– Затвердевшая порция отходов жизнедеятельности, инородное тело или опухоль перекрывает аппендикс. Обязательно оперируется, – отвечает, — а не остаётся без внимания.
Астра отводит взгляд, так как понимает, к чему ведут бутерброды по утрам. Вздыхает, понимая, что необходимо забыть о них, начать готовить каши.
Учёный раньше, чем Адам, замечает изменение в настроении, говорит:
– Вас что-то беспокоит? Какие-то острые боли?
– Нет, не об этом волнуюсь. С утра бутерброды, думала, влияет, – отвечает.
– Максимум гастрит, но лучше заботится о желудке, – удрученно говорит, — а не доводить до крайней степени.
– Понимаю. Боли нет. Надо кушать здоровую пищу, – соглашается.
– Конечно, а не то много побочных действий. Или болезнь, в худшем случае, – учёный нажимает на слова, чтобы они возымели эффект на героев.
Адам кивает и задумывается, как учёный умудрился изучить. Ядерные реакторы и бомбы, экранирование, создание антирадиационного костюма и экзомышц, обогащение урана, также добыча и совмещение с торием, производство красных кнопок. Изучение анабиоза, медицины, анатомии, хирургии и алхимии. Внимательно смотрит на учёного, гадая, сколько же лет было возложено на алтарь. Думает, гадает, вспоминает…
Решается произнести вслух накопившиеся догадки и опасения:
– Шестьдесят лет назад вы изучали ядерные реакторы, но до них ещё надо дорасти. Не сказали, сколько лет было, когда начали работу над проектом.
– Сорок лет. Но до этого получил несколько высших образований: «Медицинская биохимия», шесть лет, «Медицинская биофизика», шесть лет, «Ядерные физика и технологии», четыре года и десять лет на алхимию. А также переаттестации и курсы, самообразование и книги. Но это немного, есть люди, которые по пять образований имеют, – думает, — а я остановился на этом...
– По вам и не скажешь, что сто лет! – Астра удивлена словами.
– Тяга к знаниям замедляет процессы старения. Человек живет, когда он в силах изучать новое. Темные умы притупляют линию жизни, – не удивлен.
– Но настолько замедлить! На вид, не больше шестидесяти, – льстит ему.
– Внутренние часы настраиваются тонко. Механизм в голове. Наука открывает дорогу в развитие, освобождение от старения, – смотрит на книги.
Адам задумывается, но не может дать полную картину тому, что услышал. По мудрому учёному не скажешь, что он пребывает в анабиозе…
Решает спросить на сторонние вопросы, чтобы не напрягать лишний раз:
– А что изучает медицинская биохимия? Что-то связанное с химией? Или?
– Биохимия изучает химический состав живых организмов и клеток, также химические процессы, лежащие в жизнедеятельности. В медицинской же биохимии поле зрения на изменение биохимических процессов в организме человека при патологии или при лечении, – объясняет кратко.
– Примерно понятно. А что изучает медицинская биофизика? – спрашивает.
– Есть физические процессы и явления, происходящие в биологических системах. Без патологий, в нормальном состоянии или при заболеваниях. Это и изучает наука. Довольно емко, – учёный радуется, что выбрал правильно.
– Не понимаю, как выбрали ядерную физику и технологии? – недоумевает.
– Почему её выбрал? То есть интересует, как связана биохимия, биофизика и ядерная физика? – Адам кивает на вопрос. – Пришёл устраиваться на работу. Думал, в лабораториях требуется моя специальность. Сказали, нет, только физиков-ядерщиков ищем. Потому отправился на скамью, обучаться.
– Да уж! Как угадать со специальностью, – вставляет слово Астра.
– Изучить рынок труда для начала. Но это не панацея. Можно, конечно, остаться в ВУЗе лаборантом или обучиться на преподавателя. Но решил, что так суждено произойти. – Вспоминает славные времена. – Изучил ядерную физику, интересная наука. Но и два первых образования пригодились. Научные проекты «Анабиоз», «Экзомышцы», «Фонари – ток от нейронных связей». Бьюсь над алхимией. Не знаю, как произвести мышей в пробирке.
Астра панически смотрит на пробирки, но не находит там мышиных или крысиных хвостов. Успокаивается, выдыхает напряженный воздух, от коего сквозит нервозностью. Сжимает комок из мышц, перебирая пальцами и не зная, как от него избавиться. Как вернуться в спокойствие, не в дрожь.
Она произносит научные факты, сильно удивляющие учёного, словно он их услышал в первый раз, а не сегодня от Астры, которая подозревает во всем:
– Читала, в африканских племенах распространен каннибализм. Также у них есть магия вуду. Это совпадение или нет? Или вы также были в Замбии?..
– Я не путешественник. Изучал статьи, книги о ритуалах, с целью понять, как совместить магию вуду, то есть состояние летаргии, алхимию и анабиоз.
– Всё встало на свои места. То есть, вы нам предлагаете кому, чтобы ввести в анабиоз? А не антинаучно ли это? И этично? – грозно задает вопросы.
