ной помощью, на которую тот мог рассчитывать, и ему очень не понравилось, как резко оборвались слова ребенка в последний раз. Холлоран никак не мог выкинуть из головы тех странных зверей в живой изгороди, которые, казалось, обладали способностью двигаться…
Изящная белая рука легла поверх его собственной.
Узколицая востроглазая женщина сняла очки. Без них ее черты приобрели неожиданную мягкость.
– Все будет хорошо, – сказала она.
Холлоран выдавил из себя улыбку и кивнул.
Как и было обещано, посадка прошла жестко, шасси самолета врезались в полосу с такой силой, что с передней полки по всему салону разметало журналы, а из кухоньки в проход высыпались пластмассовые подносы, подобно гигантской колоде карт. Никто больше не кричал, но Холлоран услышал, как несколько челюстей щелкнули, словно цыганские кастаньеты. Затем взревели включенные на реверс двигатели, и началось торможение. Когда скорость упала, вновь раздался голос южанина-пилота, уверенный, но с нотками заметного облегчения:
– Леди и джентльмены, наш самолет произвел посадку в аэропорту Стейплтон. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки. Благодарю вас.
Соседка Холлорана закрыла книгу и глубоко вздохнула:
– Что ж, судьба дает нам шанс продолжить наши битвы и завтра, мистер Холлоран.
– Лично я пока не уверен, что справлюсь с сегодняшними битвами, мэм.
– Верно. Очень верно подмечено. Не желаете ли тогда чуть позже пропустить со мной по стаканчику в баре аэропорта?
– Я бы с удовольствием, но меня ждут дела.
– Неотложные?
– Абсолютно неотложные, – ответил Холлоран очень серьезно.
– Хочется надеяться, что вам удастся хотя бы немного улучшить общую ситуацию.
– Мне тоже хочется на это надеяться, – сказал Холлоран и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, помолодев при этом лет на десять.
Поскольку у него не было другого багажа, кроме сумки, которую он взял с собой в салон, Холлоран одним из первых успел к стойке проката автомобилей «Херц», расположенной на нижнем уровне терминала. Даже сквозь дымчатые стекла окон было видно, как густо падает снег. Порывистый ветер гонял белые хлопья туда-сюда, заставляя людей, пересекавших стоянку, постоянно бороться с ним. С головы одного мужчины сдуло шляпу, и Холлоран мог только посочувствовать бедняге, чей убор взмыл вверх по красивой широкой дуге. Мужчина рванулся в погоню, а Холлоран подумал:
(Напрасный труд, приятель. Твоя шляпа теперь приземлится где-нибудь в Аризоне.)
И сразу же пришла другая мысль:
(Если все так плохо в Денвере, то каково же к западу от Боулдера?)
Впрочем, лучше сейчас даже не задумываться об этом.
– Могу я чем-нибудь помочь вам, сэр? – обратилась к нему девушка в форменной желтой куртке «Херца».
– Можете, но лишь при условии, что у вас есть для меня машина, – ответил он с широкой улыбкой.
И за более солидную плату ему удалось получить более солидный прокатный автомобиль – серебристо-черный «бьюик-электра». Холлорана волновал не столько стильный вид машины, сколько извилистые горные дороги; где-то по пути все равно придется надеть на колеса цепи. Без них далеко не уедешь.
– Насколько все плохо? – спросил он девушку, когда та протянула ему на подпись документы.
– Говорят, это самый затяжной буран с тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, – бодро сообщила она. – А далеко ли вам ехать, сэр?
– Гораздо дальше, чем хотелось бы.
– Если пожелаете, я могу позвонить на станцию «Тексако» у перекрестка с двести семидесятым шоссе. Они поставят вам цепи.
– Это станет для меня большим подспорьем, милая.
Она сняла трубку телефона и сделала звонок.
– Вас там ждут.
– Спасибо большое.
Покинув стойку «Херца», он заметил свою востроглазую соседку из самолета, которая дожидалась багажа рядом с одной из лент, по-прежнему погруженная в чтение. Проходя мимо, Холлоран подмигнул ей, и она мгновенно вскинула голову, приветственно махнула рукой и улыбнулась.
(сияет)
Улыбаясь, он поднял воротник пальто и перебросил дорожную сумку из одной руки в другую. Такая малость, но он все равно почувствовал себя лучше. Зря он наврал ей про пластину в своей башке. Холлоран мысленно пожелал ей удачи, и когда он вышел на улицу, в пляску снега и пронизывающего ветра, ему почудилось, что она послала ему ответ с тем же пожеланием.
Особо больших денег за установку цепей на станции техобслуживания не брали, но Холлорану пришлось тайком сунуть работяге в гараже лишнюю десятку, чтобы тот подвинул его в очереди. И все равно только без четверти десять он наконец тронулся в путь: пощелкивали щетки стеклоочистителей, монотонно звенели цепи на крупных покрышках «бьюика».
На автострадах царил полнейший хаос. Даже с цепями он не мог ехать быстрее тридцати. По обочинам торчали под немыслимыми углами из сугробов съехавшие автомобили. На нескольких подъемах машины просто стояли на месте – их летняя резина беспомощно буксовала, не находя сцепления с покрывавшим дорожное полотно сухим крошевом.
