– Не знаю, – ответила она.
– Он убил его?
– Не знаю.
Внезапно лифт ожил и начал спускаться, а в его кабине с безумными криками металось какое-то существо.
Дэнни не двигался с места. Ему некуда было бежать. Не существовало уголка, где «Оверлук» не смог бы достать его. Он понял это сразу, окончательно и безболезненно. Ему показалось, что впервые в жизни его посетила по-настоящему взрослая мысль, в которой заключалась квинтэссенция опыта, накопленного им в этом омерзительном месте:
(Мама и папа не могут мне помочь. Я остался совсем один.)
– Уходи, – сказал он стоявшему перед ним окровавленному незнакомцу. – Иди же. Убирайся отсюда.
Существо склонилось вперед, и стала видна рукоятка ножа, торчавшего у него из спины. Его пальцы снова взялись за молоток, но вместо того чтобы направить его на Дэнни, оно развернуло головку и нацелило ее жесткую сторону в собственное лицо.
Дэнни мгновенно понял, что сейчас должно произойти.
А потом молоток начал бить в одну точку, уничтожая последнее, что еще оставалось от Джека Торранса. Существо подпрыгивало, словно танцевало какую-то дикую, невообразимую польку, а молоток с жутким хрустом бил, бил и бил по его лицу. Кровь мгновенно забрызгала обои. Осколки кости взлетали в воздух, как выломанные клавиши рояля. Невозможно сказать, как долго это продолжалось. Но стоило существу снова повернуться к Дэнни, как он понял, что его отец покинул этот мир навсегда. Лицо превратилось в странную, плавающую кровавую композицию из множества лиц, криво наложенных друг на друга и постоянно менявшихся. Дэнни различил женщину из номера 217, человека-собаку и даже вроде бы того голодного мертвого ребенка, что притаился в трубе на игровой площадке.
– Что ж, теперь действительно обойдемся без масок, – прошептало это создание. – Теперь нам ничто не помешает.
Молоток взмыл вверх в последний раз. Тиканье часов заполнило уши Дэнни.
– Больше ничего не хочешь сказать? – спросило оно. – Уверен, что даже не попытаешься сбежать? Быть может, сыграем в салочки? Все, что у нас осталось, – это время. Много времени. Вечность. Или покончим разом? Пожалуй, так и поступим. А то можно пропустить самую веселую часть вечеринки.
Оно жадно улыбнулось, обнажив уцелевшие обломки зубов.
И в этот момент до Дэнни дошло. Он понял, о чем забыл отец.
Его лицо просияло; тварь увидела это и замешкалась.
– Бойлер! – крикнул Дэнни. – В нем не спускали пар с самого утра! Он сейчас взорвется!
Комичное выражение ужаса и понимания отразилось на переменчивых лицах твари. Молоток снова выпал из ее руки и, как самая безвредная на свете вещь, с легким стуком плюхнулся в ворс сине-черного ковра.
– Бойлер! – возопило оно. – О нет! Этого нельзя допустить! Никак нельзя! Нет! Будь ты проклят, щенок! Это недопустимо! Нет, о нет…
– Да! – с отчаянной радостью воскликнул Дэнни. Он сжал руки в кулаки и принялся размахивать ими перед изуродованным существом. – В любую минуту! Котел! Папа совершенно забыл о нем! И ты забыл о нем тоже!
– Нет, этого не должно произойти, ты, грязный и дерзкий мальчишка! Я заставлю тебя принять лекарство! Все, до последней капли! Нет, о нет…
Внезапно уродливое создание повернулось и захромало прочь. Какое-то время Дэнни еще мог видеть его тень на стене, слышать стоны и вопли, которые, казалось, волочились за ним, как ленты старого, выцветшего серпантина.
Минутой позже раздался грохот лифта.
А на Дэнни внезапно обрушилось сияние,
(мама мистер холлоран дик надо спешить к ним они живы нам надо вместе выбираться отсюда пока все не взлетело на воздух)
подобное яркому рассвету. И он побежал. Одной ногой задел покореженный окровавленный молоток для игры в роке, но даже не заметил этого.
Он с криком устремился к лестнице.
Им нужно было успеть выбраться.
Глава 56Взрыв
Как ни силился Холлоран, потом он так и не смог точно вспомнить, в какой последовательности развивались события. Он помнил, как мимо них вниз прошла кабина лифта, в которой находилось нечто. Но он даже не пытался заглянуть через ромбовидное стекло, потому что сидевшее внутри существо по звукам ничем не напоминало человека. Секундой позже на лестнице послышались торопливые шаги. Уэнди Торранс сначала в испуге прижалась к нему, а потом заковыляла по коридору к ступеням.
– Дэнни! Дэнни! О, слава Богу! Слава Богу!
Она сжала его в объятиях и застонала от радости и боли.
(Дэнни.)
Мальчик посмотрел на него из-под руки матери, и Холлоран сразу заметил, насколько он изменился. Его лицо побледнело и осунулось, глаза глубоко запали и казались бездонными. Он как будто похудел. И, глядя на них двоих, Холлоран подумал, что мать выглядит младше сына, несмотря на все пережитые побои.
