В-третьих, мы должны устранить среди нас сектантство, которое противостоит единым действиям с возможными союзниками для достижения конкретных целей и предотвращает проникновение наших представителей в другие организации. Леттристский интернационал в 1952–1955 годах после нескольких необходимых чисток постоянно двигался к абсолютной строгости, ведущей к абсолютной изоляции и неэффективности и в итоге к застою и вырождению духа критики и исследования. Мы должны выйти за рамки такого сектантского поведения во имя реальных действий. Это должно быть единственным критерием, по которому мы объединяемся или размежёвываемся с нашими товарищами. Разумеется, это не обозначает, что мы должны отказаться от размежевания, к чему нас все призывают. Наоборот, мы полагаем необходимым продолжать в дальнейшем отказ от определённых привычек и личностей.
Мы должны составить нашу программу сообща и реализовывать её дисциплинированно, используя для этого любые средства, вплоть до художественных.
К Ситуационистскому интернационалу
Нашей главной идеей является создание ситуаций, то есть создание мимолётных жизненных обстановок и их трансформация в ощущения превосходного качества. Мы должны осуществлять систематическое вмешательство, основанное на двух факторах, находящихся в постоянном взаимодействии: материальной среде жизни и моделях поведения, создаваемых ею и трансформирующих её.
Наши задачи по воздействию на окружающую среду привели нас в итоге к понятию унитарного урбанизма. Унитарный урбанизм в первую очередь определяется как использование всех форм искусства и техники как средств для цельного создания окружающей среды. Столь сложная конструкция должна рассматриваться как нечто гораздо большее, чем прежнее доминирование архитектуры над традиционными искусствами, или чем нынешнее избирательное применение к анархическому урбанизму специализированных технологий или научных исследований (например, экологических).
Унитарный урбанизм должен, например, определять акустическую среду, как и распространение разнообразных напитков и пищевых продуктов. Он будет включать в себя создание новых форм и détournement старых форм архитектуры, урбанизма, так же как и détournement прежней поэзии и кино. Цельное искусство, о котором все так много говорят, может быть достигнуто лишь на уровне урбанизма. Но оно не сможет соответствовать никакому из традиционных определений эстетики. В каждом из экспериментальных городов унитарный урбанизм будет действовать посредством нескольких силовых полей, которые мы временно обозначим традиционным термином «квартал». Каждый квартал будет стремиться к достижению собственной гармонии, отличной от гармоний соседних районов, или же, наоборот, будет построен по принципу максимальной внутренней дисгармонии.
Во-вторых, унитарный урбанизм динамичен, поскольку он напрямую связан с моделями поведения. Микроэлементом унитарного урбанизма является не дом, но архитектурный комплекс, соединяющий все факторы, определяющие обстановку, или несколько противоположных обстановок, на уровне созданной ситуации. Пространственное развитие должно учитывать эмоциональный эффект, который призван вызывать экспериментальный город. Один из наших товарищей разработал теорию кварталов-состояний души, в соответствии с которой каждый квартал города должен был вызывать некоторое простое чувство, которое индивид таким образом сможет нарочно у себя провоцировать7. Кажется, что подобный проект основывается на соответствующих выводах из нынешнего движения к обесцениванию случайных основных чувств, и реализация этого проекта может ускорить это движение. Товарищи, которые призывают к новой, свободной архитектуре, должны понимать, что эта новая архитектура будет в первую очередь основана не на свободных, поэтических линиях и формах (в том смысле, который вкладывают в эти слова сейчас в «абстрактной лирической» живописи), но скорее на атмосферных эффектах комнат, коридоров, улиц, на атмосфере происходящего в них.
Архитектура должна развиваться, приняв в качестве своего материала движение ситуаций, а не движение форм. И эксперименты с этим материалом приведут к появлению новых, доселе неведомых форм. Психогеографическое исследование («изучение точных законов и конкретных воздействий географической среды, вне зависимости от того, были ли они организованы сознательно или нет, непосредственно влияющих на эмоции и поведение индивидуумов»8) тем самым приобретает двойное значение: активное наблюдение современных городских агломераций и разработка гипотез о структуре ситуационистского города.
Прогресс психогеографии зависит в очень большой степени от статистического развития её методов наблюдения, но главным образом – от экспериментирования путём непосредственного вмешательства в урбанизм. Прежде чем эта стадия будет достигнута, мы не можем быть уверены в объективной истинности наших первоначальных психогеографических данных. Но даже если эти данные окажутся ложными, они всё равно будут ложными решениями того, что является подлинной задачей.
