Ситцевый бал
ПОЗДНИЕ ГОСТИПьеса в одном действии
АРЕФЬЕВ, около 40 лет.
ЛЮДМИЛА, его жена, моложе.
ОЛЕГ, 26 лет }
ЗИНА, 23 года } из бригады Арефьева.
Наши дни.
Предвечерье. Осень.
Квартира, где недавно поселились Арефьевы.
Стол накрыт к чаю.
А р е ф ь е в старательно, но не очень успешно завязывает перед зеркалом галстук. Л ю д м и л а, сидя в кресле, просматривает журнал.
А р е ф ь е в (досадливо). Не получается у меня, Люда. Так привык к водолазкам, что разучился завязывать галстук.
Л ю д м и л а. Галстук всегда был твоим слабым местом. (Встает с кресла, идет к мужу.)
А р е ф ь е в. Но такой гигантский морской узел у меня впервые.
Л ю д м и л а. Я по последней моде, тонюсеньким узлом. (Принимается завязывать.) Будь я ревнивой, могла бы подумать, что ты идешь на свидание, а не на собрание.
А р е ф ь е в. А ты до сих пор не заметила, что на отчетно-выборное я иду… не преувеличиваю, Людочка… иду действительно как на праздник.
Л ю д м и л а (улыбаясь). Особенно с тех пор, как тебя стали избирать в партбюро цеха.
А р е ф ь е в. Как время летит! Подумать только, сегодня я отчитываюсь уже в пятый раз.
Л ю д м и л а (любуясь завязанным галстуком). Элегантно… Костя, отчитывается секретарь партбюро.
А р е ф ь е в. Но я тоже не мертвой душой в бюро числился. Ты почему во вторник одна в кино пошла? Потому что я целый вечер сидел с Косенковым над сегодняшним отчетным докладом. И порядком спорили.
Л ю д м и л а (разливая чай). Надеюсь, в шестой раз тебя не изберут.
А р е ф ь е в. Ты отвод мне даешь?
Л ю д м и л а. Костя, я серьезно. Тебе надо как-то разгрузиться. Третий курс и в заочном самый трудный. Перевальный.
А р е ф ь е в. Знаю, Люда. Но отказываться не собираюсь.
Л ю д м и л а. А вдруг тебя не выдвинут?
А р е ф ь е в (садится за стол). Честно говоря, меня одно волнует: как бы первым с моей кандидатурой не выскочил Добрынин. По обыкновению.
Л ю д м и л а. Семен Петрович?
Арефьев кивнул.
Но когда такой человек выступает первым — это, по-моему, только почетно. Он тебя любит…
А р е ф ь е в (улыбается). «Любит»? Неточное определение, товарищ преподаватель русского языка и литературы. На тройку. Любишь меня ты, а Добрынин меня…
Л ю д м и л а. Скажешь «уважает» — получишь двойку. За бедность языка.
А р е ф ь е в. Он мне верит. Полагается на меня, как на себя… Не знал, что ты беседуешь с Семеном Петровичем обо мне.
Л ю д м и л а. Он весной к нам на родительское собрание приходил.
А р е ф ь е в. Понятно, ведь его внук, кажется… Егорка у вас учится.
Л ю д м и л а. Мы с Добрыниным встречаемся и на горсоветской комиссии.
А р е ф ь е в. Представляю, какого жару дает там старик.
Л ю д м и л а. Да, он может.
А р е ф ь е в. Умеет старик до сердца добраться. Жаль, давненько мы с ним не толковали обстоятельно.
Л ю д м и л а. Странно, он еще ни разу не был у нас на этой квартире.
А р е ф ь е в (досадливо). Дважды договорились посидеть побеседовать. В последний раз совсем недавно. А у меня — вот незадача! — то сессия райсовета, то Олю из пионерлагеря забирал.
Л ю д м и л а. И ты не предупредил Семена Петровича?
А р е ф ь е в. Пришлось через нормировщицу: мы ведь сейчас в разных сменах.
Л ю д м и л а. Позвонил бы.
А р е ф ь е в (махнул рукой). Из автомата у меня разговор не получается. Уж ты, Людочка, хорошо это знаешь. А здесь мы с тобой еще бестелефонные.
Л ю д м и л а. Сегодня же извинись перед Добрыниным. Я его на той неделе у Дворца культуры встретила. Хмурый какой-то.
А р е ф ь е в. Хмурый-хмурый, а как начинает на собраниях меня расписывать, хочется сквозь землю провалиться.
Л ю д м и л а. Я, правда, с Добрыниным на ваши цеховые темы не беседую, но у меня такое впечатление, что ему больше критика по душе.
А р е ф ь е в. Впечатление, умница моя, правильное. Но, как говорится, нет правил без исключения. Если бы слышала, как старик подает мою кандидатуру, изрекла бы свое любимое «антипедагогично».
Л ю д м и л а. Ты не школьник, а Добрынин не твой педагог. В конце концов, если сам «король фрезеровщиков» считает нужным поддержать бригадира, с которым, кстати, соревнуется, значит…
А р е ф ь е в (отставляет чашку). Опаздываю! (Вскакивает.)
Л ю д м и л а (помогает ему надеть пиджак). Ни пуха тебе ни пера, Костя.
А р е ф ь е в (в дверях). Хочешь, чтоб я тебя к черту послал? Не выйдет, Людочка. (Убегает.)
Затемнение.
Прошло более четырех часов. Та же комната.
За маленьким столиком при свете настольной лампы Л ю д м и л а просматривает ученические тетради. Смотрит на часы.
