Констанция озадачилась еще больше.
– У меня нет лохмотьев, – разочарованно сказала она, поеживаясь, – ведь я жена императора, ты забыл?
– Почти, – пробормотал механик, отводя взгляд от обнаженной красавицы, которая в задумчивости стояла посреди спальни, размышляя о том, что ей надеть даже за полчаса до возможной гибели, – только одежду все равно надо сменить. Надень платье служанки.
– Что ты задумал, Грегор? – поинтересовалась Констанция.
– Пока еще сам не знаю, – ответил Забубенный, – надо придумать, как избавиться от охраны. Главное, чтобы Хулачу раньше времени ничего не заподозрил. Ладно, залезь пока в постель. Я позову служанок.
Замерзшая жена императора нырнула под шкуры. Но беспокойство ее не покидало.
Выйдя на балкон, Забубенный осмотрелся. Ворота закрыты. Пожар в угловой башне стих. Монголы Хулачу-хана патрулировали стены и двор. Стояли на краю площадки, которую только вчера вечером отвоевал Егорша со своими орлами. Григорий попытался разглядеть, что твориться в недалеком селении Печ, но там все было тихо. Никаких вооруженных отрядов пока не появилось. Ни монгольских, ни венгерских. Забубенный вернулся в спальню. Констанция смотрела выжидательно.
– Как ты узнала о подземном ходе? – К механику, волей неволей, вернулся ненадолго трезвый рассудок, – туда легко подобраться?
– Этот замок строили тевтонцы, когда пытались закрепиться на этой земле, – сообщила Констанция, – потом его отдали венграм, но секрет хода сохранили. Великий магистр тевтонцев прислал мне ключ от тайной двери, словно знал, что придется воспользоваться.
– Догадливый, – кивнул Григорий.
– За первой дверью еще три двери. Две ложных, а одна настоящая. Ход начинается сразу за ней и ведет под стенами и лесом на берег реки.
– Ход узкий? – поинтересовался механик.
– Я знаю о подземелье только со слов магистра, – ответила жена императора, – сама я туда никогда не опускалась.
– Ладно, проберемся, а что потом? – не удержался Забубенный. – Ты знаешь дорогу? Куда бежать? Да и лошадей нет.
Констанция помолчала, но недолго. Посмотрела на Григория, словно рублем подарила.
– Нам надо только выбраться из замка, Грегор, – сказала Констанция, слегка тряхнув волосами, – а недалеко отсюда, почти сразу за лесом, стоит имение Шубичей. Это друзья. Они помогут. Дадут лошадей. Проводят до побережья.
Забубенный направился к двери, подумав о том, что это имение Каюк мог давно сжечь, но другого плана не было.
– Среди моих слуг есть двое пажей, – вдруг добавила она, – обученных искусству метать ножи. Они могут тебе пригодиться.
– Как их зовут? – механик остановился у самых дверей. У него уже созрел план.
– Иблио и Гюнтер, духовные сыновья покойного епископа, – королева перекрестилась, – но они не знают твоего языка. Позови их, если сможешь, вместе с фрейлинами, Изабеллой и Агнессой. Я сама сообщу им все.
Забубенный толкнул ногой дверь. Трое монголов стояли у дверей, двое в конце пролета на лестнице. А между ними сидели едва живые от страха семь человек – пять женщин и два худощавых подростка.
– Кто из вас Изабелла, – спросил Забубенный по латыни, в надежде, что его поймут, – и кто Агнесса?
Его поняли. Две девушки поднялись с холодных ступеней. Обе были в дорогих платьях, сразу видно, что не крестьянки, и обе красавицы. Одна блондинка, с длинными волосами, украшенными золотистым гребенем. Другая шатенка, невысокая, но статная девушка. Обе держались гордо, несмотря на свое положение.
Забубенный толкнул дверь и жестом указал внутрь. Девушки осторожно поднялись. Оглядываясь на монгольских солдат, вошли в спальню. Забубенный продолжил допрос.
– Иблио и Гюнтер, – проговорил он громко, указав на ту же дверь.
Пажи, пройдя между монголами, последовали внутрь.
– А этих, – приказал Забубенный двум монголам с лестницы, указав на оставшихся девушек, одетых попроще, – отвести вниз и ждать там.
Девушки, не поняли ни слова по-монгольски, но затрепетали. Уж больно грозен был Забубенный. Монголы ожили, и, подтолкнув копьями пленниц, повели вниз, надеясь, что им дадут разрешение позабавиться с теми напоследок.
Тут механик заметил двух черниговцев из отряда Егорши. Они молча подпирали стену, ожидая выхода механика. Один из них был с мечом, другой с арбалетом.
– А где Егорша? – спросил Забубенный, только сейчас вспомнивший, что не видел командира черниговского спецназа со вчерашнего вечера.
– В башню ушел оружье диковинное смотреть, – ответил один из ратников, – велел нам тут тебя дожидаться.
– Дай-ка мне свой самострел, – сказал Забубенный, – он мне может пригодиться. А вы оба идите к воротам, скажите, что я вас прислал на усиление. И передайте Каюку, что сам скоро буду.
Черниговцы подивились странному приказанию, на воротах народу хватало и без них, но подчинились. Приказ есть приказ. Перед дверями в спальню осталось только двое монголов, вооруженных копьями и щитами. Глядя в спины спускавшихся по лестнице черниговцев, Григорий подумал, что больше может с Егоршей и не увидеться.
