Потом ее взгляд упал на осиное гнездо.
В комнате Дэнни оно занимало самое почетное место, на большой пластмассовой тарелке на прикроватной тумбочке. Уэнди это не понравилось, пусть гнездо и было пустым. У нее мелькнула мысль спросить Джека, не могло ли там остаться зародышей, но она сразу поняла, что он только над ней посмеется. Зато завтра она непременно поинтересуется об этом у доктора, если ей удастся улучить момент, когда Джека не будет рядом. Ей претила сама идея, что эта серая штука, слепленная с помощью слюны тысяч препротивных тварей, лежала по ночам в каком-то футе от головы ее спящего сына.
В ванной продолжала литься вода, и она встала, чтобы пойти в большую спальню и проверить, все ли там в порядке. Джек даже не поднял взгляда, полностью погрузившись в мир, который создавал сам, уставившись в пишущую машинку и зажав в зубах сигарету.
Она тихо постучала в дверь ванной.
– Как ты там, док? Не заснул?
Ответа не последовало.
– Дэнни!
Молчание. Она подергала дверь, которая оказалась заперта.
– Дэнни! – Теперь она встревожилась не на шутку. Изнутри не доносилось никаких звуков, не считая бегущей воды. – Дэнни? Открой дверь, дорогой.
Никакого ответа.
– Дэнни!
– Боже милосердный, Уэнди, как я могу сосредоточиться, если ты постоянно барабанишь в эту дверь?
– Но Дэнни заперся в ванной и не отзывается.
Джек с бесконечно усталым видом обошел свой рабочий стол. Стукнул в дверь кулаком, один раз, но очень громко.
– Открывай, Дэнни! Уже не до игр.
Но и его призыв остался без ответа.
Джек постучал еще сильнее.
– Перестань валять дурака, док! Пора спать – значит, пора спать. Отшлепаю, если сейчас же не откроешь.
Он начинает терять контроль над собой, подумала Уэнди, и ей стало совсем страшно. Он ведь Дэнни и пальцем не тронул с того самого вечера два года назад, но сейчас Джек выглядел достаточно обозленным, чтобы выполнить свою угрозу.
– Дэнни, милый… – начала она.
Ни звука. Только шум воды.
– Дэнни, если из-за тебя мне придется сломать дверь, могу гарантировать, что этой ночью спать ты сможешь только на животе, – пригрозил Джек.
Никакой реакции.
– Выломай ее, – сказала она, задохнувшись от страха. – Скорее!
Он поднял ногу и нанес мощный удар справа от дверной ручки. Хлипкий замок мгновенно поддался, дверь распахнулась, с грохотом стукнулась о стену ванной и снова наполовину закрылась, отброшенная назад.
– Дэнни! – закричала она.
Вода лилась в раковину под большим напором. Рядом лежал тюбик зубной пасты с отвинченной крышкой. Дэнни сидел на краю ванны напротив двери в комнату, едва удерживая в вялой левой руке зубную щетку, тонкий слой пасты размазался вокруг его рта. При этом он, словно в трансе, не сводил глаз с зеркальной дверцы шкафчика над раковиной, где хранились туалетные принадлежности и лекарства. На его лице запечатлелось выражение немого ужаса, и Уэнди сразу подумала, что у него эпилептический припадок и он подавился собственным языком.
– Дэнни!
Но он не отвечал. Только клокочущие звуки вырывались из его гортани. А затем ее оттолкнули в сторону с такой силой, что она ударилась о вешалку с полотенцами, и Джек опустился перед мальчиком на колени.
– Дэнни! Дэнни! – повторял он, щелкая пальцами перед пустыми глазами сына.
– Ах, ну конечно, – вдруг заговорил Дэнни. – Продолжаем турнир. Ваш удар. Нур-р-р…
– Дэнни…
– Роке! – произнес Дэнни неожиданно низким, почти мужским голосом. – Роке. Удар. Головка молотка для роке… Двусторонняя. Га-а-а-а-а…
– О Боже, Джек! Что с ним такое?
Джек схватил мальчика за плечи и с силой встряхнул его. Голова Дэнни безвольно откинулась назад, а потом качнулась вперед, как привязанный к палке воздушный шарик.
– Роке. Удар. Ром.
Джек встряхнул его еще раз, и взгляд Дэнни вдруг прояснился. Зубная щетка с едва слышным стуком упала на кафельный пол.
– Что? – спросил он, озираясь по сторонам. Увидел отца, стоявшего перед ним на коленях. И Уэнди, прижавшуюся спиной к стене. – В чем дело? – повторил Дэнни с возросшей тревогой. – Ч-ч-что с-с-случи?..
– Прекрати заикаться! – истерично завопил Джек прямо ему в лицо.
Дэнни испуганно вскрикнул и весь сжался как пружина, пытаясь отпрянуть от отца, а потом он разразился слезами. Овладевший собой Джек сразу же обнял сына.
– О, мой милый, прости меня. Прости меня, док. Пожалуйста. Только не плачь. Мне так жаль. Все хорошо.
Вода продолжала падать в раковину, и Уэнди вдруг почувствовала, что ей снова снится мучительный кошмарный сон, в котором время обратилось вспять и вернулось к тому моменту, когда ее пьяный муж сломал сыну руку и, склонившись над ним, бормотал точь-в-точь те же слова.
(О, милый. Прости меня. Прости меня, док. Пожалуйста. Мне так жаль.)