– Я не отношусь к руководству, которому было без разницы, сколько умерло научных сотрудников. И вы путаете понятия, – объясняет по порядку. – Кома угрожает жизни, когда ослаблена или отсутствует реакция на внешние раздражители. Исчезают рефлексы, нарушается дыхание, тонус сердца, замедляется или учащается пульс и нарушена регуляция тепла. А летаргия это продолжительный сон, где нет угрозы здоровью. Питание через трубки. Всё под контролем, а не наобум. Это научная теория, а не выдумки.
– Вас поняла. Простите за подозрения и опасения, – извиняется, зевая.
– Выспитесь. Внести подробности? – Астра кивает, уносясь в поток слов...
Глава 23. Окончание истории
Учёный прочищает горло, приготовившись к долгому научному объяснению:
– Для начала хочу понять, вы все слова уловили в их истинном смысле? – задает вопрос Астре и Адаму, кивающим головами. – Отлично. Как я хочу выполнить процесс анабиоза. Во-первых, есть зелье, которое приготовлено по схожему рецепту с магией вуду. Не влияет на мозг, оговорю момент.
– То есть, не превратимся в зомби? – Астра задает вопрос с опасением.
– Нет. Мозг останется целым, процессы будут течь, но в замедленном режиме. Дыхание замедляется, пульс утихает до одного удара в минуту, как при медитации. Организм перейдет в энергосбережение, – говорит.
– Что это означает? Будет меньше потреблять энергии? – Астра не понимает.
– Верно. Мозг в покое тратит двадцать процентов всей энергии, которую расходует организм. Летаргия замедляет процессы в голове, позволяя в четыре раза сократить расход калорий. Также мышцы двадцать процентов, потому в летаргии они угасают, но незначительно, в два раза, – объясняет.
Астра отводит взгляд, смотря на бесчисленные пробирки и склянки, не видя среди них заветного скелета организма или атласа калорий. Не понимает.
Учёный ловит её взгляд и вдумчиво, с расстановкой раскладывает знания:
– Для настоящего биолога не нужно видеть скелет человека, он всегда у него в голове. Вижу насквозь, как работают мышцы или прочие системы тела.
– Поняла. Больше нет опасений. Продолжайте, – внимательно слушает.
– Иммунная система занимает тринадцать процентов от всех калорий. Её мы не трогаем, а то риск болезни увеличится. Печень также не трогаем: иначе не будет пищеварения и выведения токсинов из организмов. А вот сердце, как упоминал раньше, замедляет свои удары до одного, с десяти процентов от общей суммы калорий до одного процента. У ЖКТ и почек по восемь процентов, но сокращать расход будет ЖКТ, до двух процентов, так как еда жидкая. Почки нужны организму – выделительная функция. Селезенку не трогаем, иначе не будет иммунитета и кроветворения. Легкие – пять процентов от всех калорий – также уменьшаем расход до одного процента, так как замедляем дыхание. А кожу не трогаем, – объяснил всё, что есть.
– И на сколько процентов сокращены затраты энергии? – спрашивает Адам.
– На сорок четыре процента, то есть почти наполовину, – отвечает учёный.
– Что это означает? – Астра выплывает из нахлынувшего сна. – Что дает?
– Как что дает? Обычно, человек без еды выживает тридцать или сорок дней, то в летаргии срок увеличивается до шестидесяти дней! – достиг счастья.
– А без воды? Знаю, намного меньше, чем тридцать дней, – Астра думает.
– От пяти до десяти дней, но при сокращении расхода калорий увеличится до четырнадцати дней. Наука сделает рывок вперёд, – спокойно отвечает.
Астра смотрит на штативы, не понимая, зачем им надо голодать в анабиозе. Безропотное железо не отвечает, охлаждает взгляд. Астра ощущает, как веки тяжелеют без её воли, она не в состоянии оказать сопротивление. Но резко дергает головой из стороны в сторону, чтобы отогнать наваждение и сонливость. Быстро моргает, удивляясь, почему на него так уставился брат.
Учёный опережает волнение близкого человека новыми словами радости:
– Представляете, как изменится наука? Решится проблема голода или ещё лучше, усталости от жизни! А, если кто-то захочет увидеть будущее? Вмиг откроет новые просторы, а не будет ждать! И всё это благодаря анабиозу.
– Есть средство для бодрости? Что наука, если спать хочу, – Астра жалуется.
– Кофе или зелёный чай, – предлагает на выбор, смотря на кивок девушки. – Тогда сварю кофе в турке, а то от чая всю ночь не могу уснуть. Бодрит…
– Здорово, а я по другим причинам не сплю. Статьи читаю – зевает Астра.
Учёный достает из груды склянок турку, но она не грязная. Ей, словно не пользовались ни разу. Набирает из лабораторного крана воду. Ставит турку на плиту, зажигает газ. Долго ищет кофе среди книг. Наконец, находит и достает большую, нетронутую пачку. Вскрывает ножом. Насыпает зерна в закипающую воду. Уходит в другую комнату за чашками. Наконец, возвращается, торжественно разливает кофе Адаму и Астре, которая клюет носом. Пьет быстрыми глотками. Бодрость разливается её телу, отгоняя сон, используя скрытые резервы молодого организма. Но она не замечает, а полна сил и бодрости. Любые горы свернет или выслушает учёного до конца, что в принципе, равноценно, так как лавина слов скоро обрушится на слушателей новым потоком. Астра готовится к излияниям…