(тревожно). У меня всего час сорок. А потолковать с Викой я обязана.
Н а с т я. Ничем помочь не могу.
С т е п и ч е в (с несвойственной ему быстротой и решительностью). А я уверен: стоит мне только исчезнуть — и Вика тут же появится. (Быстро надевает плащ.) Суть в том, Татьяна Степановна, что…
Н а с т я. Товарища… пенсионерку совершенно не интересует суть вашего дела.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Конечно. Пенсионерку сейчас интересует только дело, ради которого она здесь.
С т е п и ч е в (стремительно). Желаю вам успеха, Татьяна Степановна… Всего вам доброго, Анастасия Павловна. (Выбегает.)
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Простите, Анастасия Павловна, я, кажется, ненароком спугнула вашего гостя.
Н а с т я. Это не мой гость.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Все равно. Я обязана повидать Вику.
Н а с т я. Догадываюсь зачем.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. И я догадываюсь, что вы догадываетесь.
Н а с т я. Тогда давайте откровенно, без Вики. (Подсаживается к ней.) Начинайте, слушаю. (Насмешливо.) «Какая ужасная теперь молодежь! Вот в наше время!..» (Раздражена насмешливой улыбкой Татьяны Степановны.) Что ж вы молчите?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Верно, хорошая молодежь в мое время была.
Н а с т я. Вот-вот! «Поголовно сдали испытания на значок ГТО! Магнитку построили, Кузнецк!..»
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. И Днепрогэс. И многое еще построили. И отстояли. Но, главное, и вы все, что потребуется, построите. И отстоите, коли потребуется. (Кладет ей руку на плечо.) Слушай, почему тебе так хочется, чтобы я про тебя плохо подумала? Думаешь, меня против тебя настроит вот эта штучка? (Показывает на фирменную этикетку, прикрепленную к модной блузе на нагрудном кармашке.) Да ты хоть десять заграничных этикеток прикрепи, а все равно испытания на ГТО сдашь.
Н а с т я. К вашему сведению, на четвертую ступень уже сдала. Только не от высокой сознательности — просто хочу сберечь талию. Готовлюсь сдать испытания на третью ступень — это совсем преображает фигуру. Не знали?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Знаю, и покрепче испытания тоже выдюжишь. (После паузы.) Не согласна?
Н а с т я (помолчав). Речь сейчас о другом: я категорически против Викиного… ну как тут сказать… романа с Вадимом.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Категорически? А не подумала, что так нельзя? Или никогда не любила?
Н а с т я. Мою любовь… (Махнула рукой.)
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Разлучница?
Н а с т я (гордо). Мне никакие разлучницы не страшны! (После паузы.) Меня сапогом в душу сам… «возлюбленный»…
Входит В и к а, она настолько взволнована, что С т е п и ч е в вынужден поддерживать ее за локоть…
В и к а (Татьяне Степановне). Вы от Вадика?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. От его друзей.
С т е п и ч е в. Суть в том, что…
Н а с т я (досадливо). Да не вмешивайтесь в их дела.
С т е п и ч е в (с неожиданной твердостью). Я должен объяснить. (Татьяне Степановне.) Когда я сказал Вике, что вы к ней с Дальнего Востока, она так разволновалась, что я обязан был помочь ей подняться на третий этаж.
В и к а (Татьяне Степановне). Вадим решил не отвечать мне, да?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Вадим не мог из больницы писать.
В и к а. Он в больнице?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Возможно, уже выписали. Я-то улетела еще в субботу.
В и к а (укоризненно). И только сегодня зашли!
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Вика, я к тебе сейчас из Ленинграда. Дочка там рожала.
Н а с т я. И кто у вас?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Внучка. Третья. Обе мои дочери только девочек рожают.
В и к а (нетерпеливо). Почему Вадим в больнице?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. С десяти метров в реку прыгнул. Холодную, осеннюю.
В и к а (по-детски жалобно). Мама! (Закрывает лицо руками.)
Н а с т я. Бросился спасать утопающего?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Почти так, Настя. Но только не человека, а измерительный аппарат. Очень ценный. Золотом за него плачено. Правой рукой зацепился за стальную ферму.
В и к а. Его друзья обязаны были мне сообщить…
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Они и сообщили. Но ты не ответила на их телеграмму.
В и к а (недоуменно). Какую телеграмму?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Мне сын говорил, срочную послали.
В и к а. Я не получала. (Насте.) Правда?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Володя говорил, ребята для скорости послали на дирекцию института.
С т е п и ч е в. Странно, уж вас, Настя, телеграмма не миновала бы.
В и к а (подбегает к Татьяне Степановне). Расскажите все, все! Ничего не скрывайте!
