в поддельном виде и разводит поджигателей. Его декорации становятся столь же легко воспламеняемыми, как колледж во Франции»9. С присутствием иммигрантов (которые уже подсобили некоторым профсоюзным дельцам, способным разоблачить как «религиозные войны» некоторые неподконтрольные им рабочие забастовки), можно быть уверенным, что действующие власти будут благоприятствовать развитию до реальных величин тех опытов весьма умеренной конфронтации, которые мы наблюдали на сцене в исполнении реальных или подставных «террористов» или фанатов враждующих футбольных команд (не только английских).
Но совершенно ясно, почему все политические руководители (включая лидеров Национального фронта) стараются минимизировать важность «проблемы иммигрантов». Всё то, что они стремятся сохранить, запрещает им взглянуть единственной проблеме в лицо и увидеть её в подлинном контексте. Одни изображают, что верят в то, что это всё лишь задача по вменению в обязанность «антирасистской доброй воли»; а другие – в то, что речь идёт о необходимости признания умеренных прав на «справедливую ксенофобию». И все они оказываются заодно, когда рассматривают этот вопрос, как если бы он был наиболее животрепещущим, практически единственным из всех ужасных проблем, на который общество не сможет найти ответа. Гетто нового зрелищного апартеида (не локальная, фольклорная версия из Южной Африки) уже здесь, в современной Франции: бесконечное большинство населения здесь находится под стражей и отуплено; и всё это происходило бы так же, даже если бы здесь не было ни единого иммигранта. Кто решил построить Сарсель и Мингет10, уничтожить Париж и Лион? Нельзя сказать, что ни один иммигрант не участвовал в этой позорной работе. Но они лишь в строгости исполняли отдаваемые им приказы: привычная беда наёмного труда.
Сколько в действительности иностранцев во Франции? (Не только по юридическому статусу, цвету кожи или чертам лица.) Очевидно, их столько, что впору спросить себя: сколько же осталось французов и где они? (И что сейчас характеризует француза?) Каким образом они остаются французами? Известно, что рождаемость падает. Разве это не нормально? Французы больше не могут терпеть своих детей. Они отправляют их в школу с трёх до как минимум шестнадцати лет, где их обучают неграмотности. И прежде чем им исполнится три года, всё большее и большее количество людей находят их «невыносимыми» и бьют их с большей или меньшей жестокостью. Детей всё ещё любят в Испании, Италии, Алжире, среди цыган. Но редко – в современной Франции. Ни жилплощадь, ни город не созданы для детей (из чего происходит циничная реклама правительственных урбанистов на тему «открыть город детям»). С другой стороны, контрацепция распространена, аборты разрешены. Почти все дети сегодня во Франции были желанными. Но не свободно желанными! Избиратель-потребитель не знает, чего он хочет. Он «выбирает» что‑то, что он не любит. Структура его мышления более не имеет той связности, чтобы вспомнить, что он что‑то хотел, когда он оказывается этим разочарованным.
В спектакле классовое общество систематически стремилось уничтожить историю. И сейчас изображают сожаление о единственном уникальном следствии присутствия такого количества иммигрантов, о том, что Франция таким образом «исчезает»? Это смешно. Она исчезает в силу множества других причин быстро или медленно практически изо всех сфер.
Иммигранты имеют полнейшее право жить во Франции. Они представляют собой лишение, и лишение чувствует себя как дома во Франции, поскольку тут оно свойственно большинству, если не является всеобщим. Общеизвестно, что иммигранты утратили свои культуры и свои страны, не имея возможности найти иные. Французы находятся в том же положении и едва ли менее явно.
С уравниванием всей планеты в отношении убожества новых декораций и безупречно лживого понимания всего, французы, которые приняли это без особого протеста (не считая 1968 г.), неуместно жалуются, что они больше не чувствуют себя дома из‑за иммигрантов! У них есть все причины, чтобы больше не чувствовать себя дома, безусловно, это правда. Это потому что в этом жутком новом мире отчуждения нет никого, кроме иммигрантов.
Люди будут жить на поверхности Земли и даже на этом самом месте, когда Франция исчезнет. Невозможно предсказать ту смесь народов, которая будет господствовать, как и их культуры и даже их языки. Но можно с уверенностью сказать, что главный, относящийся к самой сути вопрос таков: будут ли эти люди будущего господствовать путём свободного использования над современной техникой, являющейся в целом техникой симулякра и лишения? Или, наоборот, будет ли она господствовать над ними в ещё более иерархической и рабовладельческой манере, чем сейчас? Необходимо предполагать худшее и сражаться за лучшее. Франция, безусловно, заслуживает сожаления. Но сожаления напрасны.
Комментарии и примечания
От составителя
1. Следует заметить, что подобная ситуация не является уникальным отечественным явлением. Например, как отмечал сам Дебор, для того чтобы издать качественный и точный перевод книги «Общество спектакля», немецким и нидерландским переводчикам и издателям потребовалось две попытки, испанским и английским – три, а итальянским – четыре. С учётом того, что уже были предприняты две попытки перевода книги «Общество спектакля» на русский язык, каждая из которых обладает определёнными достоинствами (и определёнными недостатками), мы вправе надеяться, что одна из последующих попыток перевода этой важной книги наконец окажется удачной.
