– А как выжили? Какова вероятность? – Адам задумывается.
– Повезло вытянуть короткую спичку, потому работал в антирадиационном костюме. Они были редкостью шестьдесят лет назад, только-только были изобретены. Повезло экспериментальному образцу, – отвечает.
Задумывается, как выжил в экстремальных условиях гамма-излучения, когда постоянное вытягивание короткой спички спасает. Либо смерть, либо жизнь, полная радости и исследований. По зажженному взгляду учёного было видно: он горит наукой. Готов исследовать и бесплатно, но живот против.
Учёный выстраивает линию повествования, обращенную в прошлое:
– Но это долго не могло продолжаться: финансирование имело лимит, а правительство не захотело бунт из-за повышения ядерного налога, который и так составлял сорок процентов от доходов. Если ты, конечно, не научный рабочий! В науке пять процентов. Потому от учёных не было отбоя. И дохли они, как мухи, от гамма-излучения, даже месяц не работали, чтоб их.
– А что было дальше? Если кредиты закончились, – Астра думает.
– Закрыли исследовательскую деятельность по ядерному реактору: слишком дорого. Дешевле жечь уголь, чем спонсировать хитрого учёного, который изобрел антирадиационный костюм. Короткие спички тоже мной были придуманы! – улыбается ушедшим на покой славным мухам.
– Закрыли один проект. Потеряли все знания и учёных? – Адам строит догадки. – Или начальство вымерло от злобы?
– Нет, что вы! Его не погубить. Но проект закрыли, это верно. Учёных набрали, специально обучив не стоять около работающего реактора. Теперь наша лаборатория «Дейтерий» перешла к разработке ядерных бомб. А там проще, только уран, зарплату в десять раз сократили, ироды! Нет инноваций – нет большой зарплаты, – плюет в высоких чувствах на пол.
Учёный с сожалением смотрит на потерянные шансы, переводя взгляд на длинные, пыльные полки, вмещающие множество книг. Было трудно посчитать, чтобы представить накопленный за годы багаж знаний, который тяжело с собой таскать, потому учёный здесь и живет, не может переехать. Если бы захотел, то не сможет сделать: алхимия проникла, заразив кровь. Наука – ревнивая госпожа, всюду следует по пятам. Но он не был против дамы сердца: нравилось внимание. И поле интересов совпало с научными теориями, собственными исследованиями…
Учёный улыбнулся, рассмеялся. Подошёл к пыльным полкам. Взял одну книгу, раскрывая на середине. Достаёт фотографию. Ностальгически смотрит на неё и произносит с иронией, разбавленной едким юмором:
– А вот, собственно, наше ритуальное агентство, работающее по контракту. Специально пришлось построить рядом с лабораторией, чтобы далеко не носить чёрные мешки. Груз двести учёных тяжб! Эх, гамма-излучение многих погубило, никого не оставило, кроме меня, в живых! Ох, жив один…
Учёный задумался и ушёл в свои мысли, вспоминая погибших мух, которые положили свою жизнь на благо науки.
Глава 18. Продолжение рассказа
Учёный после недолгой паузы продолжает говорить об агентстве:
– Последний раз, когда разговаривал с ними, было тысяча умерших работников. Цифра по проистечению времени росла, потому не стал заходить к ним, чтобы попить чай со сладким…
– Нет, не понимаю. Причем тут сладкое и умершие люди? – спросил Адам.
– У ритуальных работников всегда есть к чаю! – произносит ностальгически. – Эх, было время, когда можно было за смену похоронить всех сотрудников лаборатории! Опыты несут опасность. Дуло науки смотрит в лицо. Не избежать выстрела, если конечно, костюм от радиации не спасет, то присоединишься. Наука любит отважных! Да простит меня Овидий.
– Причем тут Овидий? Не все смелые, кто работал с вами? – спросила Астра.
– Овидий писал: «Боги любят отважных». Пусть простит. Хотя убитым все равно, спят ли они, и поднимутся ли вновь, как написал Эсхил, – цитирует.
– Да, уж, он точно не знал про существование зомби! – хохочет Адам.
– О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды! – укоряет Астра.
– Да, вы знаете Хилона из Спарты, похвально! – радуется учёный. – А, кто такие зомби? Ни разу не слышал термина, очень интересно, правда, расскажите.
Адам думает, как объяснить. Но его опережает сестра, сказав:
– Вы читали госпожу Шелли?
– Обижаете. Кто не читал! Современный Прометей, возрожденный благодаря Парацельсу и Агриппе! Создание живой материи из неживой, – восхищается, — это же базис моих исследований.
– Будет проще понять происхождение зомби. Два вида: люди, зараженные инфекцией или вирусом, либо воскрешенные из мертвых, – Астра говорит.
– Вы имеете в виду нзамби? Ох, привычно же коверкать термины, – сетует, — что за молодежь пошла.
– Кого? Нет, это зомби, а не нзамби. Вы не правильно произносите, – спорит с ним.
– Не изучали западноафриканские культы вуду, так и знал! Нзамби – мелкое божество или душа мертвеца. Или жамби, что означает приведение. Культ вуду восходит к колдунам, могущим воскресить из мертвых, сделав рабом, – увлеченно рассказывает. – Потом слово «нзамби» попало на Гаити в начале семнадцатого века. А в английскую культуру в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Вильям Сибрук, известный репортер, издал книгу «Остров магии». Через три года вышёл первый фильм «Белый зомби».
