– Не переживай, я всё улажу, – ещё раз повторил он, и я слабо улыбнулась, чтобы успокоить его.
На самом деле на душе скребли кошки. Может, судьба просто против того, чтобы мы были вместе? Почему на нашем пути так много препятствий – и благословение Богини, от которого необходимо избавиться, и вынырнувший из ниоткуда, как нечисть в том колодце, муж, с которым невозможно развестись… Что же нам делать…
После всех переживаний, связанных с «мужем», я уже даже не переживала о том, что мы будем спать на одной кровати – голова была занята другим. Когда мы легли спать, Фэн Хай тут же притянул меня к себе и, проведя рукой по щеке, поцеловал с неистовой, болезненной нежностью, от которой у меня защемило сердце. Словно подозревал, что эти несколько дней по пути в храм Богини – наши последние дни вместе, что больше он не дотронется до моей руки, не сожмёт меня в объятиях, а я не взгляну в его тёмные, залитые лунным серебром глаза. От этой мысли мне стало почти физически плохо, и я вцепилась в него так, словно мы шагнули в воздух с обрыва на горе Циншань. Так мы и уснули, обнявшись и переплетя пальцы.
На следующее утро мы, словно сговорившись, избегали темы «мужа» – пока я, не сняв браслет шисюна, который, в отличие от моего собственного брачного браслета, снимался легко и свободно, не попыталась вернуть его ему. Просто потому, что он постоянно норовил свалиться с моего узкого запястья на пол. Фэн Хаю это почему-то очень не понравилось, и, попросив меня подождать, он направился в ювелирную мастерскую, расположенную по соседству с гостиницей. Я же, ещё вчера углядев среди вывесок на торговых лавках, расположенных вдоль улицы, деревянное изображение лотоса, крашенное белой краской, решила не терять времени зря и направилась туда. Если Фэн Хай вернётся раньше, то хозяйка гостиницы скажет ему, куда я ушла – я попросила её, и она, смерив меня любопытным взглядом, неохотно кивнула.
Деревянная дверь раскрылась легко, потревожив бронзовый колокольчик у входа, на чей звон из-за прилавка выглянула молодая женщина в сиренево-фиолетовом ханьфу. Цвета клана Белого Лотоса – значит, я попала туда, куда нужно.
– Здравствуйте, шицзе[37], – я вежливо поклонилась, и она, улыбнувшись, вышла из-за прилавка.
– Надо же, куда дорога судьбы занесла птенчика из нашего клана, – нараспев произнесла она и, взяв меня за руку, подвела к небольшому диванчику для посетителей, стоявшему у окна. – Расскажи мне, милая младшая сестренка, что привело тебя ко мне? Тебе нужна помощь?
– Нет, – отрицательно помотала головой. – Всё хорошо, спасибо. Просто…
Почему-то мне было сложно сразу спросить у неё о том, что меня интересовало, и я, помявшись, заговорила о другом:
– А вы давно тут живёте?
– В Хунхэ? Пять лет, – слегка удивлённо отозвалась она. – Я выросла в клане, но потом меня нашли друзья моих родителей и забрали в Хунхэ. А я открыла тут аптеку, – похвалилась она, и я с удовольствием вдохнула витающие в воздухе запахи душистых трав.
– Вы, наверное, потеряли родителей в войне кланов? – спросила я, но она лишь рассмеялась, махнув рукой:
– Как ты думаешь, сколько мне лет? Мои родители погибли от болезни, а во время похода на проклятый клан я уже много лет жила в клане Белого Лотоса. Но всё же, я вижу, что тебя что-то тревожит. Говори, не стесняйся, – подбодрила она и, слегка нахмурив точёные брови, добавила: – А то мне нужно бежать, готовить лекарство от бессонницы для госпожи Ман.
– Ну… э-э… вы не знаете, можно ли преодолеть благословение Богини? – выпалила я, заливаясь краской и не в силах поднять на молодую женщину глаза.
– Вот оно что… – напряжённо произнесла она и, всё-таки взглянув на неё, я обнаружила, что она уже забыла про лекарство от бессонницы и направила на меня всё своё неразделенное внимание. – А не забыла ли ты принимать порошок по утрам, птичка? Может, вместо ответа на этот вопрос я лучше насыплю тебе мешочек нашего кланового снадобья?
– Не надо, – я отрицательно покачала головой и едва слышно призналась: – Я… какое-то время не принимала порошок. А теперь уже поздно.
Я уже влюбилась, и порошок мне теперь не поможет.
Руки женщины, лежащие на её юбке, сжались, комкая тонкую ткань.
– Лучше бы ты не прекращала принимать его, – спокойно отозвалась шицзе, и я увидела в её глазах затаенную горечь. – Когда друзья родителей нашли меня, мне было уже восемнадцать лет. Я приняла силу Богини и выучилась на лекаря. Они забрали меня в свой дом, и я… перестала принимать по утрам порошок. Я думала, что, раз я уже не в клане, то не нужно так строго соблюдать все правила – и всё было нормально, пока сын семьи, приютившей меня, не вернулся домой из императорской школы. Он выучился на чиновника, – с гордостью произнесла она, и у меня упало сердце. Так говорят лишь о том, кто небезразличен.
– Я влюбилась в него меньше, чем за неделю. Но когда он сделал мне предложение, я сказала «нет», – твёрдо произнесла она, бледнея. – Потому что, если девушки из клана Белого Лотоса влюбляются в кого-то, они держатся от этого человека подальше. Слышишь меня? – с нажимом спросила она, и я испуганно кивнула.
