Элспет была внучкой мормэра[3] Крована, построившего этот замок. Он считал, что Шотландии не нужен верховный лорд, и стал хранителем заложников, чтобы положить конец междоусобной войне, – в одном из ее сражений погиб его сын. Но его обожаемая внучка Элспет влюбилась в молодого дворянина по имени Алан, сына того самого человека, который убил ее отца.
Зная, что мормэр никогда не согласится на их брак, однажды ночью они убили его в этом замке, после чего хотели убежать, переплыв озеро на лодке. Но двоюродная бабушка Элспеты, Грох, обнаружила их преступление. Поднявшись на стену замка, она вызвала молнию и поразила лодку.
– Герб, – произнесла у них за спиной Койра, заставляя Люка вздрогнуть. – Лодка, пораженная молнией, – это герб Крована. Я никогда не слышала эту историю.
Люк подавил волну ревности: Сильюн, а не он приоткрыл Койре тайну ее семьи.
Какое значение может иметь для Койры статус Равной? Она говорила, что останется в замке, чтобы поговорить с Крованом, но после всего произошедшего она наверняка уйдет с ними. Возможно, в Фар-Карре Сильюн поработает с ней и поможет разблокировать ее Дар.
А что дальше? В Доме Света рядом с Крованом есть и ее место – кресло наследницы Эйлеан-Дхочайса. Может ли Койра предъявить на него права, даже если отец никогда ее не признает? Примет ли общество Равных? Воображение Люка нарисовало Койру в нежно-шелковом платье, вальсирующей в бальном зале в объятиях молодого блестящего наследника. Совсем неутешительная картина.
– А что ожерелье? – спросила Койра, касаясь золотой полоски на своей шее. – Что о нем говорит легенда?
– А-а… – улыбнулся Сильюн. – Все закончилось печально. Когда лодку разбила молния, Алан утонул. И как только двоюродная бабушка Грох добралась до Элспеты, та пожалела, что тоже не утонула. Первые слезы, которые упали в воду, были слезами Элспеты, поэтому озеро и назвали Лох-нан-Деоир, что значит «озеро слез». Говорят, воды озера причиняют боль потому, что в них растворились ее горе и страдание, но, вероятнее всего, здесь действует самое обычное старое заклятие. Его использовали для защиты острова. Так вот, чтобы предотвратить повторное бегство Элспеты, Грох надела на нее ожерелье, которое привязало девушку к замку.
– И что с ней случилось потом?
– Я обычно теряю интерес к легендам, когда в них иссякают сведения о Даре. Но ни в одной книге я не нашел упоминаний о том, что Элспета сняла ожерелье или покинула остров.
– Я могу покинуть остров, – сказала Койра. – По крайней мере, до берега озера. Туда, куда я отвела Люка, а затем и еще несколько человек. Я никогда не пыталась пройти по дорожке в деревню, но я пересекала озеро.
Сильюн нетерпеливо взмахнул рукой:
– Ты ведь не носишь настоящее ожерелье? Тебя с помощью Дара просто привязали к замку, и эта привязка в форме золотого ошейника, по-видимому, лишь дань этой очаровательной семейной истории. В твоем случае если ты есть та, кто ты есть, как это подтверждают события, то есть дочь Крована, то я предполагаю, что твой ошейник сдерживает твой Дар. Однако он не ограничивает твою власть над замком, озером или Последней дверью, которые реагируют на кровь семьи. Можно мне взглянуть на него? Люк издевался надо мной, не верил, что я могу его снять.
– Я не понимаю, почему ты вернулся, – проговорила Койра, поворачиваясь к Люку. – Не могу себе представить, что кому-то захотелось вновь увидеть это место.
– Я хотел увидеть тебя, – ответил Люк, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не покраснеть, когда и Койра, и Сильюн взглянули на него.
– Как трогательно, – сухо произнес Сильюн после паузы, которая была достаточно длинной, чтобы стать неловкой.
Люк ждал, когда Койра скажет что-то вроде: «Я тоже по тебе скучала», но, конечно, она этого не сделала. Она лишь моргнула.
– Ты никогда не замечала, – Сильюн повернулся к Койре, – за все эти годы, что жила рядом с ним, что к тебе он относился иначе, чем к остальным? Ты не обратила внимание, как Люк, на ваше внешнее сходство? И разве другие этого не видели?
Лицо Койры болезненно исказилось.
– В моем воображении моим отцом мог быть кто угодно, например твой отец. Он мог отослать меня сюда, чтобы избежать пятна на благородном имени семьи. Я могла быть дочерью самого опасного преступника. И Крована в том числе. Но его я никогда не рассматривала всерьез. Разве родной отец может так относиться к своей дочери? И он все время повторял, что я, как и все остальные заключенные, виновна в страшном преступлении. И мое преступление – худшее из всех возможных. Да, я замечала нечто общее в нашей внешности. Но вместе с тем я видела сходство и с другими людьми, с кем-то цветом глаз, с другим телосложением, формой носа или рук. Если ты ищешь сходство, ты его обязательно найдешь. Вопрос о моем происхождении мучил меня всю жизнь. И теперь я хочу получить ответ. Именно поэтому я осталась в замке.
– Ну, знаешь, я мог бы заглянуть сюда, – Сильюн постучал пальцем по голове, – и посмотреть, есть ли для тебя там какие-то ответы.
