– О как приятно! – Первая леди передала кассету кому-то из персонала и взяла под руку мужа – Эми ваша большая фанатка. Когда я сказала, что Красные Звезды будут в США с гастролями, она меня замучила вопросами и просьбами. Вся комната в доме увешана ваши постерами.
У нас есть постеры? Нет, я конечно отдавал Гору фотографии группы, но не думал, что все зашло так далеко.
– Я счастлив, что у нас есть такие фанаты, тем более в Белом Доме – мой намек был понят и окружающие, включая чету Картеров, еще раз рассмеялись. Ко мне подошел официант и я взял с подноса бокал шампанского.
– В Союзе подросткам разрешают пить спиртное? – слева раздался скрипучий голос грузного мужчины в очках с массивной оправой – В США только после 21 года.
– Гарольд! – укоризненно произнес Картер и уже мне – Это наш министр обороны. Гарольд Браун. Прилетел на переговоры с мистером Романовым.
– Очень приятно! – я протянул руку и министр был вынужден ее пожать – Я официально, по суду, признан дееспособным, поэтому мы с вами можем выпить не только шампанского, но даже виски. Вы пьете виски, Гарольд?
– Какой же американский министр обороны не пьет виски – Джимми хохотнул, хлопнув Гарольда по плечу. Тому такое панибратство явно не понравилось и он, скривившись, начал выбираться из толпы вокруг нас.
– Сноб каких поискать – шепнула мне на ушко Розалин. От нее пахло каким-то приятным цветочным ароматом.
– О чем это вы там шепчетесь? – демонстративно ревниво спросил Джимми – А тебе, Виктор, палец в рот не клади. По-английски это прозвучало «You have a sharp tongue». Сначала я не понял о каком таком остром языке идет речь, но потом сообразил. Хотел было высунуть и показать свой язык, но на сегодня скандалов было достаточно. Хорошо, что еще не спрашивают про эфир на австрийском ТВ. Наверное, просто еще не успели доложить.
Чета Картеров, забрав Эми, попрощалась и пошла знакомиться с другими посетителями приема, а ко мне подошел круглолицый, с большими залысинами и густыми бровями а-ля Брежнев мужчина в строгом, синем костюме.
– Посол Ефремов – по-русски представился товарищ.
– Михаил Тимофеевич? – уточнил я.
– Вы знаете мое имя отчество? – удивился «бровастый».
– Прошел инструктаж перед поездкой – уклончиво ответил я.
– Мы можем отойти?
– Разумеется.
Мы отошли в угол зала и я настроился на выволочку. И она случилась.
Правда, очень и очень вежливая.
– ГэВэ рвет и мечет. Уже доложили – начал посол – Велел тебя отправить сразу в гостиницу.
– ГэВэ? – удивился я.
– Ну так у нас называет Григория Васильевича – смутился Ефремов – Еще Хозяином.
– Прямо как Сталина? – еще больше обалдел я.
– Тише ты! – испугался посол – Это от «хозяина» Ленинграда еще пошло.
– А ну тогда ладно – я вздохнул – Ладно, повинную голову меч не сечет. Поеду.
– Не журись. Не будет громкого скандала – хлопнул меня по плечу Ефремов – Все обойдется.
– Это почему же??
– Американцам сейчас не до вас. Республиканцы и их прикормленные журналисты раздувают другой скандал. Григорий Васильевич знает о нем.
– Какой же?
– Картер в отеле сдал в химчистку пиджак. С карточкой кодов доступа к ядерному чемоданчику. Горничная рассказала журналистам.
– Вот это номер! – я охренел от новости – И что же… начнись ядерная война президент не сможет запустить ракеты?
– Я не знаю – пожал плечами посол – Наверное, есть запасные карточки. Но сам факт!
Мнда… Понятно, почему республиканцы так взвились. Хреновый из Картера Главверх. Сейчас Магнус то по Джимми проедется танком. И песенка моя Don`t worry в его предвыборных клипах заиграет новыми красками. «Не волнуйтесь, наши коды запуска в прачечной». Я чуть не засмеялся во весь голос, как представил себе все это. Может подкинуть конгрессмену идейку?
– Так что большой выволочки не будет – резюмировал посол – Но и ты не подставляйся больше, хорошо? Если надо эту певичку отправить в Союз – мигом организуем. Два Ила шестьдесят вторых стоят «под парами» в аэропорту.
Чести много Веру везти домой правительственными бортами.
– Нет, пока не надо – я с ней провел воспитательную беседу.
Я внимательно посмотрел на Ефремова. Я читал о нем. Классический случай почетной отставки. С должности заместителя председателя Совета Министров перешел в послы не ключевой страны. Не сработался с Брежневым, проявил принципиальность в каких-то важных вопросах и вот сначала скинули послом в ГДР, затем в Австрию. Дядька он вроде хороший, деловой. Сирота, служил в армии, рулил Горьковским обкомом. Награжден орденом Ленина за организацию строительства Куйбышевской гидроэлектростанции – крупнейшей на тот момент в мире. Эх, зря он в Москву поехал. Быстро его там сожрали. Правильный мужик. Надо помочь.
– Михаил Тимофеевич, о ваших заслугах в столице помнят. Помнят и ценят. А если вдруг кто забудет, то есть люди, которые напомнят.
