– Как будто там мало мертвецов, – шипит он.
– Пожалуйста, просто вызови копов.
– Да ладно, ладно! – Он взмахивает рукой, словно отмахивается от обещаний. – Но ждать я их не буду.
– И не надо, – бормочет Кирби себе под нос. Больше она не медлит – накрывает разбитое стекло курткой Дэна. В кармане лежит что-то твердое. Точно. Лошадка.
И с этой мыслью она забирается в дом.
Кирби и Харпер22 ноября 1931
Время лечит. Рано или поздно кровь останавливается. Раны срастаются, не оставляя следа.
Как только она перелезает через окно, пространство меняется. На мгновение ей кажется, что она сошла с ума.
Может, все это время она умирала, и мозг, решив оторваться в последний раз, сгенерировал весь этот бред. А на самом деле она лежит в птичьем заповеднике и истекает кровью рядом с псом, за шею привязанным к дереву.
Раздвинув тяжелую занавесь, которой не было раньше, она выходит в старинную, но совершенно новую гостиную. В очаге потрескивает пламя. На столике стоит графин с виски, а рядом – обитый бархатом стул.
Мужчина, за которым она следила, уже ушел. Харпер вернулся в 9 сентября 1980 года: он наблюдает за Кирби с заправки, попивая колу, и только бутылка в руках не позволяет сорваться, перейти дорогу, а потом схватить девчонку за шею, отрывая от земли, и бить ее ножом, пока не устанут руки, прямо на глазах посетителей ближайшей лавки, торгующей пончиками.
Кирби тем временем поднимается в спальню, полную талисманов, отобранных у умерших девушек, которые на самом деле не умерли, которые умирают прямо сейчас, которые обречены на смерть в будущем. Безделушки расплываются и мерцают. Три из них связаны с ней. Игрушечная лошадка. Черная с серебром зажигалка. Теннисный мяч, от которого ноют шрамы и кружится голова.
Ключ проворачивается в замке. Ее охватывает паника; бежать некуда. Она дергает оконную раму, но та не поддается. Тогда она в ужасе забирается в шкаф и прячется там, изо всех сил стараясь не думать. И не кричать.
– Co za wkurwiające gówno!
Польский инженер, опьяненный в равной степени выигрышем и выпитым алкоголем, шатаясь, проходит на кухню. В кармане пиджака еще лежит ключ, но ему осталось недолго. Дверь открывается, и появляется Харпер из 23 марта 1989 года. Он опирается на костыль; в кармане прячется теннисный мяч, а джинсы до сих пор влажные от крови Кирби.
Он забивает Бартека до смерти, и все это время Кирби прячется в шкафу, зажимая руками рот. Но когда слышит визг – не выдерживает, и из горла вырывается скулеж.
Харпер поднимается по лестнице, подволакивая ногу. Костыль отбивает четкий ритм по ступеням. Для него все уже в прошлом, но это неважно – события складываются в ее будущее как оригами.
Он переступает порог комнаты, и она закусывает язык до крови. Во рту – сухость и привкус железа. Но он проходит мимо нее.
Она склоняется, вслушиваясь. В шкафу, кажется, откуда-то взялся дикий медведь. Она не сразу осознает, что это звук ее собственного дыхания. Поверхностного, хриплого, частого. Но шуметь нельзя. Ей надо взять себя в руки.
Звякает керамический стульчак унитаза. Льется моча, потом вода, под которой он моет руки. Тихо ругается. Шуршит чем-то. Пряжка ремня лязгает о плиточный пол. Он включает душ. Задергивает шторку; колечки бренчат, стукаясь о перекладину.
«Вот он, твой шанс», – думает она. Иди в ванную, возьми костыль и врежь ему по затылку, а когда вырубится – свяжи и вызови полицию. Но Кирби понимает: если он не отберет костыль сам, она просто не остановится. Тело больше не слушается. Руки отказываются открывать шкаф. «Ну же», – умоляет она.
Звук льющейся воды затихает. Она не успела. Сейчас он выйдет из ванной и захочет переодеться. Может, получится врезать ему дверью. Оттолкнуть его и сбежать. Плитка мокрая после душа. У нее будет шанс.
Душ снова с шипением выплевывает воду. Барахлят трубы – или он насмехается. «Ну же. Беги отсюда. Беги». Она пинает дверь шкафа ногой и выбирается, опираясь руками о пол.
Нужно взять с собой что-нибудь, какую-нибудь улику. На полке валяется зажигалка – точно такая же, как у нее. Кирби не понимает, как такое возможно.
Схватив ее, она на цыпочках проходит по коридору. Дверь в ванную распахнута настежь. Сквозь шум воды доносится свист: приятная жизнерадостная мелодия. Кирби бы разрыдалась, но на это не хватает дыхания.
Она пробирается мимо, прижавшись спиной к обоям. Ладонь ноет – Кирби, сама того не заметив, сжала зажигалку до боли. Каждый шаг дается с невероятным трудом. Она ковыляет, как и тогда, едва переставляя ноги. Одну за другой. Одну за другой. Под лестницей валяется человек с растекшимися по полу мозгами. Она старается даже не смотреть в его сторону.
Посреди лестницы она слышит, как он выключает воду, и бросается к выходу. Старается перешагнуть через тело поляка, но слишком торопится и наступает на его руку. Она податливо проскальзывает под ботинком, и Кирби содрогается от ужаса и отвращения. Не думай о нем, недумайнедумайнедумай…
Она дергает дверь.