– Конечно, Фар-Карр более подходящее место для этого… – начал было Люк, поворачиваясь к Сильюну, но тот уже взял Койру за руку и повел ее к дивану.
Что за игру ведет Сильюн? Он знает, что Крован вот-вот должен вернуться, и он ясно дал понять, что прилетел на Эйлеан-Дхочайс найти следы короля-чудотворца, а вовсе не для того, чтобы заниматься Койрой. У него на это просто нет времени.
Но Равный уже давал инструкции Койре, которая сидела на диване с закрытыми глазами. Сильюн одной рукой взял Койру за руку, а пальцы другой прижал к ее лбу. Люк помнил, что так же Равный делал и с ним, но сейчас со стороны это показалась ему до неприличия интимным. И, даже будучи еще во многом по-детски наивным, Люк понимал, что испытывает ревность.
Что ж, он не собирается присутствовать третьим лишним на свидании внутренних миров двух Равных. Лучше он займется поисками. А если найдет нечто подобное тем полотнам в поместье Фар-Карр, где изображен король-чудотворец, возможно, Сильюн согласится убраться отсюда поскорее.
То, что Люк увидел за первой же дверью, он бы предпочел никогда не видеть. Это была ванная комната, в которой лежала куча залитой кровью одежды, перчатка с ножами, тщательно вымытая и сушившаяся на полотенце, и Собаку с пеной до подбородка в ванне Крована. Люк поспешно закрыл дверь и пошел дальше по коридору.
Это была самая большая гостиная, та самая, где Крован и Сильюн взрывали его мозг в тот ужасный день, запомнившийся ему навсегда невыносимой болью. Если Сильюн сейчас делает так же больно Койре, он об этом сильно пожалеет. Люк подошел к окну, чтобы проверить, на месте ли их вертолет. Да, вертолет стоял на площадке на берегу озера. Вероятно, перед тем как уйти, Сильюн использовал одну из этих своих хитрых привязок, чтобы нервный пилот не улетел без них.
На столе лежали стопки бумаг и книга в кожаном переплете, судя по тисненному золотом году в углу, это был дневник Крована. Люку показалось маловероятным, что у Крована могли быть какие-то назначенные встречи и мероприятия. Он открыл дневник. Люку стоило бы усвоить урок, который преподала ему Аби, устроив разнос за то, что он посмел заглянуть в ее дневник. Записи Крована, сделанные мелким, настолько аккуратным почерком, что казались типографской печатью, вселяли ужас. Он скрупулезно протоколировал то, что делал с каждым гостем, кого приглашал в свои апартаменты.
Ярость охватила Люка, прочитав пару страниц, он захлопнул дневник. В венах Койры текла кровь этого человека. Когда-то в школе, на уроках биологии, у них были споры на тему «природа или воспитание»: что в большей степени формирует сознание и характер человека – гены, унаследованные от родителей, или среда, в которой он растет. Пятьдесят процентов генов Койра получила от Араилта Крована, и выросла она в заточении в замке. Как же смогла она вырасти такой порядочной и такой смелой?
С отвращением Люк обвел взглядом гостиную. Имеет ли смысл искать здесь что-либо без Сильюна? Сумеет ли он распознать тайный смысл в очевидном? Дверь в дальнем конце гостиной была приоткрыта – практически приглашение заглянуть. Люк подошел и толкнул дверь. Та открылась немного шире.
Спальня Крована.
На фоне роскошной обстановки замка строгость этой комнаты стала для Люка неожиданностью. Беленые стены без каких-либо дизайнерских эффектов, простой дощатый пол, покрытый выцветшим домотканым ковром. Кровать, похожая на армейскую, застеленная темно-синим одеялом, подоткнутым со всех сторон. На прикроватном столике – небольшая медная лампа и три книги. Простое окно выходило на озеро.
Люк сел на край кровати и взял в руки книги. Что из своей обширной библиотеки Крован выбрал, чтобы иметь всегда под рукой в своем уединенном личном пространстве? Люк повернул книги корешками вверх. «История Шотландии» – роду Крована здесь, без сомнения, отведено немало страниц. Можно ли в этой книге найти ключ к королю-чудотворцу? «Книга пэров» – считалась официальной родословной шотландских Равных.
Третьим в стопке – это крайне поразило Люка – оказался хорошо знакомый ему душещипательный бульварный роман, в котором девушка-сирота влюбляется в своего хозяина, а вскоре обнаруживается, что он – буйный алкоголик, который держит свою безумную жену запертой на чердаке. Это был один из любимых романов Аби. Люк даже представить себе не мог, что такую книгу Крован может взять в руки, и тем не менее она была изрядно зачитана. Люк открыл книгу, и первое, что он увидел, была дарственная надпись: «Дорогая Рона, со всей моей любовью, Араилт». И дата, свидетельствовавшая, что надпись была сделана более двадцати лет назад.
В голове не укладывалось, что Крован мог назвать какую-то женщину «дорогая», но вот, по всей видимости, доказательство, что он был женат. Эта книга, должно быть, принадлежала матери Койры. Люк был уверен, что Койре захочется взглянуть на эту книгу.
С чувством триумфа Люк сунул книгу под мышку. Сильюн, возможно, сейчас учит Койру пользоваться ее Даром, но он, Люк, нашел для нее нечто более ценное – вещь, которая принадлежала ее матери. Люк был уверен, Крован не станет рассказывать Койре об обстоятельствах ее появления на свет только потому, что она его мило попросит, хотя Койра и надеялась на это.