Адам и Астра молчат в удивлении, представляя, как развернулась тема разговора, уводя в шанс познать новые пределы. Молчат в ответ, не могут хоть что-то вымолвить.
Учёный говорит новые фразы, становящиеся откровением правды:
– Последующие фильмы базируются на почве фильма «Белый зомби», который является значимым для культуры. Странно, что не знаете корней, которые общеизвестны.
– Да, где уж нам раскрыть глаза на мир. Я знаю, что вышло из корней ветвящегося дерева. Поди, разберись во всем многообразии культурных пластов, – думает Астра.
– А что знаете о зомби в современной культуре? – спрашивает с интересом.
– Только то, что сказала изначально. Либо вирус, захватывающий разум. Либо некромант, воскресающий из мертвых. Иного не знаю, – ответила, — чтобы судить, как он происходит.
– Вирус в последних исследованиях сравнивают с бешенством. Конечно, есть психология, уходящая корнями в зомбирование путем агитаций, пропаганды, рекламы или гипноза. Также можно окрасить в краски одержимости. А, что по второму пункту. Наблюдается сходство с вуду, – итожит, — не иначе это их рук дело.
Адам произносит дополнение по жгучим словам, только что услышанным:
– Лавкрафт написал рассказ о Герберте Уэсте, учёном, считающем человеческое тело сложной органической машиной. И достаточно сделать перезапуск с помощью препарата, возобновляющего механические процессы вновь.
– Интересная теория, но такое невозможно. Мозг умирает и его не воскресить. Импульсов нет. Конечно, есть кома или летаргия. Но понимаю, Герберт хотел реанимировать умерших людей, – учёный думает.
– Да, и довольно успешно это делал. Мораль была не для него, – отвечает ему.
– Мораль не стоит рядом с наукой. Особенно, если тело после смерти завещают в анатомический театр. Тогда пиши, пропало, – думает учёный.
– А о чем вы задумались? Интересные темы подняли? – Астра вмешивается.
– Есть проект «Анабиоз». Не знаю, как ввести в состояние, близкое к коме или летаргическому сну, чтобы заморозить на определенный срок процессы в теле. И, как любой учёный, интересует, реально ли возрождение из мертвых. Это же тайна, покрытая мраком. Неизвестно, что за занавесом, – думает.
– Мне интересно, а кем вы работали после лаборатории, – переводит тему.
– У вас есть лишний час? – учёный спросил. – Если есть, то расскажу.
– Конечно, есть, – смотрит на часы. – Пять вечера.
– Было около тысячи умерших работников, – продолжает с начальной фразы. – Руководству было важно произвести, как можно больше ядерных бомб. И без разницы, что нет экранирования и антирадиационных костюмов. Больше бомб – одна стратегия для развития, – с ужасом вспоминает место работы.
– А как допускали подобную работу? Неужели закрывали глаза на то, что не выходит живым с производства, кроме вас? Не ходили слухи? Почему люди шли на работу как овцы? – Астра давит вопросами.
– Во-первых, брали всех, кто хочет на работу. Во-вторых, я был свидетель. Либо закрыть глаза, либо оказаться мертвым. В-третьих, выживших не было, потому и нет слухов. В-четвертых, привлекательная зарплата, – объясняет.
– Неужели их не смущало, что было написано в объявлениях, – думает.
– Представьте, вы студент или школьник. Нет денег, чтобы пойти в ВУЗ, либо есть образование, но нет работы. А тут подвернулась вакансия без опыта работы. Средств защиты нет, смертность стопроцентная, – объясняет.
– М-да уж. Рискованные люди. Неужели жизнь недорога, – недоумевает.
– Жизнь дорога, но она ничего не стоит без кредитов, – отрезает фразу.
Астра уходит в тупик мыслей, не зная, что ответить на правду, где не видно будущего, а только мелькает свет в конце тоннеля. В голове сотни разорванных слов не представляют цельность. Только общее горе…
Но учёный, словно не замечает печально настроенную собеседницу, говоря:
– Долго не смогли спонсировать лабораторию по производству ядерных бомб, хоть урезали зарплату в десять раз. Решено было уменьшить зарплату в два раза, до пятидесяти тысяч кредитов в месяц, что ещё было самым большим, что можно заработать в этой дыре. Либо рудники, где живешь от смены до смены, либо родная лаборатория, где насыщаешь уран, то есть производишь начинку для бомб и реакторов. Всё ещё наука…
– Думали от вас избавиться? Или для чего урезали кредиты? – вопрос Адама.
– Понимаешь, драконовы законы работали против дракона: нельзя уволить учёного, но можно задушить карманом. Всё меньше и меньше платили, – это было разрешено. Но я был обременен только наукой, ха-ха, – громко смеется.
– Постойте! Вы подразумевали под учеником ребёнка? – Астру осеняет.
– Конечно, нет! Откуда такие мысли! Не мог покинуть родителей, я не ирод какой-то, а учёный! Все мои ученики убежали из-за обильного чтения скучных книг. Какой ребенок боится читать? – спрашивает.