Я вызвала в голове образ Фэн Хая и почувствовала, как губы невольно разъезжаются в улыбке, а сердце стучит чаще. Нет-нет, я не могу влюбляться, от этого будут одни проблемы и страдания… Наверное, – тут я вспомнила порошок «Небесное спокойствие» и свой порошок, который Фэн Хай высыпал на клумбу, – наверное, всё-таки наставник Гуанчжи был прав и нам в клане Белого Лотоса давали что-то, помогающее контролировать чувства. Не влюбляться. Не чувствовать. Зачем влюбляться девушкам, которые не смогут выйти замуж – проще ничего не чувствовать и жить спокойно, выполняя свои обязанности и радуясь простым вещам. А «Небесное спокойствие», которой Фэн Хай перестал употреблять, чтобы дать мне пример самоконтроля, помогает успокаивать разум адептам клана Фэн. Мы оба перестали принимать порошок и оказались соседями – поэтому мне и кажется, что он мне нравится. А он именно поэтому меня поцеловал, избавившись от контроля порошка, а не по какой-то другой причине. Когда мы начнём снова принимать свои снадобья, то всё пройдёт, как сон, словно ничего и не было. Тут мне вдруг стало так грустно, что я всхлипнула и, накрыв голову подушкой, всё-таки смогла уснуть.
Проснувшись в обед и выглянув в окно, я сначала не поняла, где я – всё вокруг было словно залито густым молоком, в разрывах которого изредка мелькали крыши. Туман. Выглядело это жутковато и прекрасно подходило моему мрачноватому настроению.
И Мин и Ю Шин за обедом выпытали у меня все подробности вчерашнего задания и с восторгом и предвкушением принялись мечтать о том, как они сами начнут ходить на задания. По их словам, нас начнут отправлять большими группами со второго курса, а уже курсу к третьему мы сами разобьемся на команды и будем выполнять задания с тем, с кем уже сработались. Я только кивнула – у нас, в Белом Лотосе, всё было так же – только на задания мы вначале ходили всем курсом, потому что всего на курсе нас было пять человек. Всё-таки Белый Лотос выучивал в основном лекарей, а не заклинательниц.
И Мин, вспомнив, сообщил мне, что сегодня после обеда вместо занятий по фехтованию мы будем делать фонарики в столовой, чтобы запустить их с обрыва вечером – в клане Фэн была традиция запускать фонарики на удачу в седьмой день нового года. Этому я безмерно обрадовалась – всё-таки пары часов сна после бессонной ночи было недостаточно, и делать фонарики сидя, вместо того чтобы прыгать с мечом по полигону, для меня сейчас было гораздо предпочтительнее. Главное – не уснуть за работой.
Однако делать из проволоки кольца, а потом рисовать картинки, символизирующие то, что тебе хочется получить, на тонкой рисовой бумаге, и затем наклеивать на неё проволочный каркас оказалось настолько увлекательно, что спать мне совершенно расхотелось. И Мин нарисовал важного, распушившего перья петуха – понятно, лис всё о курочке мечтает, только вот непонятно, почему жарить отказывается; Ю Шин – бамбуковый лес. Неужели хочет похудеть и стать стройным, как бамбук? Хотя бамбук символизирует и стойкость духа, и самосовершенствование… не вытерпев, я спросила напрямую и услышала, что ему хочется съесть варёного в стебле бамбука риса, который прекрасно готовит его бабушка и по которому он ужасно соскучился, и подавила улыбку.
Я же нарисовала пышную розу, символ первых чувств и надежды. Небеса, когда вы получите мой фонарик, сделайте так, чтобы то, о чём я начала пока смутно, с опаской, мечтать, сбылось – или помогите отказаться от мечты без сожалений…
Вечером, в синих сумерках, мы вышли на высокий утёс к северу от стены, где располагалась свободная от деревьев, продуваемая всеми ветрами площадка, и замерли, ожидая команды наставника. И Мин ввинтился в толпу адептов и миг спустя вернулся с огарком свечи, на котором трепетал тёплый крошечный огонек. Оказалось, зажечь фитиль внутри фонарика, не поджигая сам фонарик, довольно сложно, и мы втроём столпились вокруг белых конусов – Ю Шин держал фонарь, И Мин держал мой рукав, а я, как человек с самыми тонкими руками, поджигала свечкой фитиль в фонаре. Так мы зажгли первый фонарь – И Мина, второй – Ю Шина, и когда уже очередь дошла до моего, И Мин вдруг, бросив взгляд мне за спину, пальцами затушил свечной фитилёк.
– Ох, случайно ветром задуло, вот незадача, – фальшиво посетовал он и, необъяснимым образом хватая одной рукой сразу два фонаря, а второй – плечо Ю Шина, поволок их в сторону, подальше от меня. Уже начиная что-то понимать, я обернулась – и встретилась глазами с Фэн Хаем, державшим в одной руке свечку, а в другой свой фонарь.
– Айлин, – негромко произнёс он, – красивый фонарь. Красивый смысл.
Я опустила глаза, чувствуя, что краснею – это мои друзья подумали, что я нарисовала розу, потому что в этом году хочу попробовать пирожные со съедобными лепестками розы, а он всё понял правильно. На его фонаре были нарисованы рыбки – две рыбки, символ счастья. Счастья быть в паре с кем-то. Поспешно отведя глаза, я взяла из его рук свечку и зажгла фитиль его фонаря, чуть не спалив само изделие, а потом и своего.