Конференция в Обервилье
Пер. с фр. С. Михайленко. Текст представляет собой резолюцию первой конференции Леттристского интернационала (далее – ЛИ), состоявшейся в пригороде Парижа Обервилье. Лист с рукописным текстом резолюции был помещён в бутылку, брошенную в канал Сен-Дени. На следующий день бутылка была выловлена Ж.‑Л. Бро. Впервые опубл. в виде факсимиле рукописи в кн.: Ohrt R. Phantom Avantgarde, Eine Geschichte der Situationistischen Internationale und der modernen Kunst. Hamburg: Nautilus, 1990.
ЛИ был сформирован в июле 1952 г. С. Берна, Ж.‑Л. Бро, Ж. Вольманом и Дебором, входившими в группировку леттристов, созданную И. Изу, сделано это было втайне от остальных участников. После проведённой ими в сентябре того же года акции против пресс-конференции Ч. Чаплина (о ней см. статью «Почему леттризм?» и коммент. к ней) разногласия между ЛИ и Изу привели к расколу его группировки и к превращению ЛИ в независимую организацию. ЛИ выпускал бюллетени “Internationale lettriste” (1952–1954, 4 выпуска) и “Potlatch” (1954–1957, 29 выпусков); о втором подр. см. коммент. к «Введению в критику городской географии», а также тексты «Роль “Potlatch” – вчера и сегодня» и «“Potlatch” (1954–57)»).
1. “ipso facto” – «в силу одного этого факта» (лат.).
2. Исидор Изу (1925–2007, наст. имя Ион-Исидор Голдштейн) – фр. поэт, писатель, художник и кинорежиссёр, родился и жил первые годы в Румынии. В 1945 г. переехал в Париж, где основал литературно-художественное течение леттризм. Считается, что впервые леттристский подход к искусству был заявлен в его «Манифесте леттристской поэзии» (1942), но течение стало известно во Франции после выхода кн. Изу «Введение в новую поэзию и новую музыку» (1947), где была выдвинута идея слияния поэзии и музыки в новое целостное искусство. Основой концепции Изу была максимальная деконструкция поэтического языка до его базового уровня – буквы (фр. “lettre”). Одной из форм реализации этого замысла явились различные варианты фонетической и абстрактной поэзии, во многом напоминающие опыты рус. заумников и европейских дадаистов, относившиеся ко временам тридцатилетней давности (за это Изу подвергся критике, в том числе со стороны бывших участников «первого» авангарда, таких, например, как Р. Хаусман и Ильязд). В нач. 1950‑х гг. Изу обратился к кинематографу, сняв новаторский фильм «Трактат о слюне и вечности» (1951). Презентация фильма состоялась в 1951 г. на Каннском кинофестивале в день его закрытия, на показе присутствовал Дебор, который, будучи впечатлён фильмом и идеями леттристов, решил к ним присоединиться. При участии Изу был снят первый фильм Дебора «Завывания в честь де Сада» (1952). Подр. об Изу см.: Изу И. Леттризм: Тексты разных лет / Пер. с фр., коммент. и примеч. М. Лепиловой. М: Гилея, 2015.
3. Авторы употребляют формулировку “pour solde de tout compte”, использующуюся в документообороте при расторжении трудового контракта и обозначающую полное выполнение всех надлежащих расчётов. Тем самым резолюция конференции документально фиксировала окончательный разрыв ЛИ и группировки Изу.
4. Жан-Луи Бро (псевд. Бульдог Бро, 1930–1985) – фр. писатель, художник и поэт, вошёл в группировку Изу в 1950 г. Занимался «вокальными оркестровками», выпустил ряд пластинок с записями собственной поэтической декламации. Был исключён из ЛИ в 1953 г. Уехал в Индокитай, где держал бордель для фр. солдат и участвовал в торговле наркотиками. Вернувшись в Париж в конце 1950‑х гг., возобновил общение с Вольманом и устроил вместе с ним несколько художественных выставок. Бро приобрёл популярность как автор беллетристики, его наиболее известными кн. стали психоделический роман «Плохие связи в Лондоне» (1969) и построенный на автобиографических мотивах роман «Прилежная обезьяна» (1972). Также является автором исследовательских проектов, в том числе кн. «История наркотиков» (1968), посвящённой роли наркотических средств у различных народов мира, и очерка деятельности различных радикальных студенческих движений «Быстрее, товарищ, старый мир позади тебя!» (1968).
5. Серж Берна (предп. 1925–?) – фр. поэт-леттрист. Организатор и участник акции 9 апреля 1950 г. в соборе Парижской Богоматери – самой известной акции леттристов Изу, когда во время пасхальной мессы одетый в костюм монаха-доминиканца М. Мур взошёл на алтарь и прочитал проповедь, составленную С. Берна и провозглашавшую «смерть Господа Иисуса Христа во имя жизни Человека». Берна принадлежит один из голосов, звучащих в фильме Дебора «Завывания в честь де Сада». Был исключён из ЛИ в 1954 г. Позднее оказался в тюрьме, предположительно за кражу. В 1955 г. вышел первый и единственный номер издания “En marge. La revue des refus. Pour une nouvelle participation” («На полях. Обозрение неповиновения. К новому участию»,