Но уже через несколько секунд движение возобновилось в обратном порядке. Юноша крутанулся и перевел девушку в вертикальное положение. Дэнни показалось, будто они понимающе кивнули друг другу, прежде чем воздеть руки над головами. Затем фигурки скрылись там, откуда появились, а звуки «Голубого Дуная» смолкли. Часы начали отбивать первые удары.
(Полночь! Пробило полночь!)
(Маскам – ура!)
Дэнни резко развернулся вместе с креслом, чуть не свалившись с него. Бальный зал был пуст. Сквозь сдвоенное, как в соборах, окно он мог видеть, что снова пошел снег. Огромный ковер (который, конечно, сворачивали, когда начинались танцы), богато украшенный узорами из красных и золотых нитей, устилал пол. По его периметру были установлены маленькие столики на двоих, а стулья стояли перевернутыми, устремив в потолок свои тонкие паучьи ножки.
Зал был совершенно пуст.
Но не совсем. Потому что здесь, в «Оверлуке», события не кончались. В «Оверлуке» все времена слились в одно. Здесь словно царила вечная ночь августа 1945 года, с громким смехом, морем спиртного и избранными гостями, разъезжающими вверх и вниз на лифте, попивая шампанское и обмениваясь светскими любезностями. Но в то же время здесь непрерывно стоял и тот предрассветный июньский час, когда более двух десятков лет спустя наемные убийцы всаживали пулю за пулей в истерзанные, окровавленные тела троих мужчин, переживавших нескончаемую предсмертную агонию. А в комнате на третьем этаже плавала в ванне мертвая женщина, которая тем не менее всегда готова была принять очередного гостя.
В «Оверлуке» каждый предмет словно жил своей, пусть и весьма своеобразной, жизнью. Словно все в отеле заводилось и приходило в движение от маленького серебряного ключика. Часы пошли. Часы снова пошли.
И ключом этим оказался он сам, с грустью подумал Дэнни. Тони предупреждал его, но он позволил всему этому свершиться.
(Но мне же всего пять лет!)
крикнул он кому-то, чье присутствие смутно ощущалось в зале.
(Разве не имеет значения, что мне всего пять?)
Ответа он не услышал.
С неохотой Дэнни снова повернулся к часам.
Он долго откладывал это в надежде на какое-то происшествие, которое поможет ему избежать нового контакта с Тони. В надежде, что появится рейнджер, прилетит вертолет или приедет целая группа спасателей. Спасатели всегда успевали вовремя во всех телевизионных передачах и фильмах. Рейнджеры, отряды полиции особого назначения и «скорая помощь» неизменно представали светлой дружеской силой, побеждавшей зло этого мира; когда люди попадали в беду, им обязательно кто-то помогал, кто-то спешил исправить положение. Этим людям никогда не приходилось спасаться, рассчитывая только на собственные силы.
(Пожалуйста!)
Ответа он не услышал.
Не было ответа. И если Тони все-таки придет, не принесет ли он с собой старый кошмар? Громогласный, хриплый, злобный голос, ковровую дорожку, словно покрытую змеями? Ром?
Однако что еще ему оставалось?
(Пожалуйста о пожалуйста)
Нет ответа.
Со всхлипывающим вздохом Дэнни посмотрел на циферблат часов. Шестеренки крутились и приводили в движение другие шестеренки. Маятник гипнотически колебался. И если держать голову прямо и совершенно неподвижно, можно было видеть, как минутная стрелка неумолимо ползет от XII к V. Если держать голову совершенно неподвижно, можно было видеть, что…
Циферблата больше не было. На его месте образовалась круглая черная дыра. Она вела куда-то в вечность. Она росла. Часы исчезли, а вместе с ними и бальный зал. Дэнни робко шагнул вперед и упал в темноту, которая скрывалась за часами все это время.
Маленький мальчик внезапно повалился на кресло, изогнувшись под неестественным углом, с головой, откинутой назад, с глазами, невидяще устремленными в высокий потолок бального зала.
Он падал вниз, вниз и еще дальше вниз в…
…коридор, на четвереньки в коридор, где он ошибся поворотом, стремясь попасть к лестнице, он ошибся поворотом и теперь И ТЕПЕРЬ…
…он понял, что оказался в коротком тупиковом коридоре, откуда можно было попасть только в президентский люкс, а грохочущий звук приближался, молоток для роке с чудовищным свистом разрезал воздух и вгрызался в шелковые обои, вышибая из стен облачко штукатурки.
(Да будь ты проклят! Получи)
Но теперь в коридоре появилась еще одна фигура. Она стояла, прислонившись к стене, позади него. Как призрак.
Нет, это не было привидение, хотя фигура была одета во все белое. В совершенно белые одежды.
(Я доберусь до тебя, ты, ублюдочный КАРЛИК!)
Дэнни кинулся прочь от звуков. Теперь он оказался в главном коридоре четвертого этажа. Но вскоре обладатель громоподобного голоса тоже свернет за этот угол.
(Иди сюда! Иди сюда, маленький говнюк!)
Одетая в белое фигура выпрямилась, вынула из угла рта сигарету и сняла табачную крошку, прилипшую к пухлой нижней губе. Дэнни увидел, что это был Холлоран. Облаченный в поварскую одежду, сменившую синий костюм, который был на нем в день закрытия сезона.
