(Мне иногда казалось, что я вижу страшные вещи… действительно отвратительные вещи… я хочу, чтобы ты мне пообещал, что не будешь туда заходить.)
(Обещаю, сэр.)
Обещание, конечно же, следовало выполнить. Обязательно. Но любопытство мучило его, как безумная чесотка в том месте, которое тебе ни в коем случае нельзя расчесывать. Это было любопытство, смешанное со страхом, которое заставляет порой закрывать глаза ладонью в жутком месте фильма, но все же подглядывать на экран сквозь растопыренные пальцы. А за этой дверью находилось нечто, совсем непохожее на кино.
(Не думаю, что здесь есть хоть что-нибудь действительно опасное для тебя… все это как страшные картинки в книжке…)
Внезапно левая рука Дэнни дернулась, и он сам не знал, как поступит, пока не вынул ключ из замка и не сунул обратно в карман. Он еще несколько секунд постоял, глядя на дверь широко распахнутыми серо-голубыми глазами, а потом резко развернулся и пошел в сторону лестничной площадки, расположенной под прямым углом к коридору.
Но что-то вдруг заставило его остановиться, и сначала он не понял, что именно. А затем вспомнил: сразу за углом, куда ему предстояло повернуть, прежде чем перед ним покажется лестничный холл, находился один из старых огнетушителей со свернувшимся на стене шлангом. Похожим на спящую змею.
Папа объяснил, что это отнюдь не современный химический огнетушитель, какие можно было увидеть, например, на кухне. Эта система являлась давней предшественницей нынешних автоматических распылителей. Длинный брезентовый шланг напрямую подсоединялся к водопроводу «Оверлука», и стоило лишь открыть вентиль, как ты один становился целым противопожарным расчетом. А еще папа сказал, что химические огнетушители, выпускавшие из себя пену или углекислый газ, работали куда лучше. Химикаты подавляли огонь, закрывая к нему доступ кислорода, который необходим для горения, в то время как струей под давлением можно было только распространить пламя еще дальше. По мнению папы, мистеру Уллману следовало давно заменить устаревшие пожарные «кишки» вместе с таким же антикварным бойлером, но мистер Уллман скорее всего пальцем не пошевелит, потому что он – ЖАДНАЯ МЕЛОЧНАЯ СВОЛОЧЬ. Дэнни знал, что в устах отца это было едва ли не худшим, что он мог сказать о человеке. Это определение часто применялось им по отношению к разного рода докторам, стоматологам и ремонтным рабочим, а также к главе отдела английской филологии в Стовингтоне, который постоянно отказывался выписать нужные папе книги, ссылаясь на ограниченность бюджета.
– Бюджетных средств ему не хватает, видите ли! – кипятился он в разговоре с Уэнди. Дэнни все слышал из своей комнаты, хотя ему полагалось давно спать. – Он просто хочет положить последние пятьсот долларов себе в карман. ЖАДНАЯ МЕЛОЧНАЯ СВОЛОЧЬ!
Дэнни выглянул за угол.
Да, огнетушитель висел на своем месте – плоский шланг свернут, красный бак прикреплен к стене. Поверх всего этого покоился топорик в стеклянном ящике, похожем на музейную витрину. «ПРИ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СИТУАЦИИ РАЗБЕЙТЕ СТЕКЛО», – гласили белые буквы на красном фоне. Дэнни мог прочесть слова «чрезвычайная ситуация», потому что так называлась одна из его любимых телепередач. Насчет остального уверенности не было. Но и употребление термина «чрезвычайная ситуация» в отношении этого длинного шланга его тревожило. Чрезвычайные ситуации ассоциировались у него со взрывами газа, с автокатастрофами, с больницами и нередко – со смертью людей. И еще ему с самого начала не понравился этот шланг, как будто затаившийся на стене. Когда он был один, Дэнни всегда старался проскочить мимо огнетушителя как можно быстрее. Без особых причин. Просто так он чувствовал себя комфортнее. И безопаснее.
Вот и теперь он вышел из-за угла с заметно участившимся сердцебиением и посмотрел мимо огнетушителя в сторону лестничной площадки. Там, внизу, была мама, которая прилегла отдохнуть. И если папа вернулся с прогулки, он, вероятно, сидел в кухне, ел сандвич и читал книгу. Ему нужно только пройти мимо старого огнетушителя и спуститься по ступенькам.
Он двинулся вперед, держась как можно ближе к противоположной стене и даже касаясь правой рукой дорогих шелковых обоев. Осталось сделать двадцать шагов, пятнадцать…
Когда он оказался всего в десяти шагах от огнетушителя, медный наконечник шланга внезапно скатился с плоской поверхности, на которой лежал,
(спал?)
и с глухим стуком упал на ковровую дорожку, устремив темное отверстие прямо на Дэнни. Тот сразу замер, подавшись плечами вперед, сам пораженный своим нешуточным испугом. Кровь громко стучала у него в ушах и в висках. Во рту появилось ощущение сухости и кислятины, ладони сами собой сжались в кулаки. Но наконечник шланга всего лишь лежал на полу, тускло поблескивая желтоватым металлом, – полоса плоского шланга по-прежнему соединяла его с красным щитом на стене.