И та поддается.
Дэн13 июня 1993
– Сюда, – зовет владелец магазинчика «Финмарк», указывая в сторону служебного помещения. – Она была в жуткой панике, когда я ее нашел.
Через стекло в двери кабинета Дэн видит Кирби: она сидит в офисном кресле из искусственной кожи за столом из фанеры. На стене висит календарь с репродукциями картин. Он открыт на странице с Мане – или Моне, Дэн не помнит, чем они отличаются. Правда, впечатление портит плакат с противоположной стены, на котором девушка на мотоцикле прикрывает ладонями голую грудь. Лицо у Кирби бледное как бумага; она сидит, ссутулившись так, будто пытается стать как можно меньше. Рука, лежащая на коленях, сжата в кулак. Она тихо говорит в телефонную трубку:
– Главное, что ты в порядке, мам. Нет, не надо приезжать. Серьезно, не надо.
– А нас в новостях покажут? – спрашивает владелец магазина.
– Что?
– Просто я бы побрился. Вдруг у меня захотят взять интервью.
– Извините, можно вас попросить… – начинает Дэн, потому что чувствует, что еще немного, и он ему врежет.
– Да что вы, не извиняйтесь. Я исполняю гражданский долг!
– Попросить вас уйти, – поясняет Кирби, повесив трубку.
– А, вы об этом. Ну, вообще-то вы в моем кабинете, – обижается он.
– И мы будем очень признательны, если вы оставите нас наедине, – говорит Дэн, практически выталкивая его за дверь.
– Ты даже не представляешь, как долго я умоляла его дать мне позвонить, – дрогнувшим голосом добавляет она.
– Господи, как же я испугался. – Дэн целует ее в макушку, широко улыбаясь от облегчения.
– Я тоже. – Она тоже улыбается, но выходит натянуто.
– Полиция уже здесь.
– Знаю, – отрывисто кивает она. – Я сейчас говорила с мамой. Этот урод вломился к ней домой.
– Боже.
– Перевернул все вверх дном.
– Что-то искал?
– Меня. Но я была с тобой, а Рэйчел – в гостях у бывшего ухажера. Она только потом все узнала, когда вернулась, а в доме разгром. Говорит, хочет приехать. Узнать, поймали его или нет.
– Я ее понимаю. Она тебя любит.
– Я просто не выдержу.
– Ты же помнишь, что тебе придется ехать в участок на опознание? Ты справишься?
Она снова кивает. Кудри, намокшие от пота, безжизненно падают ей на лицо.
– А тебе идет, – поддразнивает Дэн, убирая влажные волосы с ее шеи. – Пожалуй, надо будет почаще посылать тебя гоняться за убийцами. Сразу становишься такая спокойная, даже не верится.
– Это еще не конец. Его же будут судить.
– Да, на суд придется явиться, но развлекать прессу при этом не обязательно. Давай скажем им пару слов, чтобы отстали, и уедем из города? Вот ты была в Калифорнии?
– Да.
– А. Точно. Я забыл.
– И правильно сделал.
– Господи. Как же я за тебя испугался.
– Ты уже говорил. – В этот раз она улыбается искренне, пусть и устало. И он не выдерживает. Не может устоять перед ней. Поддается ее притяжению – и, наклонившись, целует. Ее губы неописуемо мягкие, теплые и отзывчивые.
Она отвечает на поцелуй.
– Ого, – произносит владелец магазина.
Кирби отводит взгляд, касаясь рта тыльной стороной ладони.
– Por Dios![12] Стучать не учили? – вырывается у Дэна.
– Эм, там это, детектив с вами поговорить хочет. – Он нервно переводит взгляд с Дэна на Кирби, пытаясь понять, как бы получше вывернуть ситуацию перед телевизионщиками. – Я, это, ну, снаружи вас подожду.
Кирби зажимает пальцами кожу между ключицами, рассеянно потирая шрам.
– Дэн, – говорит она, и он быстро просит:
– Стой. Молчи. Не надо. Пожалуйста, не говори ничего.
– Я не могу сейчас. Понимаешь?
– Да, понимаю. Прости. Я просто… Черт. – Двух слов связать нормально не может. Просто шикарно, в такой-то момент.
– Да, это точно, – отвечает она, не глядя на него. – Эй. Спасибо, что приехал. – Она толкает его кулаком в руку. Он понимает, что это отказ. Такой легкий и бесповоротный, что что-то внутри обрывается.
Раздается стук в дверь, и мгновение спустя на пороге появляется детектив Амано.
– Мисс Мазрахи. Мистер…
– Веласкес. – Дэн прислоняется к стене, скрестив на груди руки, и всем видом показывает, что уходить не намерен.
– Вы его поймали? Где он? – Кирби со страхом всматривается в черно-белый экран, на который выводится изображение с камеры наблюдения магазина.
Детектив Амано присаживается на край стола. Слишком уж фамильярно, по мнению Дэна. Будто не принимает Кирби всерьез. Кашлянув, детектив замечает:
– Жуткое дело, конечно. Не думал, что он заявится к вам на работу.
– Что с домом?
Ему явно неловко.
– Послушайте. У вас выдался напряженный день. Вы храбро поступили, когда последовали за ним. Глупо, конечно, но все же.
– Вы это к чему?
– Вы точно не заблудились? Все же район незнакомый.