(Дик… нам надо идти… нет, бежать… это место… оно вот-вот)
И образ «Оверлука» с горящей крышей. Обломки кирпичей, разбросанные по снегу. Сирена пожарной машины… Хотя было понятно, что никакой сирены здесь не могло прозвучать по крайней мере до середины марта. Но главным в мыслях Дэнни была необходимость торопиться, чувство, что катастрофа может грянуть в любой момент.
– Хорошо, – сказал Холлоран и двинулся к ним. Поначалу ему показалось, что он плывет на большой глубине. Он совершенно потерял чувство ориентации в пространстве, а его правый глаз упорно отказывался сфокусироваться на чем-либо. Челюсть посылала в черепную коробку импульсы острой боли, которые отдавались в шее, а щека казалась огромным кочаном капусты. Но настоятельная необходимость, которую он ощутил в мыслях мальчика, заставляла его толкать себя вперед, и вскоре ему немного полегчало.
– Хорошо? – переспросила Уэнди, переводя взгляд с сына на Холлорана. – Что значит хорошо? Чего тут хорошего?
– Нам надо уходить, – ответил Холлоран.
– Но я же не одета. Мои вещи…
Дэнни вырвался из ее объятий и побежал по коридору. Уэнди смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом. Потом обратилась к Холлорану:
– А если он вернется?
– Ваш муж?
– Нет, это уже не Джек, – пробормотала она. – Джек мертв. Этот отель убил его. Это проклятое место.
Она со злостью ударила кулаком в стену и взвыла от боли в порезанных пальцах.
– Дело ведь в бойлере, верно?
– Да, мэм. Дэнни утверждает, что он сейчас взорвется.
– Хорошо. – Она произнесла этот приговор холодно и бесстрастно. – Но только не знаю, смогу ли спуститься. У меня ребра… Он переломал мне ребра. И что-то с позвоночником. Там тоже болит.
– Вы справитесь, – сказал Холлоран. – Мы все выберемся отсюда.
Но внезапно он вспомнил о зверях в живой изгороди и невольно задумался, как быть, если им преградят путь к бегству.
Потом вернулся Дэнни. Он принес для Уэнди ботинки, куртку и перчатки, захватив также куртку и перчатки для себя.
– А твоя обувь, Дэнни? – встревоженно спросила она.
– Слишком поздно, – отозвался он. В его глазах плясало отчаянное безумие.
Он бросил взгляд на Холлорана, и перед мысленным взором того внезапно возникли часы под стеклянным колпаком – часы из бального зала, подаренные отелю каким-то швейцарским дипломатом в 1949 году. Стрелки показывали без одной минуты полночь.
– О Господи! – воскликнул Холлоран. – Боже, сжалься над нами!
Он обхватил одной рукой Уэнди и оторвал ее от пола. Вторая рука обвилась вокруг Дэнни. Он метнулся к лестнице.
Уэнди завизжала от страшной боли, когда он стиснул ее сломанные ребра, и что-то хрустнуло у нее в позвонках, но Холлоран не остановился. Он несся вниз по ступеням, прижимая к себе обоих. Один его глаз широко распахнулся и округлился от ужаса, второй заплыл до состояния микроскопической щелки. Он походил на одноглазого пирата, похищавшего хозяев дома, чтобы потом потребовать за них солидный выкуп.
Его сознание внезапно озарила вспышка сияния, и он понял, что имел в виду Дэнни, когда сказал: слишком поздно. Он мог чувствовать, как взрыв уже рвется из котла наружу, чтобы легко смести пол подвала, а потом вышибить мозги из этого жуткого места.
И он побежал еще быстрее, по диагонали пересекая вестибюль, направляясь к двустворчатым дверям.
Оно спешило по подвалу, миновало помещение, освещенное единственным желтым язычком пламени в топке. Его гнал не ведомый ему прежде тошнотворный страх. Ему ведь удалось… Почти удалось завладеть мальчиком и его невероятным сверхъестественным даром. Оно не могло потерпеть поражение сейчас. Этого не должно случиться. Срочно снизить давление в котле, а потом снова взяться за мальчишку.
– Этого не должно случиться! – выкрикивало оно. – О нет, не должно!
Теперь существо проковыляло в бойлерную, и перед ним предстал котел, чей цилиндрический корпус успел в нижней части раскалиться до тускло-красного цвета. Он пыхал жаром, гремел и шипел, выпуская плюмажи пара в разные стороны, как чудовищных размеров каллиопа. Стрелка манометра уперлась в правый угол шкалы.
– Этого нельзя допустить! – воскликнуло то, что можно было теперь считать управляющим и смотрителем в одном лице.
Оно положило руки Джека Торранса на клапан, не обращая внимания на моментально распространившийся отвратительный паленый запах, когда докрасна раскаленный металл погрузился в плоть, словно в масло.
Колесо легко поддалось, и с торжествующим криком тварь принялась вращать его. Пар вырвался из котла с оглушительным ревом, словно десятки драконов слились в шипящем хоре. Прежде чем пар полностью скрыл циферблат, стрелка прибора за— радостно заорало окутанное горячим паром существо и пустилось в пляс, выделывая отвратительные коленца, размахивая над головой обожженными до кости руками. – метно качнулась влево.
– Я ПОБЕДИЛ! ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО! Я ПОБЕДИЛ! ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО! ЕЩЕ НЕ…
Крик перешел в пронзительный вопль, который утонул в оглушительном грохоте. Бойлер «Оверлука» все-таки взорвался.