Ну и что, если он упал? Это ничего не значит. Всего лишь огнетушитель, и только-то. Глупо было видеть в нем сходство с головой ядовитой змеи из телешоу «В мире животных», которая заслышала его приближение и проснулась. Даже если простроченный брезент шланга немного напоминал чешуйчатую кожу. Он сейчас легко перешагнет через него и продолжит путь к лестнице, но только пойдет, наверное, чуть быстрее, чтобы не дать этой штуке успеть броситься ему вслед и обвиться вокруг ноги…
Он вытер губы левой рукой, бессознательно имитируя жест отца, и сделал шаг вперед. Шланг не шевелился. Еще шаг. Ничего. Ну вот, видишь, до чего ты глуп? Слишком переволновался, думая о той дурацкой комнате и о глупой истории про Синюю Бороду, а этот кусок меди мог, вероятно, упасть в любой момент. Все очень просто.
Но Дэнни продолжал смотреть на шланг и вспомнил об осах.
Валявшийся в восьми шагах от него наконечник шланга спокойно поблескивал на ковре, словно хотел сказать: Не беспокойся. Я – всего лишь шланг, вот и все. Но даже если это еще не все, я не смогу сделать тебе ничего больнее укуса пчелы. Или осы. Какой вред я могу причинить такому хорошему маленькому мальчику, как ты? Разве что жалить… и жалить… и жалить!
Дэнни шагнул вперед. И еще раз. Пересохшее горло сделало его дыхание хрипловатым. Им начала овладевать настоящая паника. Ему уже даже хотелось, чтобы шланг дернулся. Тогда он по крайней мере будет знать наверняка, будет готов. Еще шаг, и он оказался на расстоянии, удобном для нападения. Но ведь шланг не может сам на тебя напасть, уже почти в истерике подумал он. Как может атаковать тебя и ужалить обыкновенный шланг?
Разве что в нем полно ос.
Внутри у Дэнни все заледенело. Он не сводил взгляда с темного отверстия в наконечнике, словно тот гипнотизировал его. Может быть, шланг действительно полон ос, стал для них тайным гнездом, и их коричневые тельца до такой степени переполнены осенним ядом, что он уже не держится внутри и стекает по жалам янтарными каплями?
Внезапно он осознал, что ему надо преодолеть паралич, вызванный ужасом. Что если он сейчас же не заставит свои ноги двигаться, они прирастут к ковру, и он останется стоять здесь, не сводя глаз с центра медного наконечника, как птичка под взглядом змеи, пока его не найдет папа. И что произойдет тогда?
С громким стоном Дэнни все же бросился бежать. Когда он поравнялся со шлангом, какой-то случайный отблеск создал у него полное впечатление, что наконечник сдвинулся с места, повернулся, чтобы напасть, и тогда он высоко подпрыгнул. В состоянии панического ужаса ему показалось, что ноги подбросили его вверх к самому потолку, что он даже скользнул своими жесткими темными волосами по потолочной штукатурке, хотя позже Дэнни понял, что это было совершенно невозможно.
Приземлившись по другую сторону шланга, он побежал, но почти сразу услышал звук устремившегося в погоню врага – сухой шелест медной змеиной головки, скользившей по ворсу ковра, как гремучая змея в сухой траве. Его настигали, а лестница была где-то бесконечно далеко и словно удалялась с каждым шагом.
Папа! – попытался выкрикнуть он, но горло сдавило так, что он не издал ни писка. Он был совсем один. А звук за спиной становился все громче, все тот же сухой шелест извивающегося змеиного тела, быстро скользившего по сухому ворсу ковровой дорожки. Вот змея уже настигла его и взметнулась выше, чтобы укусить за пятку, источая из своей медной пасти чистейший яд.
Дэнни добежал до лестницы и, чтобы не упасть, совершил сумасшедший пируэт, ухватившись за перила. На мгновение ему показалось, что сейчас он неизбежно потеряет равновесие и кувырком покатится вниз по ступеням.
Но потом он успел бросить взгляд назад через плечо.
Шланг не сдвинулся с места. Он остался лежать, как лежал, – одно кольцо размоталось вслед за упавшим наконечником, который равнодушно смотрел в противоположную от Дэнни сторону. Ну что, глупыш? – отругал он себя. Ты все это только вообразил себе, трусишка несчастный, жалкий трус.
Он стоял, вцепившись в перила. Ноги подрагивали от пережитого страха.
(За тобой никто не гнался)
подсказал ему разум, и он ухватился за эту фразу, мысленно повторяя ее.
(никто не гнался, никто не гнался, никто и никогда)
Бояться было совершенно нечего. Да что там! Он мог бы прямо сейчас вернуться и положить наконечник шланга на место. Если бы захотел. То есть он мог, конечно, но решил не делать этого. Потому что… Вдруг шланг за ним все-таки гнался, а потом быстро вернулся, когда понял, что чуть-чуть не успевает… настигнуть его?
Шланг лежал на ковре и всем своим видом словно приглашал попробовать еще раз.
Задыхаясь, Дэнни бросился вниз по ступенькам.
Глава 20Разговор с мистером Уллманом
Публичная библиотека Сайдуайндера располагалась в небольшом старом домишке в квартале от центра города. Стены более чем скромного здания были увиты дикой лозой, а вдоль широкой бетонной дорожки, которая вела к входной двери, рядами выстроились сухие стебли – печальные останки летних цветов. На лужайке высилась крупная бронзовая статуя какого-то генерала времен гражданской войны, о котором Джек никогда не слышал, хотя подростком всерьез увлекался этой темой.