– Сначала он не мог поверить, что я и вправду отказала ему, – вздохнув, продолжила шицзе. – Но я проявила твёрдость, и через год он взял в жены другую женщину.
– А порошок? – замерев, спросила я. – Теперь вы его принимаете?
– А теперь он и не поможет, – грустно улыбнулась она. – Он может лишь предотвратить чувства, но не убить те, что уже появились. Ничего, – отрешённо добавила она, поднимаясь, – чувства имею свойства умирать самостоятельно, нужно лишь время.
Глядя на неё, я подумала, что время ещё не убило её чувства полностью – иначе почему бы её лицо потемнело, а глаза, ещё минуту назад такие яркие, погасли?
– Подождите, – молодая женщина явно собиралась удалиться в дверь за прилавком, и я шагнула за ней, – а вы не ездили в клан? Чтобы поговорить с госпожой Бай? Может, есть какой-то способ?
Она подняла на меня удивлённый взгляд и затем произнесла почти те же самые слова, что я сказала Фэн Хаю несколько дней назад:
– Если бы какой-то способ существовал, я бы об этом знала. Но его нет. Лучше выкини этого человека из головы сейчас же, птенчик, для его же блага.
Видя, что женщина намеревается удалиться, я согнулась в вежливом поклоне:
– Спасибо вам за то, что вы мне рассказали.
Шицзе, сжав на прощание мои руки – ладони её было совершенно ледяными – удалилась, а я, пошатываясь и не видя ничего перед собой, вышла на улицу.
Бредя обратно в гостиницу, я совершенно не смотрела по сторонам и, когда слева меня объехала телега с ругающимся крестьянином, везущим гусей в плетённых из прутьев клетках, а справа – другая, с горой яблок, лишь безучастно притормозила, давая им путь, а затем пошла дальше. Мысли в голове ворочались вяло, как полудохлые рыбины, придавленные осознанием того, что даже госпожа Бай не сможет просто так выгнать меня из клана и тем самым снять благословение Богини.
Сзади послышался дикий скрежет и грохот, мне под ноги покатились яблоки, и, переступив через них, я врезалась в кого-то твёрдого.
– Айлин? Ты что, куда-то выходила? – Фэн Хай, отстранившись, взял меня за плечи. – На тебе лица нет, что случилось?
Очнувшись от невесёлых мыслей, я с трудом растянула губы в улыбке.
– Всё нормально, я просто… ходила прогуляться.
– Это она, она! – завопили сзади. – Мы врезались друг в друга из-за вон той дев… Ой, здравствуйте, господин заклинатель!
– Здравствуйте, – отозвался Фэн Хай, глядя поверх моей головы на улицу, и я обернулась. Моим глазам предстала мостовая, усыпанная яблоками, с шагающими среди них важными гусями и двумя перевернутыми телегами на заднем плане. Два крестьянина, один тощий, как палочка для еды, второй круглый, как приготовленная на пару булка, стояли перед нами, старательно натягивая на лица маски благодушия. – Что-то случилась?
– Нет, просто… Эта дев… ушка шла мимо, и мы решили угостить её яблоками, – льстиво пропел тощий, загребая яблоки с земли и пихая мне в руки.
– И я, я хотел подарить… гуся, – кланяясь, подхватил круглый и побежал ловить птицу.
– Благодарю, не нужно, – царственно отозвался Фэн Хай и, приобняв меня, повёл к дверям гостиницы.
– Шисюн, они, наверное, из-за меня столкнулись, – виновато шепнула ему я, не зная, куда девать гору яблок в руках.
– Столкнулись, потому что быстро ехали, – не согласился Фэн Хай, но, бросив взгляд на моё виноватое лицо, всё-таки остановился и плавно взмахнул рукой. Повинуясь его жесту, усыпавшие мостовую яблоки и гуси плавно взлетели в воздух и, разделившись, упали на телеги уже отдельными кучами: яблоки – красивой красной пирамидой, и гуси – гогочущей и хлопающей крыльями массой. Тощий крестьянин начал неистово кланяться, а круглый, схватив в каждую руку по гусю, решительно двинулся к нам. Завидев его, Фэн Хай быстро втолкнул меня в двери гостиницы и захлопнул за нами дверь – наверное, продолжать путь с гусями ему не хотелось, а отказаться от дара не позволила бы учтивость.
В гостинице мы, не сбавляя хода, пронеслись вверх по лестнице и, уже медленно и бесшумно закрывая за собой дверь, услышали:
– Господин заклинатель! Вот, ушел… А я хотел попросить его подсобить мне на поле с картошкой… Ему один раз махнуть рукой, а мне – три дня копать… Ну ладно, в следующий раз его увижу, попрошу…
– А я, я хотел попросить помочь мне собрать груши, – уныло поддакнул второй голос, – ему-то всего один раз пальцем пошевелить, и они сами в ящики уложатся! Я бы ему пару ящиков отдал, по-честному, всё равно дешевле, чем нанимать рабочих…
– Думаю, нам необходимо как можно быстрее уехать из этого города, – шепнул мне на ухо Фэн Хай, и от его дыхания, шевельнувшего прядь волос у виска, у меня по шее пробежали мурашки. – Как он называется? Хунхэ? Запомню, чтобы… случайно сюда не вернуться.
– Ай-яй, господин заклинатель, – я покачала головой в притворном огорчении. – Разве в учебнике этики заклинателей не написано, что мы должны помогать людям?