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Чего теперь скрывать, состояние Вадима было… не из легких. Он ведь и голову зашиб. Сознание потерял. Врачи сказали: требуется круглосуточное дежурство. И мы, шестеро хетагуровок, дежурили по ночам в палате.
Вика так потрясена, что падает в кресло и как бы зарывается в него.
Потом ему полегчало. Когда я пришла прощаться, уже, можно сказать, в норму приходил. А в Ленинграде телеграмму получила: выздоровление идет полным ходом. (Достает из сумочки телеграмму.) Вот.
Вика стремительно бросается к ней, берет телеграмму — и снова в кресло.
С т е п и ч е в. Вы сказали, дежурили хетагуровки. Простите мне невежество: я только бегло знаю, в чем суть этого термина.
Н а с т я. Неуместный вопрос в такой момент.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Отчего же неуместный? (Посмотрела на часы.) Если ты, Вика, не против, объясню товарищу.
Вика, однако, поглощена телеграммой.
И тебе полезно знать. (Насте.) И вам.
Н а с т я. Я историю комсомола хорошо знаю.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Валя Хетагурова приехала строить Комсомольск-на-Амуре еще в тридцать втором. Одной из первых, по комсомольской путевке. Было трудно… И Валя…
Н а с т я (прерывает ее). И Валя удачно вышла замуж?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Полюбила. И он ее полюбил. Из комсостава, тогда их офицерами еще не называли.
Н а с т я (смотрит на Вику). Все равно не рядовой сапер.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. На Дальнем Востоке такие стройки тогда были, что каждый человек на учете… Парни едут, а девчат не густо.
В и к а. Татьяна Степановна! (Заглядывая в телеграмму.) Кто такой Дербенев?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Хирург. Очень хороший. Его в область на консультации приглашают. (Степичеву.) Ну и в тридцать седьмом Валентина Хетагурова обратилась через газеты и по радио: приезжайте, девушки, на Дальний Восток! И откликнулись девчата отовсюду. Я тоже хетагуровка. Наш эшелон из Ленинграда уходил. Провожали нас с цветами, с подарками, хотя кое-кто в душе сомневался, выдержим ли мы дальневосточные трудности. Провожали нас такой, помню, песней… (Тихо напевает.)
«Поезжайте, девушки,
Не скучайте, девушки…»
С т е п и ч е в (подпевает).
«Слышится последний гудок».
Н а с т я. Вы откуда знаете?
С т е п и ч е в. Старая пластинка сохранилась. У мамы… У родителей. Песня Дунаевского. (Подпевает Татьяне Степановне.)
«Не грустите, девушки,
Напишите, девушки,
Как вас встретил Дальний Восток».
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Хорошо встретил. Но чего скрывать, трудно было. Конечно, не так, как первым — кто Комсомольск-на-Амуре строил. Но и мы до Хабаровска семнадцать суток по России добирались. И хоть май был, вслед за льдами трое суток из Хабаровска плыли до нашего пункта. Жить в палатках, корчевать тайгу, возить воду на лошадке из Амура, даже до головы извозюкаться в болоте не так уж приятно. А держались. Но вот когда в конце мая выпал снег на полметра…
В и к а. Вадик писал, у них второго сентября выпал снег. (Насте.) Помнишь?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Вадик в теплом домике живет. А хетагуровки — в палатках. Скрывать нечего: когда замел снежный буран, тут уж кое-кто приуныл. Оставляем с вечера воду на чай, а она к утру лед льдом. И все же на весь наш эшелон — ни одной дезертирки. Одна девушка, правда, придумала хитроумный план. Выпросила коротенькую командировку в Хабаровск, а мы видим, все до одной вещички в чемодан почему-то уложила. Парень, которого она любила, только в самый последний момент догадался. Побежал к ней, поговорил, девушка — в слезы…
В и к а. И он… простил ее?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Она сама свою командировку — в клочья… А осенью свадьбу сыграли. Белой фаты и обручальных колец не было. Зато любовь была. Крепкая любовь. (Вике.) Она все одолеет. Вот они и по сей день вместе. Она, Анна Максимовна, тоже у постели Вадима дежурила…
С т е п и ч е в. Прошло больше сорока лет, а вы, по сути, по-прежнему хетагуровки.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. А кому же ночами дежурить? Молодых утром ждет работа, а мы пенсионерки, утром спешить некуда.
Н а с т я. Пенсионерки, конечно, продолжают быть хетагуровками. Но ваша дочка, извините, все-таки Ленинград предпочла.
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. У моей Оли муж — военный. Его в академию приняли. Но ради нее не хотят почему-то переводить академию из Ленинграда в Комсомольск-на-Амуре.
В и к а (словно очнулась). Вадим долго был без сознания?
Т а т ь я н а С т е п а н о в н а. Двое суток, Вика. И тебя одну, чего скрывать, в бреду вспоминал. Вика — так, Викуха — сяк…