Она подскочила к ним обоим, кое-как выхватила Дэнни из рук Джека (от нее не укрылся полный злобного упрека взгляд мужа, но она отбросила все мысли об этом) и подняла его. Затем отнесла ребенка, обхватившего ее за шею, в маленькую спальню. Джек поплелся за ними.
Уэнди села на край постели Дэнни и принялась укачивать его на руках, успокаивая бессвязными фразами, которые повторяла снова и снова. Еще раз посмотрела на Джека, но теперь не увидела в его глазах ничего, кроме тревоги за сына. Он вопросительно вскинул брови. В ответ она смогла только чуть заметно покачать головой.
– Дэнни, – твердила она. – Дэнни, Дэнни, Дэнни. Все в порядке, док. Все хорошо.
Через какое-то время Дэнни почти полностью затих, слегка подрагивая у нее на руках. Но когда он заговорил, то сначала обратился к Джеку, который тоже сел рядом на кровать, и Уэнди почувствовала давно знакомый укол
(Он всегда для него первый, всегда и во всем)
ревности. Джек только и делал, что кричал на него, а она успокаивала, однако именно отцу Дэнни сказал:
– Прости меня, если я плохо себя вел.
– Тебе не за что просить прощения, док. – Джек потрепал его по голове. – Но что, черт возьми, там произошло?
Дэнни покачал головой, как в полусне.
– Я… Я не знаю. Почему ты просил меня не заикаться, папа? Я же не заикаюсь.
– Конечно, нет, – с горячностью подтвердил Джек, но Уэнди почувствовала, словно кто-то холодным пальцем прикоснулся к ее сердцу. У Джека был ошеломленный вид, будто этим вечером ему явился никому больше не видимый призрак.
– Там было про какой-то таймер… – пробормотал Дэнни.
– Что?! – Джек резко склонился к нему, и Дэнни крепче прижался к матери.
– Джек, ты пугаешь его! – В ее голосе звенело обвинение. Внезапно она поняла, что им всем страшно. Но чего же они боялись?
– Я не знаю, я не знаю, – отвечал Дэнни отцу. – А что… Что я такого тебе сказал, папа?
– Ничего, – едва слышно выдавил из себя Джек.
Он достал из заднего кармана брюк носовой платок и вытер им рот. А у Уэнди снова появилось тошнотворное чувство времени, текущего вспять. Этот жест она хорошо помнила по его запоям.
– Зачем ты запер дверь на замок, Дэнни? – мягко спросила она. – Почему тебе это понадобилось?
– Тони, – сказал он. – Тони велел мне сделать это.
Родители обменялись взглядами поверх его головы.
– А Тони объяснил, для чего это было нужно, сынок? – осторожно спросил Джек.
– Я как раз чистил зубы и думал о чтении, – ответил Дэнни. – Думал очень, очень сильно. И тогда… Я увидел Тони далеко в глубине зеркала. Он сказал, что должен мне что-то показать.
– То есть он стоял у тебя за спиной? – спросила Уэнди.
– Нет, он был прямо в самом зеркале, – подчеркнул Дэнни. – Очень далеко внутри его. А потом и я вошел в зеркало. Дальше помню только, как папа меня начал трясти, и я подумал, что снова был плохим.
Лицо Джека исказилось, как от удара.
– Нет, ты не был плохим, док, – с нежностью сказал он.
– Значит, Тони велел тебе запереть замок? – повторила Уэнди, пальцами приглаживая ему волосы.
– Да.
– И что же он хотел тебе показать?
Дэнни весь напрягся у нее на руках, будто мышцы его маленького тельца натянулись, словно струны.
– Я не помню, – ответил он растерянно. – Не спрашивай меня. Я… Я ничего не помню!
– Ш-ш-ш… – постаралась успокоить его встревоженная Уэнди. – Не помнишь так не помнишь. Это ничего, милый. Это не так уж важно, правда.
Постепенно Дэнни снова начал расслабляться.
– Хочешь, я немного побуду с тобой? Почитать тебе сказку?
– Не надо. Только ночник включи. – Затем он робко посмотрел на отца. – А ты можешь остаться, папа? Всего на минутку.
– Конечно, док.
Уэнди вздохнула:
– Я буду в гостиной, Джек.
– Хорошо.
Она встала и посмотрела, как Дэнни забрался под одеяло. Сейчас он казался совсем маленьким.
– Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь, Дэнни?
– Да, мама. Только включи Снупи, пожалуйста.
– Непременно.
Она вставила в розетку вилку ночной лампы, на абажуре которой был нарисован Снупи, крепко спящий на крыше своей будки. Дэнни всегда обходился без ночника, но когда они перебрались в «Оверлук», настойчиво попросил купить его. Уэнди выключила верхний свет и посмотрела на них: маленький бледный кружок лица Дэнни, над которым склонился Джек. Она несколько секунд постояла в нерешительности
(а потом и я вошел в зеркало)
и тихо вышла, оставив их вдвоем.
– Тебе хочется спать? – спросил Джек, убирая прядь волос со лба Дэнни.
– Да.
– Принести стакан воды?
– Не надо…
На пять минут воцарилась полная тишина. Рука Джека по-прежнему обнимала сына. Посчитав, что мальчик уже крепко спит, Джек собрался встать и тихо уйти, когда Дэнни сквозь сон вдруг сказал:
– Роке.
Джек посмотрел на него, весь похолодев.
– Дэнни?..
– Ты ведь никогда не сделаешь маме больно, верно?
– Никогда.
– Или мне?
– Никогда.
Снова воцарилось напряженное молчание.