Ефремов внимательно на меня посмотрел, ничего не сказал. Лишь кивнул.
– Ладно. Если что – обращайся – посол пожал мне руку – Поможем.
– Спасибо, Михаил Тимофеевич! – я чуть не отдал шутливое пионерское приветствие, но сдержался.
На входе в Ритц меня перехватил Марков. То ли мои бодигарды доложили, что я возвращаюсь, то ли посол, но уже в холле у ресепшн, чиновник с непроницаемым лицом, крепко схватил меня за локоть и сразу повел к Романову. Жил Генеральный, как ему и полагалось, в президентском люксе на последнем этаже. Уже на подходе мне встретилось несколько постов охраны, причем некоторые сотрудники 9-ки щеголяли в бронежилетах. Что за усиление вдруг?
Пятикомнатного люкса я совершенно не запомнил. Потому, что уставший и явно выпивший Романов сразу начал на меня кричать:
– Ты нам переговоры решил сорвать?!? – Генеральный рванул узел галстука – Ты что себе позволяешь? Думаешь приехал в капстрану – можно обезьянничать их повадки из шоу-бизнеса? Я тебе что в аэропорту сказал? Сидеть тише травы ниже воды. А ты что творишь??
– Виктор, что случилось на телевидении? – из соседней комнаты вышел Пельше. С трудом уселся в кресло у стола.
– Накладка – коротко произнес. «Сдавать» мне Веру или нет – я еще не решил. Если «сдавать» – надо выгонять из Красных Звезд.
– Что значит накладка?! – опять заорал Генсек – Советская певица трясет голыми сиськами перед иностранцами. На всю страну. Хорошо еще что Картер свалял дурака – и все внимание на него. А если бы не было этой прачечной? Да завтра над нами вся американская делегация потешалась бы. И австрийцы в придачу. Почему я должен за вас краснеть?
– Очень странно все это – задумчиво произнес Пельше – Вера, такая хорошая девушка, в Комсомолке работала, МИМО закончила. Отзывы, характеристика… Все отличное. И вдруг такое.
– Отец у нее тоже отличный дипломат – подхватил Романов – На хорошем счету у Примакова. Ты же понимаешь, Виктор, что ей теперь только ленивый не будет тыкать этим порно-платьем. Ей уже не отмыться!
– Признаю свою вину
Я прижал руки к сердцу.
– Меру, степень, глубину
Пельше с Романовым посмотрели на меня с удивлением. Я продолжил дальше из Федота Стрельца:
– И прошу меня направить на текущую войну! Нет войны? Я все приму. Ссылку, каторгу, тюрьму…
Романов засмеялся, на губах Пельше появилась слабая улыбка.
– Но! Желательно в июле и желательно в Крыму!
Теперь смеялся уже и Пельше.
– Нет, ну как с ним быть? – развел руками Генеральный – Из всего вывернется. Откуда стихи? Сам сочинил?
– Да так… – протянул я – Думаю об одной поэме. Актуальной.
Надеюсь Филатов не будет на меня в обиде? Впрочем, если на меня обидится история – все для меня выйдет намного хуже.
– Ладно, поэт – Пельше пристукнул рукой по столу – Что думаешь делать? Как тушить скандал?
– Сообщим о накладке. Кампания по борьбе с раком женской груди. Не очень удачный костюм для съемок, попросим прощения у зрителей. Австрийских. Советские и не узнают. Если поможете с цензурой.
– Мы то поможем – вздохнул Романов – А «голоса»? Что с ними ты сделаешь?
Мы помолчали.
– Григорий Васильевич! Я знаю – я выделил это слово, намекая на свои прошлые «откровения» свыше для Романова – Все будет хорошо. Осечек больше не будет, мы достойно выйдем из ситуации.
– Ну если знаешь – с сомнением протянул Генсек. Я скосил глаза на Пельше. У того на лице была бесстрастная маска. Похоже, он никак не обсуждал с Романовым «феномен» Селезнева.
– Ну а что с вами делать после пресс-конференции – поинтересовался Романов – Отправлять в Союз?
– Да мы и так, собственно, уже собирались…
Я даже особо не удивился, когда обнаружил в своем номере Альдону. Девушка в голубом спортивном костюме и прическе а-ля «конский хвост» забралась с ногами на мою кровать.
– Где Леха? – поинтересовался я, стягивая с себя пропотевший пиджак и майку.
– В номере у Львовой. Отпаивает ее вином. Она как увидела по ТВ Веру… Ну ты сам все понимаешь.
– Как бы Леха ее не споил и не – я замялся. Ведь известно, что пьяная женщина себе не хозяйка. Впрочем и пьяный мужчина тоже.
– Тебе жалко? Скрасит ей одиночество.
– А ты как сюда попала? Ах, да, зачем я спрашиваю – я зашел в ванную, оставив дверь открытой. Принялся обмываться.
– Что там Вера?
– Ревет как белуга – Альдона зашла за мной в ванную, провела ноготком по голой спине. У меня в жилах быстрее побежала кровь.
– Вить ты же понима-аешь, что это подстава?
Я повернулся к девушке, начал вытираться полотенцем.
– Я после ТВ сразу в посольство рванула. Поговорила с отцом по защищенной линии.
– И?
– ЦРУ.
– Есть доказательства?
– Вечером от Дональда приехал курьер. Привез Вере драгоценное колье и записку.