Наша деятельность в области поведенческих моделей, во взаимосвязи с другими желательными аспектами революции в области нравов, может быть вкратце определена как изобретение игр принципиально нового типа. Основной целью должно стать максимальное расширение интересной части жизни и пропорциональное сокращение скучных жизненных моментов. Потому наше предприятие можно назвать проектом по количественному увеличению человеческой жизни, более значимому, чем позволяют ныне открытые биологические методы. Само собой, это подразумевает качественное улучшение, развитие которого непредсказуемо. Ситуационистская игра отличается от игр в классическом понимании радикальным отрицанием принципов состязательности и чёткого разделения между игрой и повседневной жизнью. С другой стороны, ситуационистская игра подобна моральному выбору – выбору в пользу действий с целью установления будущего царства свободы и игры. Реализация этой задачи очевидно связана с непрерывным ростом свободного времени, который будет результатом уровня развития производственных сил, достигнутого к нашему времени. Она также связана с осознанием факта, что битва за праздность, чьё значение в классовой борьбе ещё не было должным образом проанализировано, происходит на наших глазах.
На сегодняшний день правящий класс преуспел в использовании досуга революционного пролетариата, отнятого у трудящихся посредством развития индустрии развлечений, которая стала беспрецедентным инструментом одурманивания пролетариата побочными продуктами мистифицированных идеологий и буржуазного вкуса. Обилие телевизионной глупости, следует думать, является главной причиной неспособности рабочего класса США политизироваться. Получив благодаря согласованному напору небольшое повышение оплаты труда, немного превышающее минимум, необходимый для осуществления этого труда, пролетариат не только увеличивает силы борьбы, но и расширяет территорию борьбы. Новые формы борьбы появляются параллельно с возникновением прямых экономических и политических конфликтов. Можно сказать, что до сей поры во всех этих формах непрестанно доминировала революционная пропаганда, во всех странах, где высокий уровень промышленного развития привёл к возникновению таких форм. К сожалению, несколько экспериментов XX века продемонстрировали, что необходимое изменение инфраструктуры может быть отложено из‑за ошибок и слабостей на уровне надстройки. Необходимо бросить новые силы в битву за праздность, и мы примем в этом участие.
Первичный опыт в области новых поведенческих моделей уже был осуществлён посредством того, что мы назвали «дрейфом»: метод познания в психогеографических исследованиях и ситуационистской психологии, практика чувственного перемещения, основанного на быстрой смене обстановки. Но применение этого стремления к игровому созиданию должно быть распространено на все известные формы человеческих отношений и, таким образом, оказать влияние на историческую эволюцию таких чувств, как дружба и любовь. Всё указывает на то, что основные элементы нашего исследования сосредоточены в нашей гипотезе о создании ситуаций.
Жизнь человека представляет собой последовательность случайных ситуаций, и даже если ни одна из них в точности не повторяет другую, подавляющее большинство из них столь трудноразличимы и столь скучны, что создают впечатление одинаковости. Вследствие этого редкие притягательные ситуации лишь сдерживают и строго ограничивают жизнь. Мы должны пытаться создавать ситуации, то есть коллективные окружения, совокупности впечатлений, определяющие качество момента. Если мы возьмём простой пример собрания группы лиц в установленное время-, следует изучить, с учётом знаний и доступных материальных средств, какая организация места встречи, какой набор участников и провоцирование каких событий являются подходящими для создания желаемой обстановки. Безусловно, возможности для создания ситуаций значительно увеличатся во времени и пространстве по мере реализации унитарного урбанизма и взросления поколений, выросших в условиях ситуационистской практики. Создание ситуаций начинается с ликвидации современного понятия спектакля. Легко увидеть, насколько сильно главный принцип спектакля (невмешательство) связан с отчуждением в старом мире. Наоборот, наиболее актуальные революционные эксперименты в культуре пытались преодолеть психологическую идентификацию зрителя с героем, чтобы вовлечь зрителя в непосредственную деятельность, разбудить его способности к преображению собственной жизни. Таким образом, ситуация предназначена быть прожитой её создателями. Роль «публики», пассивной или выполняющей функции статистов, должна неуклонно сокращаться одновременно с увеличением числа тех, кого нужно назвать не актёрами, но в новом смысле этого слова «живущими».
Следует увеличить число субъектов и объектов поэзии, которые сейчас, к сожалению, настолько редки, что наименее значимым из них придаётся преувеличенное эмоциональное значение; также нам предстоит устроить игры, чтобы поэтические субъекты могли играть с новыми поэтическими объектами. Вот вся наша программа, которая по сути является временной. Наши ситуации будут проходящими, не имеющими будущего. Неизменный, вечный характер искусства или чего‑либо ещё не рассматривается нами всерьёз. Вечность является наиболее пошлой категорией среди тех, в которых человек может помыслить свою деятельность.