– Не знаю таких детей. Все стремятся к познанию, – отвечает Астра.
– Вот, видите. Сгубил свободное время чтением! А то приходят, сразу подавай пробирки в неопытные руки. Они же их разобьют и не заметят, как вопьются осколки, – смотрит на колбы.
Подходит к ним и протирает мантией стеклянные сосуды. Быстро одумывается и громко читает: «Апп-чии!» Склянки звонко гремят.
Учёный получает в ответной вибрации импульс в голову, продолжив:
– Без теоретической базы любой ум не сможет подойти к науке. О чем можно говорить, если в учебниках таятся тайные заклинания химических процессов, а ученики не желают читать? Ни о чем. Сначала пойми, как работает, и только после этого приступай к работе, а то всё разрушишь.
– Я согласна. Адам множество лет учился на пилота. Но вас, наверно, понизили в должности, так как пятьдесят тысяч тоже деньги, – подталкивает.
– Да, хоть и хватило финансирования на два раза. Но хорошее дело когда-нибудь заканчивается, как и кредиты. Урезали уже в четыре раза зарплату, представляете! Пятнадцать тысяч, словно я какой-то уборщик. Но не опушусь до такого труда, все-таки, трудовая книжка важна. По профессии работал! Хоть добывал опытным путем уран! – вспоминает.
Смотрит на стройный ряд химических реактивов, ощущая себя Кюри в плоти человека, стремящегося к бессмертию, а не облучению радиацией задаром.
Возвращается к витку мысли, вспомнив, на чем остановился:
– Добывал уран в своем родном костюме. Они не имеют право забрать, что сам изобрел. Иначе нарушение авторских прав. Патент, все-таки, получил, послушался бюро. Говорят, права решат, кто будет жить дольше.
– Хитро придумано, ничего не скажешь. Автор выбирает, когда нам умереть, – Астра задумчиво смотрит на полоток.
– Думаете, не существует рока или судьбы, определяющей, как повернется вскоре сценарий? Всё в этой жизни связано, поверьте на слово, прожил свою жизнь и могу с уверенностью сказать, автор существует, – поднимает палец.
– Не буду спорить, если есть научная база для доказательства правоты, – отступает от пальца, имеющего спутницу, науку. – Автор существует.
– Конечно, это не миф! Не космогония, в чем пытаются убедить юные умы, не имеющие подумать, как достичь истины эмпирическим путем. Ибо постигается львиная доля, что есть на планете, – высказывает идею.
– Конечно, где только нас нет. Везде оставили свой след, – она поддакивает.
– Это плохо и хорошо. Везде есть грязь исследований. Даже космос загрязнили. А он не имеет голоса, чтобы сопротивляться влиянию, – думает.
Уводит мысли в спектр ирреальных открытий, сверкающим возможностью, что человечества могло не быть, если учесть, как вцепляется за грани вселенной, боясь ветра, порывающего вырвать корни из почвы, ведь накопилась усталость природы. Но вирус людей сильнее, чем сопротивление земли. Учёный понимает, решив противоречие.
Астра подталкивает к окончанию рассказа:
– Всего урана не добудешь, всех кредитов не заработаешь! Подозреваю, понизили в должности, сократив финансы? Иначе, как здесь оказались…
– Дедукция верная! Ещё никогда она не подводила Холмса и Ватсона. Ещё в два раза уменьшили зарплату, до семи с половиной тысяч, словно пособие. Но я не инвалид, а учёный! Наука мне трость. Теперь обслуживал шахты.
– Это как? Чинили шахты? – Астра недоумевает от ответа.
– Привозил припасы для работающих студентов. То есть обслуживание как едой и питьем. Шахты никто не собирался чинить и следить, – ответ.
– Да, много раз они обрушивались. Как допускали это, – Астра волнуется.
– Да как! Нет шахты – нет зарплаты в конце месяца. Я в костюме, который загодя снабдил экзомышцами! Не страшно. Прям сверхчеловек, – гордится.
Адам устал слушать бесконечные истории, потому со вздохом произнес:
– Наверно, вы потом красные кнопки производили, как сократили?
– Откуда узнали? – загораживает спиной сломанную красную кнопку.
– Догадался. Всё меньше и меньше. Только кнопки остались, – отвечает.
– Да. Зарплату ту же оставили, ниже некуда. Это меркурианский минимум. Меньше только неработающие зарабатывают! – произносит гордо.
– А после кнопок, что было? Интересно стало, – заалелась надеждой Астра.
– Предложили работать за идею! Представляете! Бросай науку и организуй на свои деньги совет ветеранов труда! Что за бред, один я ветеран, – смеется.
– Как понимаю, отказались. А почему? Гордо звучит! – Астра давит на лесть.
– Да какой гордо? Выживший ветеран, смеялись надо мной. Ответил отказом, сказав, увольняйте! Они удивились, нашли дурака, думали, по собственному желанию уйду, оставив лабораторию, кредиты и наработки. После долгих споров и притеснений, благо был костюм с экзомышцами, отстоял! Всё забрал, всех по миру пустил! Даже пять процентов заплатил налог! – говорит.
– Лаборатория на колесах? Или как переместили на свое место? – уточняет.
– Конечно. Сам прикручивал к фундаменту титановые колеса, – гордится.
