спиной к одной из колонн. Достал из-под куртки пистолет-пулемет и лупару, положил их на одну ступень ниже. Развалины затянул туман, но Тури знал, что услышит любого, кто попытается приблизиться, по шороху шагов, и потому не боялся, что враги появятся прежде, чем он их заметит.
Он был рад дать себе передышку; от усталости все тело ломило. Июльская луна проплыла над серо-белой колоннадой, потом зависла поверх утесов, за которыми начиналось море. За морем лежала Америка. Там была Джустина с их неродившимся ребенком. Скоро он будет в безопасности, и последние семь лет бандитской жизни растают, как сон. На мгновение Тури задумался, как будет жить, сможет ли он обрести счастье вдалеке от Сицилии. Его лицо озарила улыбка. Когда-нибудь он вернется и всех их удивит. Гильяно устало вздохнул, расшнуровал ботинки и стащил их с ног. Снял носки и с удовольствием коснулся ногами холодного камня. Вытащил из кармана пару диких груш; их прохладный сок отлично его освежил. Держа одну руку на пистолете-пулемете, лежащем рядом, Тури дожидался прихода Аспану Пишотты.
Глава 27
Майкл, Питер Клеменца и дон Доменик сели ужинать пораньше. Если встреча назначена на рассвете, то операция по вывозу Гильяно должна начаться с наступлением темноты. Они еще раз изучили план, и дон Доменик его одобрил. Он добавил одну деталь: Майкл должен быть безоружен. Если что-то пойдет не так и карабинери или тайная полиция их арестуют, ему не смогут предъявить никаких обвинений, так что он покинет Сицилию в любом случае.
Они посидели в лимонном саду за кувшином вина, а потом настало время ехать. Дон Доменик поцеловал брата на прощание. Притянул к себе Майкла и поцеловал его тоже.
– Передай мои наилучшие пожелания твоему отцу, – сказал он. – Я молюсь за тебя и желаю тебе удачи. И если когда-нибудь тебе понадобятся мои услуги, дай мне знать.
Втроем они отправились на причал. Майкл с Питером Клеменцей сели в катер, где уже ждала вооруженная охрана. Катер отошел, дон Доменик помахал им рукой. Майкл и Питер спустились в каюту; Клеменца сразу лег на одну из коек и заснул. У него выдался напряженный день, и им предстояло провести в море всю ночь до рассвета.
Прежний план они изменили. Самолет в Мадзара-дель-Валло, на котором они планировали улететь в Африку, будет использован как прикрытие; вместо него они поплывут на катере. На этом настоял Клеменца, говоря, что может контролировать дороги и охранять катер, а вот взлетную полосу, пусть даже маленькую, – нет. К ней слишком много подходов, а самолет слишком уязвим; он может превратиться в смертельную ловушку, еще не взлетев с земли. Скорость не так важна, как секретность; в море спрятаться легче, чем в небе. Кроме того, они могут пересесть на другой катер, а вот из самолета в самолет не перепрыгнешь.
Клеменца весь день отдавал приказы своим людям, рассылал их по разным участкам дороги на Кастельветрано; часть он отправил в городок Мадзара-дель-Валло. Они уезжали с интервалом в час; Клеменца не хотел, чтобы соглядатаи видели, как через ворота виллы проследует целый конвой. Машины разъезжались в разные стороны, чтобы запутать шпионов. Тем временем катер обогнул юго-западную оконечность Сицилии и ждал за горизонтом до рассвета, когда ему предстояло зайти в порт Мадзара-дель-Валло. Машины и люди должны были собраться там же. До Кастельветрано оттуда каких-то полчаса езды – даже с учетом крюка, который им придется сделать в сторону Трапани, где их должен перехватить Пишотта.
Майкл прилег на койку. До него донесся храп Клеменцы, и он восхитился тем, как этот человек может спать в такой момент. Майкл думал о том, что спустя сутки окажется в Тунисе, а еще через двенадцать часов – дома, с семьей. После двух лет изгнания он снова будет свободным человеком, не скрывающимся от полиции и не зависящим от своих покровителей. Сможет делать то, что хочет сам. Но только если переживет следующие тридцать шесть часов. Майкл принялся фантазировать о том, чем займется в первые дни в Америке, и под успокаивающий ровный гул мотора погрузился в сон.