Когда Забубенный вернулся в спальню, Констанция уже все рассказала своим придворным. Обе фрейлины с опасением, но и с надеждой посмотрели на механика. Но Констанция потратила время не только на рассказы. За ее огромной постелью, обнаружилась комнатка для прислуги, которой надлежало все время быть рядом. Там хранилась и одежда служанок. Ее личные наряды, как выяснилось, занимали целый этаж в башне, но этот этаж располагался ниже. «Впрочем, – решил Забубенный, – это только на руку».
Констанция с помощью Изабеллы и Агнессы уже почти переоделась в зеленое платье, попроще. Это, конечно, тоже был не спортивный костюм – в нем Констанция походила на жену обедневшего купца, но и не расшитое золотом чудо, в котором от нее за версту веяло королевским величием. В таком виде она могла затеряться среди других женщин.
– Фрейлинам тоже надо сменить имидж, – приказал Григорий, глядя на их дорогие платья, – пусть переоденутся крестьянками.
Когда Констанция перевела девушкам, что им придется расстаться со своими нарядами, Изабелла, скорчила недовольную гримасу и тряхнула своими золотыми волосами так, что гребень едва не вылетел из ее прически.
– И побыстрее, – приказал Забубенный, – время не ждет.
Придворные красавицы нехотя подчинились, удалившись в комнату прислуги, и стали с отвращением копаться в дешевых вещах.
– Ключ нашелся? – спросил механик.
Жена императора сняла с шеи довольно массивный ключ, висевший на золотой цепочке. Механик одобрительно кивнул.
– Эти отроки, – продолжал раздавать указания Забубенный, став поневоле снова командиром отряда, – Они действительно умеют кидать ножи?
Констанция перевела вопрос. Худощавые и белобрысые немецкие отроки молча кивнули.
– А ножи-то есть? – уточнил дотошный механик.
Отроки, наклонившись, вынули по тонкому стилету из своих высоких башмаков.
– Хитро, – кивнул Забубенный, а про себя подумал: «Интересно, кто же их научил? Надо будет держать ухо востро с этими отроками. А то пырнут в спину, и поминай, как звали». Вслух же сказал:
– Я выхожу первым и убиваю охранников у дверей. Дальше мы быстро спускаемся вниз и расправляемся там с оставшимися тремя солдатами. Я стреляю из арбалета. Вы метаете в них ножи. Надеюсь, попадете. И до рукопашной не дойдет. Другого шанса у нас не будет. Все понятно?
Констанция прошептала им что-то по-немецки. Отроки кивнули. В глазах у них появился нездоровый блеск. «Да они маму родную прирежут ради королевы, – подумал Григорий, – а, если придется, то и меня заодно». Эти отроки все меньше нравились Григорию, но делать было нечего.
Во дворе послышался стук лошадиных копыт. Одним прыжком Забубенный выскочил на балкон. Через открытые ворота в замок въезжал монгольский отряд. Изрядно потрепанный, но человек пятьдесят еще в нем насчитывалось. Впереди всех на скакуне восседал хан Каюк. «Все, – взял себя в руки Забубенный, – момент настал».
Он поднял свой заряженный арбалет, стоявший в углу спальни. Взял его в одну руку. Оружие было не из легких, но далеко носить его механик и не собирался. Во вторую руку он взял арбалет черниговского ратника. И, приблизившись, толкнул дверь.
Перед ним возникли две широкие спины в кожаных доспехах. Но убивать монголов в спину Забубенный не стал. Это было подло.
– Эй! – крикнул он негромко, и когда удивленные нукеры обернулись, спустил курки. Выронив из рук копья и щиты, мертвые нукеры повалились на каменные ступени. Путь был свободен.
Но Григорий не торопился бежать. На глазах у изумленных немецких отроков он перезарядил арбалеты, мысленно молясь о том, чтобы охранники снизу не заподозрили ничего в услышанных звуках, и, только после этого кивнул всем, кто был в спальне, задержавшись глазами на Констанции:
– Пошли!
Небольшой отряд с мятежным механиком во главе и отроками за его спиной осторожно направился вниз. Миновав три пролета, Забубенный увидел остальных пленных женщин из свиты Констанции. Они стояли в углу, напротив главного входа в башню. А за их спинами виднелась какая-то дверь, ведущая, видимо, в подземелье. Рядом расположились монголы, пожиравшие похотливыми взглядами пленниц. Есть ли кто-нибудь еще в дверях, Григорий сверху не видел, но особого шума пока не было. Значит, Каюк и Хулачу обмениваются информацией. Но это не надолго. Надо спешить. Иначе, скоро здесь будет очень многолюдно. Каюк придет за своей добычей.
И Забубенный спустил курок первого арбалета. Ближний монгол рухнул со стрелой в боку. Увидев Забубенного с арбалетами на перевес, другие монгольские нукеры среагировали быстро, но не мгновенно. Один поднял щит и спасся, арбалетный болт завяз в нем. А другого поразил метким броском один из отроков. Брошенный стилет вонзился в шею дюжему воину, умертвив мгновенно.
Но один охранник был еще жив. Он опустил щит и метнул копье в сторону нападавших. Григорий увернулся, бросив ненужные арбалеты на пол. Копье, прошив тело насквозь, пригвоздило к стене отрока. Кажется, это был Гюнтер. Из-за спины раздался женский крик, но механик не оглядывался, выхватив меч. Однако сразиться в рукопашную не пришлось. Иблио метнул свой стилет и последний монгольский воин, также пораженный в узкую щель между доспехом и шлемом, упал замертво. С охранниками было покончено.