Учёный смотрит на драгоценные пыльные полки, на которых покоились книги, бесчисленные ряды трактатов, учебников, ГДЗ. Вытирает скупую научную слезу, вспомнив, как сражались за каждый корешок. Сколько крови пролито, сколько мата и зубов выбито из наглых ртов, посмевших осквернить учёного. Умел постоять за себя: оказали помощь экзомышцы.
Учёный возвращается к прошлой мысли:
– На диамантовой веревочке привёз лабораторию на колесах к родному дому, который не видел около двадцати пяти лет. Столько длилось мое заключение в цепких лапах, нежелающих расставаться со мной. Не имел права взять их с собой. И ритуальное агентство оставил, где было.
– Получается, библиотека тоже оттуда? Эти книги, – Адам смотрит на них.
– Да, собирал её по кусочкам и крупицам, из разных отделов, сельских подразделений, школьных архивов, музейных экспонатов, археологических открытий и рэкетом у случайных жителей, любящих читать, – отвечает.
– Не поспорил, если увидел вас на улице в антирадиационном костюме!
– Забыли про экзомышцы! Какие они мощные были, как создал. Один удар и проломил стену. Правда, её потом чинить надо. У всего есть своя цена, к сожалению, – смотрит на полки, закрывающие пробоины.
– Мощный удар! Кирпич ломали? Или? – Астра восхищается.
– Да какой кирпич при такой маленькой зарплате, – иронизирует учёный. – Гипсокартон наша гордость! Ни на что другое не хватает сбережений…
Адам думает спросить, куда учёный вкладывает столько кредитов. Быстро одумывается, как увидел уставшие и хищные глаза сестры, поникшей от усталости и обилия слов учёного, который не уставал беседовать в одного актёра. Иногда подключает монолог, когда герои служили, как ветки для историй, бесконечно вьющихся стаей хищных стервятников. Астра готова была упасть и уснуть на полу, лишь бы не продолжать историю, которая так затянулась на шее, медленно забирая последний воздух.
Короткая пауза спасает героев от ещё одного рассказа, так как учёный спохватывается, хватает себя за бороду, говоря горькой полынью:
– Десять часов! Надо попрощаться, а то книгу не успею почитать! Как же так! Быстрее на выход, пока есть время, и свет не погас на улице…
– Как скажите. Не хотелось уходить, интересно. Прощайте, – зевает Астра.
– Да, было интересно, но мы задержались. Прощайте, – Адам.
– Успейте до окончательного заката, – открывает дверь, наши герои выходят за пределы убежище учёного. – Иначе нарветесь на комендантский час…
Глава 19. Обратный путь до дома
Бриз свежего ветра овеял лица героев. Они со всем рвением к жизни вбирают воздух в легкие, очищая их от книжной пыли. Сколько её скопилось за часы пребывания в доме учёного – не понятно. Вряд ли будет ответ на вопрос, заданный науке. Остается строить догадки. И вдыхать воздух, вселяющий уверенность, что прогулка будет незабываемой.
Вьется легкая, каменистая дорожка под ногами, выбирающими короткий маршрут. Усталость, накопленная в голове, передалась телу. Как мы знаем, мозг тратит множество энергии. Герои чувствовали себя, пришибленными долгими разговорами. Также полнились решимостью взбодриться в ночной пустоте. Учёный оказался не прав: патрулей не было. Даже комендантский час не стал помехой для смелых шагов.
Но незримая тревога тенью нависала от каждого куста или ветки. Они вмиг рисовали в сознании очерченный страх. Мозг понимал: иллюзия, порождаемая усталостью. Достаточно применить дыхательную практику и тени не будут будоражить спутанные грани сонного разума.
Вдох-выдох. Становится проще преодолевать путь, сплошь засеянный тенями. Даже работавшие ночные фонари не помогали, освещая дорогу. Из-за этого не избежать представления сознания, играющего с отражениями. Правильное дыхание не помогло. Страх оказался сильнее здравых умов.
Астра озвучила страх, в ночи застигший врасплох:
– Не дает покоя история о нзамби, которую поведал учёный. Страшно от неё.
– А что в ней такого? Всякое можно придумать, – успокаивает сестру Адам.
– Но если есть подтверждение, то это не вымысел. Культ вуду существовал. Как учёному это не знать, ведь столько фактов привёл, – нервничает сильнее.
– Мозг из-за обилия информации и недостатка врагов выдумал страх. И ими тебя потревожил. Не нервничай, у тебя фантазия бурная, хе, – хохотнул.
– Для тебя это смешно, Адам? А ведь там погибали настоящие люди! А потом их воскрешали! Вдруг скрываются в ветвях, – смотрит со страхом.
– Это тени, рожденные фонарями. Не думай, что везде есть противник. А то сойдешь с ума, а это равносильно нзамби, – посоветовал не нервничать.
Астра шумно вздохнула и ускорила шаг, желая оказаться дома, а не в пути. А, если фонари погаснут, то, как найдут обратный путь? Заблудятся же, кому в голову взбредет искать! Приезжие люди, ничего интересного. Потеряются и ладно. Не поднимут тревогу. Заметут следы на пыльной дороге.
Астра высказывает свои подозрения, разыгравшиеся в голове:
– Адам, нас искать не будут! Если погаснут фонари, то пропадем и не найдем обратный путь. Заметут следы сопротивления. Замнут дело о пропаже…