Это был первый по-настоящему зимний снегопад в низине (если можно назвать «низиной» места, расположенные почти в миле над уровнем моря), который по непонятным причинам всегда оборачивался стихийным бедствием. Местные жители почему-то вечно оказывались к нему совершенно не готовы. Холлорану был хорошо знаком этот удивительный феномен, но он все равно не жалел слов, обгоняя их по левому ряду и поглядывая в боковое зеркало, дабы убедиться, что никакой лихач
(Не мчится сквозь снег…)
не вылез вслед за ним, чтобы надрать ему задницу.
Но самые крупные неприятности поджидали его у эстакады, выводившей на магистраль 36. А она ему была необходима. Магистраль 36 соединяла Денвер с Боулдером, а также шла на запад до Эстес-Парка, где вливалась в шоссе 7. В свою очередь, эта дорога, также известная как Горное шоссе, проходила через Сайдуайндер, миновала «Оверлук» и по западному склону спускалась в Юту.
Но выезд на магистраль 36 сейчас блокировал опрокинувшийся полуприцеп. Место аварии было обнесено горящими факелами, отчего напоминало утыканный свечами торт, приготовленный на день рождения какого-то кретина.
Холлоран остановился и опустил стекло. Полицейский в шапке-ушанке и перчатках махнул на поток, ползший на север по 25-й магистрали.
– Здесь вам не проехать! – заорал он Холлорану, стараясь перекричать ветер. – Проедете два съезда, выберетесь на девяносто первую и в районе Брумфилда вновь попадете на тридцать шестую.
– Но, как мне кажется, я бы мог аккуратно объехать его слева! – крикнул в ответ Холлоран. – Вы предлагаете мне крюк в двадцать миль, а я очень спешу.
– Только попробуйте! Я вам голову отвинчу, – пригрозил полисмен и решительно закончил разговор. – Здесь проезда нет.
Холлоран сдал назад, дождался момента, чтобы влиться в поток, и продолжил движение по магистрали 25. Указатель информировал его, что до Чейенна в штате Вайоминг осталось всего сто миль. Там он и окажется, если прозевает нужный съезд.
Он разогнался до двадцати пяти миль в час, но быстрее ехать уже не осмеливался. Густой снег и без того почти совсем забил щетки «дворников», а транспортный поток вел себя непредсказуемо. Двадцать миль объезда! Он еще раз выругался, и в нем снова всколыхнулось тревожное ощущение того, как стремительно утекает время, остававшееся в распоряжении мальчика. Одна лишь подобная мысль заставляла его задыхаться. И одновременно в нем росла уверенность, что живым из этой поездки ему уже не вернуться.
Он включил радио, прокрутил рождественскую рекламу и нашел станцию, передававшую прогноз погоды:
– …достигает уже шести дюймов, хотя общая толщина снежного покрова в районе Денвера к ночи увеличится еще на фут. Местные полицейские власти и полиция штата настоятельно просят вас сегодня не выводить машины из гаражей, если в этом нет чрезвычайной необходимости, и предупреждает, что большинство дорог на горных перевалах уже закрыто. Так что лучше оставайтесь дома, подбирайте правильную мазь для своих лыж и не переключайтесь со своей любимой радиостанции…
– Спасибо за совет, мамочка, – мрачно сказал Холлоран и резким щелчком выключил радио.
Глава 46Уэнди
Около полудня, когда Дэнни отправился в туалет, Уэнди достала из-под подушки завернутый в полотенце нож, переложила его в карман халата и подошла к двери ванной комнаты.
– Дэнни!
– Что?
– Я хочу спуститься вниз и приготовить нам обед. Хорошо?
– Ладно. Ты хочешь, чтобы я тоже спустился?
– Нет. Я все принесу наверх. Как насчет супа и омлета с сыром?
– Годится.
Она в нерешительности постояла еще немного рядом с дверью ванной.
– Дэнни, ты уверен, что все в порядке?
– Да, – ответил он. – Только будь осторожна.
– Где твой отец? Ты знаешь?
Он ответил странным, невыразительным голосом:
– Нет. Но это не страшно.
Она подавила в себе желание продолжить расспросы и выяснения. Угроза существовала, они знали, в чем она заключалась, и терзать Дэнни означало лишь сильнее пугать его… и себя.
Джек лишился рассудка. Сегодня утром, около восьми часов, когда буран начал набирать силу, они с Дэнни сидели на раскладушке и слушали, как Джек с шумом слоняется внизу из комнаты в комнату. Основная часть звуков доносилась, казалось, из бального зала. Джек что-то фальшиво распевал, Джек вел с кем-то односторонний спор, а в какой-то момент разразился пронзительным злобным криком, что заставило их обоих переглянуться, похолодев от страха. Под конец он прошаркал через вестибюль, раздался громкий грохот, и Уэнди подумала, что он либо упал, либо яростно хлопнул дверью. А с половины девятого – то есть уже примерно три с половиной часа – не было слышно вообще ничего.
Она быстро миновала короткий проход, свернула в главный коридор и направилась к лестнице. Встала на площадке второго этажа, оглядывая вестибюль внизу. Казалось, что там никого нет, но хмурый буранный день погрузил почти все огромное помещение в полумрак, наполненный тенями. Дэнни иногда ошибался. А потому Джек мог притаиться за любым креслом, за любым диваном… Может быть, даже за стойкой регистрации… Поджидая, чтобы она вышла…