И в это время из передней доносится звонок.
Л ю д м и л а (торопливо идет в переднюю). Опять ключ забыл… (Через несколько секунд возвращается с Олегом Батуриным, явно удивленная его неожиданным поздним приходом.)
О л е г. Неужели Константин Игнатьевич еще не вернулся?
Л ю д м и л а. Почему так удивляетесь, Олег?
О л е г (разводит руками). Людмила Степановна, собрание закончилось два часа назад. (Смотрит на часы.) Даже два десять.
Л ю д м и л а. В этой квартире у нас еще нет телефона, и Костя не смог предупредить… Что вы так на меня смотрите?
О л е г (нерешительно). По-моему, тут…
Л ю д м и л а. Какой-то вы, Олег, загадочный. Смотрите на меня с соболезнованием, словно Костя к другой женщине пошел.
О л е г. Что вы, Людмила Степановна?! Просто произошла неприятность, и Константин Игнатьевич от огорчения, наверное, по улицам бродит.
Л ю д м и л а. Что случилось?
Олег отвернулся.
Перестаньте мямлить!
О л е г (собравшись с духом). Не переизбрали.
Л ю д м и л а (тревожно). Большинство против Кости?
О л е г До голосования не дошло. Самоотвод.
Л ю д м и л а (весело). «Неприятность», «огорчение». Вам, холостяку, не понять, что хорошие мужья обычно соглашаются с мудрыми советами жен.
О л е г (поражен). Вы… вы посоветовали… дать самоотвод?
Л ю д м и л а. Что вы! Я только попросила Костю: разгрузись, иначе не вытянешь третий курс… Как вы переживаете за своего бригадира! (Спохватилась.) Садитесь, Олег! Садитесь, не могу гостя у двери держать.
О л е г. Я не гость… Я… гонец с дурной вестью.
Л ю д м и л а. Какое там — дурной. Поймите, это я посоветовала Косте. Садитесь. Сейчас подогрею блинчики с мясом.
О л е г. Спасибо, не хочется.
Л ю д м и л а. «Не хочется». А домой придете — на консервы накинетесь. Знаю я ваши холостяцкие меню. (Открывает сервант, вынимает посуду.)
О л е г. Людмила Степановна, я, конечно, извиняюсь… но… но Константина Игнатьевича… заставили просить самоотвод.
Л ю д м и л а. «Заставили»? Костю? Кто же, интересно, смог его заставить?
О л е г. Было одно выступление. Поверьте мне, сплошная демагогия.
Л ю д м и л а. И мой муж не поставил демагога на место? Не верю.
О л е г. И я не поверил бы, скажи мне кто-нибудь перед собранием, что против нашего бригадира выступит Добрынин…
Л ю д м и л а (роняет тарелку). Семен Петрович против Кости?!
О л е г (подбирая осколки тарелки). Битая посуда, мама говорила, к счастью. Значит, Константин Игнатьевич и вся наша бригада сумеют дать отпор Добрынину.
Л ю д м и л а (повторяет). Семен Петрович против Кости?!
О л е г. Нельзя сказать — совсем против. Можно считать — критика. Но с явным преувеличением.
Л ю д м и л а. И… и никто не поправил Добрынина?
О л е г (смущенно). Полагалось бы выступить мне. Сейчас грызу себя. Но на собрании я, извините, Людмила Степановна, как-то растерялся. Поймите, все в цехе знают: Константин Игнатьевич взял меня в бригаду совсем зеленым да еще не шибко дисциплинированным, сделал из меня фрезеровщика, дал рекомендацию в кандидаты партии. (Оживился.) Вот! Это меня и остановило! Оробел. Разве можно, подумал, кандидату против ветерана Добрынина выступать?! (Смущенно.) Считаете, я не прав?
Л ю д м и л а (сухо). Настоящая правда не знает табеля о рангах. Если совесть тебе подсказывает, отстаивай свое мнение перед кем угодно. Не обижайтесь, Олег, но я думаю так. Только так.
О л е г (после паузы). Тут, Людмила Степановна, еще одно… еще один нюанс был. Могли подумать, что я не бригадира от несправедливости защищаю, а себя выгораживаю. (Заметив, что Людмила не понимает.) Ведь Добрынин и меня… зацепил.
Л ю д м и л а. Как это понять — «зацепил»?
О л е г. Критиковал-то он Константина Игнатьевича. А меня вроде для доказательства называл.
Л ю д м и л а. Для доказательства чего?
О л е г. Как бы вам сказать?..
Л ю д м и л а. Как Добрынин сказал.
О л е г. Он сформулировал вроде так: нетерпимые поступки… некоторых рабочих из передовой бригады товарища Арефьева.
Л ю д м и л а. Костя возразил ему?
О л е г (разводит руками). К моему удивлению… к всеобщему… Константин Игнатьевич промолчал. А когда стали выдвигать кандидатуры и послышались голоса «Арефьева!», «Арефьева!», Константин Игнатьевич вдруг попросил слово для самоотвода. Ну говорят: «Не принимать самоотвод!» Пришлось даже на голосование ставить. У Добрынина хватило совести воздержаться. Почти половина проголосовала, чтобы самоотвод не принимать. А остальные подумали: «Раз человек просит, надо уважить…» Как назло, в нашей бригаде, кроме Константина Игнатьевича, одни кандидаты — права голоса еще не имеем. А то, будьте уверены, мы не допустили бы. Поглядели бы вы на Зину…