– Если возникнут непредвиденные проблемы… позови меня, – сказал Холлоран. – Ударь так же громко и мощно, как ты это сделал несколько минут назад. И я скорее всего услышу тебя даже во Флориде. А как только услышу, примчусь без промедления. Тут же прибегу. Прибегу…
(Так приходи же! Приходи. Приходи прямо СЕЙЧАС! О, Дик, ты мне нужен, ты нужен нам всем)
– …бегу. Прости, бегу. Больше ждать не могу. Извини, Дэнни, мой малыш. Извини, док. Я сделал все, что мог. Но сейчас я бегу, задержаться никак не могу. Я спешу. И бегу.
(Нет!)
Но Холлоран у него на глазах развернулся, снова сунул в рот сигарету и совершенно спокойно прошел сквозь стену.
Оставив его в одиночестве.
И именно в этот момент из-за угла показалась огромная тень, казавшаяся еще больше во мраке коридора, в котором отчетливо виднелись лишь красные безумные глаза.
(Вот ты где! Наконец-то я до тебя добрался, сучонок! Сейчас я преподам тебе урок!)
Существо рванулось к нему, устрашающе прихрамывая, замахиваясь молотком для роке, все выше, и выше, и выше. Дэнни с криком начал отползать назад – и вдруг тоже проник сквозь стену и стал падать, крутясь и вращаясь, падать в яму, в кроличью нору, в отверстие, которое вело в страну тошнотворных чудес.
Далеко внизу он видел Тони, который тоже падал.
(Я не могу прийти, Дэнни… он не подпускает меня к тебе… никто из них не подпускает меня к тебе… зови Дика… зови Дика…)
– Тони! – отчаянно закричал он.
Но Тони больше не было, а сам Дэнни оказался в темной комнате. Хотя мрак в ней не был полным. Откуда-то проникал приглушенный свет. Это была спальня его родителей. Он узнал отцовский письменный стол. Вот только в комнате царил страшный разгром. Он уже видел ее точно такой же. Мамин проигрыватель опрокинулся на пол. Пластинки разметались по ковру. Матрац был наполовину сдернут с кровати. Картины сорваны со стен. Его собственная раскладушка валялась на боку, как мертвая собака, а от пурпурного игрушечного «фольксвагена» остались лишь обломки пластмассы.
Свет проникал из полуоткрытой двери ванной. Сразу за ней виднелась беспомощно болтавшаяся рука, и кровь стекала с кончиков ее пальцев. А в зеркальной дверце шкафчика для лекарств то вспыхивало, то гасло слово «РОМ».
И внезапно, как будто из ниоткуда, прямо перед ним материализовались часы под стеклянным колпаком. На циферблате не было ни цифр, ни стрелок. Только дата, написанная красным: 2 декабря. А потом округлившимися от ужаса глазами он увидел слово «РОМ» в чуть размытом отражении стеклянного колпака часов, и теперь, когда отражение стало двойным, Дэнни понял, что оно означает «МОР» – то есть «смерть».
Дэнни Торранс зашелся в отчаянном крике. Дата пропала с циферблата часов. Пропал и сам циферблат, который вновь сменила круглая черная дыра, все разраставшаяся и разраставшаяся, как зрачок перепуганного насмерть человека. Дыра поглощала и втягивала в себя все предметы, Дэнни качнуло вперед, он начал падать и…
…и упал с кресла.
Какое-то время он лежал, тяжело дыша, на полу бального зала.
РОМ
МОР
СМЕРТЬ
МОР
УБИЙСТВО
(Красная смерть властвовала повсюду!)
(Снимайте маски! Маски долой!)
И под каждой блестящей и внешне такой симпатичной маской могло скрываться не известное ему пока лицо того зверя, той бесформенной фигуры, что преследовала его по темным коридорам отеля с горящими, бессмысленными, жаждущими крови глазами.
О, как же он страшился увидеть это лицо, когда придет время разоблачить себя и снять маску.
(ДИК!)
мысленно закричал он изо всех сил. Его собственная голова словно завибрировала от мощи этого безмолвного призыва.
(!!!О ДИК О ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА ПРИЕЗЖАЙ!!!)
А у него над головой на каминной полке часы, которые он сам завел серебряным ключом, продолжали отсчет секунд, минут и часов.
Часть пятаяВопросы жизни и смерти
Глава 38Флорида
Дик, третий сын миссис Холлоран, одетый в белые поварские одежды, с сигаретой «Лаки страйк», свисавшей из угла рта, задним ходом вывел свой знаменитый «кадиллак» со стоянки позади оптового овощного рынка «Уан-Эй» и медленно двинулся вокруг здания. Мастертон, один из совладельцев рынка, со времен Второй мировой войны так и не избавившийся от привычки шаркать ногами, заталкивал под высокие своды склада огромный ящик салата-латука.
Холлоран нажал кнопку, опускавшую стекло со стороны пассажирского сиденья, и окликнул его:
– Продаешь авокадо втридорога, старый скряга!
Мастертон обернулся через плечо, распахнул рот в улыбке, продемонстрировав все три золотых зуба, и проорал в ответ:
– Если это дорого, то затолкай их себе сам знаешь куда, дружище!