– Выпускай! – разнесся над утёсом трубный крик наставника, и в тёмное небо одновременно взмыли сотни сверкающих фонариков, поднимающихся всё выше и превращающихся в сверкающие тёплые точки. Я в восторге замерла и почувствовала, как кто-то берет меня за руку и осторожно сжимает. Шисюн?
Повернув к нему голову, я обнаружила, что он смотрит на меня серьёзно, без улыбки.
– Пойдем прогуляемся, – предложил он, и я, помедлив, кивнула. Перед уходом я всё же кинула взгляд назад – посмотреть, где там мои друзья? – и случайно наткнулась на напряжённый взгляд главы клана, направленный прямо на нас. Он стоял в центре утёса, на возвышении, и почему-то выглядел очень одиноким. Интересно, запускал ли он фонарик? И что он загадал?
Тут Фэн Хай потянул меня за руку, и, обернувшись к нему, я следом за ним вступила под тёмные кроны деревьев. На этот раз шисюн учёл прошлые ошибки и для разговора завёл меня в чащу, подальше от дорожки, по которой мог кто-то пройти. Если бы не Молчаливый колокольчик на моём поясе, в данный момент оправдывающий свое название, я бы решила, что Фэн Хай – это не Фэн Хай, а какой-то яо, решивший уволочь меня в лес и хорошенько поужинать – настолько глубоко в чащу он меня завёл.
Тут Фэн Хай остановился и обернулся ко мне. Лунный свет упал на его лицо, рисуя причудливые узоры тенями листьев, и отчего-то моё сердце забилось чаще. Все ещё не отпуская моей ладошки, он взял и вторую мою руку в свою, широкую и тёплую, и произнёс, глядя мне в глаза:
– Айлин, я хочу сказать тебе о чём-то, только не пугайся, хорошо?
Конечно, мне тут же стало страшно, и я судорожно кивнула.
Помолчав, Фэн Хай продолжил:
– Вчера, в наряде невесты, ты была так прекрасна, что моё сердце на миг остановилось, а когда забилось снова, я понял, что хочу, чтобы ты была моей, только моей, и хочу прожить эту жизнь с тобой. Я не хочу, чтобы ты гонялась с мечом за нежитью и подвергала свою жизнь опасности, а хочу, чтобы ты ждала меня дома, как другие женщины клана воздуха, и шила, например…
– Я не умею шить, – слабо отозвалась я.
– Неважно, – отмахнулся Фэн Хай. – Главное, чтобы ты была дома, в безопасности, и мне было бы к кому возвращаться. Ты согласишься стать моей женой?
Наверное, я потеряла дар речи – потому что я могла ожидать чего угодно: признания в симпатии, может, даже любви… Но сразу предложение? Видя, что я уже собираюсь что-то возразить, Фэн Хай продолжил, не давая мне вставить и слова:
– Не думай, что я говорю так под влиянием момента. Я хорошо всё обдумал – и чем больше думал, тем больше понимал, что какие бы ни были доводы за и против, мне всё равно. Я люблю тебя и не хочу от тебя отказываться.
– Фэн Хай, – слабо произнесла я, от смятения называя его прямо по имени, – подожди… Ты же знаешь про ваш порошок? Небесное спокойствие? Ты перестал его принимать, когда я переселилась в твою комнату. Вот… отмена порошка могла так подействовать…
Фэн Хай лишь усмехнулся.
– В твой первый вечер в клане, в столовой, я случайно встретился с тобой взглядом. Твои глаза были такими… тёплыми, как костерки, пылающие в темноте, и я вдруг почувствовал, что до этого словно блуждал в ледяной пустыне, а потом вышел к жилью и впервые за много лет согрелся. Только я думал, что ты мальчишка, и меня это жутко бесило – я думал, что сошёл с ума. Знаешь, почему я застукал вас, когда вы пили вино в твоей комнате? Вообще-то проверка комнат первокурсников не входит в мои обязанности, но я всё бродил перед твоим общежитием, злился на себя и случайно услышал, что вы нарушаете правила.
– Да? – глупо переспросила я, пытаясь осознать то, что он мне сейчас говорит. Значит, я понравилась ему не из-за отмены порошка?
Вместо ответа Фэн Хай притянул к себе моё запястье, и, положив мою ладонь на свою щеку, вдруг повернул голову, и коснулся внутренней стороны запястья губами – простой жест, но от его прикосновения у меня пересохло в горле и заныло в животе от предчувствия чего-то… чего-то…
Не встретив сопротивления, Фэн Хай закинул и вторую мою руку себе за шею и, притянув меня к себе, поцеловал – осторожно, словно следя за моей реакцией. Не в силах сопротивляться, я закрыла глаза и прижалась к нему, и, почувствовав это, Фэн Хай мягко толкнул меня к дереву и, прижав к себе одной рукой, углубил поцелуй. Его вторая рука свободно путешествовала по моему телу, вызывая сонмы мурашек там, где он меня касался, и в голове всё поплыло. Сейчас я даже не стала бы сопротивляться, если бы вдруг оказалось, что он яо и собирается просто меня сожрать. Я была уже не в состоянии думать, и всё, что я осознавала, были его пылающие прикосновения, его губы, его плечи под моими пальцами, в которые я неосознанно вцепилась.
Тут он вдруг отстранился и сделал несколько вдохов, чтобы выровнять дыхание.
– Ты не дала мне ответ, – прошептал он, не отстраняясь. – Ты выйдешь за меня?
– Нет, – таким же шёпотом отозвалась я, и заклинатель, нахмурившись, отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза.