Элиана чувствует, что Повелитель Сумерек несет новый подарок, прежде, чем видит его. Она закрывает глаза и посылает сообщение Кейт. Их эмпатическая связь сильна. Она не общалась с людьми очень, очень давно. Элиана может не только отправлять Кейт послания, но и смотреть ее глазами, и позволить полицейской видеть то, что видит она.
С ночи знакомства Кейт навещала ее трижды, приносила еду – кое-что Элиана никогда раньше не пробовала, – и заботилась о ране, хорошо заживавшей. Всякий раз пыталась убедить Элиану пойти с ней. Она выкинула из головы образы чудовищ. Думает об Элиане, как о ребенке.
Элиана знает, что Кейт хочет невозможного. Они из разных миров – миров, которые не должны соприкасаться.
Вечереет. Кейт паркуется рядом с переулком Элианы. В своем убежище та отправляет разум в чуждый дневной мир и смотрит глазами Кейт. Сперва вздрагивает – свет кажется ей слишком ярким.
– Ты уверена, что он приедет? – думает Кейт.
– Уже скоро, – отвечает Элиана. Она смотрит на небо за ветровым стеклом, пользуясь редкой возможностью увидеть солнце, которое вот-вот скроется за лесом крыш. Кейт поднимает руку, чтобы защитить глаза, и это удивляет Элиану. Даже людям больно от этого жестокого сияния.
Несколько минут они сидят в приятном молчании. Элиане нравится в голове Кейт. Она так давно жила одна, что быть с кем-то приятно. Элиана перебирает воспоминания женщины. Большинство связано с маленькой девочкой – дочерью Кейт. Элиане кажется, что ее завернули в теплое одеяло.
Эмерсон слышит приближающуюся машину. Солнце село за небоскребы. Тени вытягиваются, искажая даже привычные предметы. Она пригибается за рулем, и машина медленно проплывает мимо – миль двадцать в час, не больше. Когда она исчезает из виду, Эмерсон выбирается наружу и крадется по улице, прячась среди теней. Элиана это одобряет.
Дальше – свет задних фар. Дверца водителя открывается, и на улицу выходит высокий мужчина. Кладет руки на крышу машины и осматривается. Убедившись, что рядом никого, он захлопывает дверцу и подходит к багажнику, крышка которого взлетает. Мужчина наклоняется, достает оттуда что-то большое и тяжелое и тащит в переулок.
Пока он занят, Эмерсон подбирается поближе – с оружием, готовая к схватке, которая положит конец власти этого ужаса. Она должна доложить о происходящем, но не хочет делить славу. Свяжется с участком, когда разберется с убийцей. Не важно, что она не в патруле. Начальники рассыплются в похвалах и предложат ей повышение.
У входа в переулок Эмерсон собирается с духом и бросается за угол, держа пистолет в вытянутой руке.
– Стоять, – говорит она, как можно более грозно, громко и властно.
Мужчина хватает ее за руку, выбивает пистолет. Что-то тяжелое врезается ей в голову. Она падает. Мужчина оказывается сверху – бьет по щекам, молотит кулаками. Он прижимает ее руки к телу. Элиана вопит в голове Кейт, и Эмерсон думает, что это ее крики, но она не уверена.
Мужчина рычит. Эмерсон не может различить слов. Это бред маньяка. Она опускает глаза и видит, как он выдергивает нож из ее живота и снова всаживает лезвие в плоть. Это больнее пулевого ранения, полученного несколько лет назад. Тело леденеет, пылает, снова превращается в лед. Ее враг выдергивает нож и вытирает лезвие об ее плечо. Она отключается.
Золотая аура окутывает Элиану, превращающуюся в зверя. На улице еще не стемнело, но она в ярости, а Кейт нужна помощь. Элиана чувствует, как из женщины вытекает жизнь.
Через пару секунд она несется по переулку. Повелитель Сумерек еще нависает над Кейт. Он не слышит ее приближения. Одним прыжком она вскакивает ему на плечи. Ее клыки вонзаются в нежную плоть шеи, а когти рвут руки и спину. Нож падает на землю. Он пытается дотянуться до Элианы, но она слишком проворна. Из его шеи брызжет густая, темная кровь. Элиана смыкает зубы, выдирая большой кусок мяса – растирает на коренных и глотает.
Мужчина падает. Элиана оттаскивает его от Кейт, чтобы больная кровь не запятнала ее. Он еще не умер, но долго не протянет.
Она не хочет, чтобы Кейт видела ее такой, и потому прячется среди теней и превращается еще раз. Солнце почти село, но слабые лучи все равно обжигают ее. Она тянет Кейт за руку, пытаясь привести в чувство, и не знает, как остановить поток крови, хлещущий из колотых ран на животе женщины.
Вскоре темнеет, и Элиана оказывается в своей среде. Мужчина мертв, а Кейт еще нет, хотя дыхание у нее слабое и прерывистое. Ее веки распахиваются, она ищет взглядом Элиану – маленькую девочку, которая на самом деле не то, чем кажется.
– Вставай, – говорит Элиана.
– Ох, – стонет Кейт, пытаясь пошевелиться. Кладет ладонь на живот и поднимает ее, алую от крови. Что-то, наверное, ее внутренности, белеет в одной из кошмарных ран.
Элиана устремляется в голову Кейт. Мысли женщины путаются. Она вот-вот отключится снова.
– Вставай! – кричит Элиана – вслух и в ее разуме.
– Не выйдет, – говорит Кейт.
Элиана понимает, что это правда. Никто не знает, что Кейт здесь. Даже если скорая приедет прямо сейчас, она потеряла слишком много крови.
– Не выйдет, – женщина вздрагивает, по щеке бежит слеза.
– Моя малышка, – говорит она, и Элиана – рядом и внутри Кейт – чувствует, что речь не о ней.
Легкие женщины хрипят, силясь вздохнуть. Она скоро умрет, и Элиана не может облегчить ее боль. Смерть ужасает Кейт, понимает она. Для женщины – это конец. Некоторые из сородичей Элианы могут существовать после смерти, но только не Кейт.
Словно услышав ее мысли, женщина поворачивается к ней.
– Обрати меня. Даруй мне вечную жизнь. Сделай такой, как ты.
Элиана качает головой.
– Хочу увидеть… как моя малышка… вырастет.
– Я не могу, – отвечает Элиана.
– Пожалуйста.
– Тебе придется оставить прошлую жизнь позади.
– Не… понимаю…
– Твоя дочь превратится в сон. – Элиана не добавляет, что вид матери вызовет у девочки ужас.
– Нет. – Судорога выгибает тело Кейт. Глаза вот-вот закроются. Она тянет руку к маленькой девочке, сидящей рядом. – Мелисса.
– Я найду ее, – говорит Элиана.
Она все еще в голове женщины, когда та умирает. Ей всегда было любопытно, на что похожа смерть. Когда-нибудь пробьет и ее час. А может, она будет жить вечно.
Совсем скоро дикие кошки, крысы и другие уличные падальщики накинутся на трупы в переулке. Ей хочется защитить Кейт от надругательства, но мир в любом случае возьмет свое.
Элиана поворачивается к другим телам – жертвы и убийцы, чью кровь она уже попробовала. Она будет пировать до прибытия падальщиков, возьмет себе мяса на несколько дней. Потом приедут люди с красными и синими мигалками и заберут останки.
Что дальше?
Будущее Элиану не пугает. Даже без подарков Повелителя Сумерек в нищем уголке этого мрачного города всегда найдется еда.
Клайв Баркер. Пиджин и Тереза(оригинальный британский вариант)
Канонизация святого Раймонда Краучэндского, как и большинство английских вознесений, имела место в январе. Это сумрачное время лучше других подходило для визита в страну – так считали в небесных кругах. Месяцем раньше глаза детей смотрели ввысь – в надежде увидеть северных оленей и сани. Месяцем позже веяние весны, пусть и слабое, достаточно обостряло интуицию душ, омраченных тоской. По словам некоторых, ангельское благоухание можно унюхать за четверть мили (как запах мокрой псины или прокисших сливок), а значит, чем более подавлены люди, тем выше шанс, что акт божественного вмешательства (к примеру, взятие святого в небесную славу) не привлечет лишнего внимания.
Итак, шел январь. Семнадцатое. Пятница. Сырая, холодная и туманная – идеальная для тайной канонизации. Раймонд Покок, будущий святой, жил в миленьком, но темноватом переулке в четверти мили от главной улицы Крауч-Энда, и, учитывая, что к четырем пополудни дождевые тучи сговорились с сумерками и затянули весь горизонт, оставив лишь жалкие крупицы света, никто не увидел, как ангел Софус Демдарита спустилась с небес.
Софус была не новичком в подобных делах. Покок, целитель детей, должен был стать третьей душой, поднятой ею из царства земного в небесное за год с небольшим. Но этим вечером в воздухе витало ощущение неправильности происходящего. Как только она ступила в убогую квартирку Раймонда, желая потихоньку забрать его, яркий хозяйский попугай, сгорбившийся на подоконнике, вскочил и заорал, поднимая тревогу. Покок попытался утихомирить его, но на птичьи крики отозвались соседи сбоку и снизу, требуя тишины. Когда ее не последовало, они пришли на порог Святого, угрожая и птице, и хозяину, и, обнаружив, что дверь не заперта, распахнули ее.
Софус была пацифисткой. Многие в Небесном Воинстве с удовольствием рвались в драку, если знали, что уйдут от ответственности, но ее отец служил легионером во время Чистки Диса и рассказывал дочери ужасающие истории о той резне. Теперь ее тошнило от одной мысли о кровопролитии. Вместо того чтобы убить свидетелей у двери и сразу решить кучу проблем, Софус попыталась извлечь Покока из его убожества быстро и впечатляюще, дабы застывшие на пороге не поверили своим глазам.
Сперва она залила безрадостную комнатушку таким ослепительным небесным огнем, что свидетелям пришлось закрыть лица руками и отступить в грязный коридор. Затем Софус обняла доброго малого Раймонда и запечатлела на его челе поцелуй канонизации. От касания ее уст его костный мозг испарился, и плоть обратилась в дух. Наконец, она подняла его – одним взором заставив исчезнуть потолок, балки и крышу дома – и вознесла в рай.
Онемевшие от ужаса и потрясения свидетели бросились к себе и заперлись, дабы чудо не явилось за ними. Дом замер. Шел дождь и – вместе с ним – ночь.
Во Множестве Покоев Святого Раймонда Краучэндского встречали торжественными речами и хвалой. Его омыли и облачили в одежды столь прекрасные, что он возрыдал, и повлекли к Трону, дабы он поведал о совершенных им благодеяниях. Когда он тихонько заметил, что кичиться делами своими нескромно, ему объяснили: скромность придумал Падший, дабы люди меньше думали о себе и никто не осмелился обличать его похвальбу.