– Лорд Крован, брат Роны, разрушил Дар вашей дочери в раннем детстве, – добавил Сильюн, – поэтому вы не могли его почувствовать.
Редвальд думал, что он избавился от способности чувствовать боль, думал, ничто не способно ранить его, но слова Сильюна поразили его такой же острой болью, что и кинжал брата, полоснувший по горлу. Единственная драгоценность, которую он оставил своему брошенному ребенку, была отнята у него и разрушена.
– Но где же она? – спросил Редвальд. – Моя искалеченная дочь.
– Она не искалеченная! – яростно выкрикнул Люк. – И она тоже не умерла, я в этом уверен, хотя она и вышла через ту дверь.
Та дверь? Люк мог иметь в виду только одну дверь. Рона говорила о ней с гордостью, но и с некоторым страхом. Роковой портал. Клятва мормэра и гарантия безопасности заложника. Последняя дверь.
Редвальд знал, куда она ведет. Только в пространство смерти. Он там бывал, хотя редко и всегда неохотно. Каждый раз он чувствовал, как это пространство пытается вцепиться в него, как зверь когтями, будто он драгоценная добыча, которая ускользнула и которую нужно во что бы то ни стало снова поймать.
– Если она туда ушла, ее уже не вернуть.
– Вы не поняли, – покачал головой Люк. – Она прошла через нее как-то неправильно.
Юноша рассказал об их побеге из замка. Как лорд Крован, брат Роны, обнаружил их и схватил Койру, как она вошла в дверь с обратной стороны и исчезла. Она будто попала в какое-то параллельное пространство.
Какое-то параллельное пространство.
Редвальд бросил в костер последнюю оставшуюся у него сосновую шишку. Она вспыхнула среди тлеющих углей и пепла и брызнула яркими искрами, которые летели вверх и гасли.
– Не могли бы вы найти ее? – спросил Люк, подаваясь вперед. – Там, куда она ушла. Я не вижу этого пространства, но там был… цвет, не могу его описать, и звук, его я тоже никак не могу передать. Ощущалось тепло, такое мягкое тепло.
– Мальчик мой, ты представляешь себе, сколько миров существует? – спросил Редвальд. – Их вот столько.
Он указал рукой на искры сияющих вихрей Дара, их было не менее, чем звезд на небе, и увидел, как потухли глаза Люка. Сильюн положил руку ему на плечо, и Люк прижался к нему.
У его дочери был друг, который заботился о ней. Редвальд был рад этому.
– Чтобы обойти их все, понадобится целая вечность, – сказал Редвальд. – А это то, что я имею.
Король поднялся, и его олень, фыркнув, встал с ним рядом. Пронзительным свистом он призвал орла опуститься к нему на плечо. Он внимательно изучал юношей глазами, некогда залитыми кровью, а сейчас залитыми чистейшим золотым сиянием Дара.
– Спасибо за то, что рассказали мне о моей дочери. Во второй раз я ее не брошу. Если моя девочка заблудилась в мирах, я буду ходить, пока не найду ее.
Редвальд знал, с чего начать. Он поднял руку и открыл дверь. Мир, который лежал за ее пределами, зиял непроницаемым мраком, но излучал гостеприимство и источал невероятные, ни с чем не сравнимые ароматы. В его невидимых глубинах голос произнес приветствие на языке, который понимал он один.
– Подождите! – Сильюн вскочил на ноги, ботинки заскользили по гальке. – Вы сказали, что вернулись, чтобы залатать то, что создали Даром. Значит, стена полностью восстановлена? И вы навсегда исчезнете из нашей памяти? Но я не хочу ничего забывать.
– И я не хочу забыть, я хочу помнить Койру, – сказал Люк, вскакивая вслед за Сильюном. – Я думал, что ее отец – Крован, это чудовище. Но она ваша дочь, и это просто невероятно. Кто-то в этом мире должен это знать.
Может быть, стоит это сделать? Для этих юношей. Вытащить из стены два кирпича, чтобы проникал свет?
Редвальд подумал, что это возможно. Он протянул руку и коснулся лба Сильюна, юноша вздрогнул и ахнул. Редвальд улыбнулся, это будет его первое столкновение с силой, превышающей его собственную.
Когда он коснулся лба Люка, тот упал на одно колено. Очевидно, привычка поклоняться великому умирает тяжело.
– Хорошо. Помните меня. И возможно, однажды мы встретимся снова, здесь или где-нибудь там.
Редвальд похлопал оленя по его мощному крупу, пропуская в дверь перед собой. Пустил орла в инопланетное небо.
Сильюн молча смотрел глазами, наполненными золотым сиянием, Люк все так же стоял на одном колене, когда Редвальд поднял в прощальном жесте руку и последовал за своими спутниками.
20. Аби
Собака посмотрел на пистолет, казалось, его мозг усиленно работает, чтобы вспомнить, затем со знанием дела он просунул руку между прутьями ворот и схватил пистолет.
– О, четырехмиллиметровый, – проворчал он, вставляя магазин. – Почти полный. Для кого раздобыла?
– Для Уиттема Джардина.
У Аби стало тесно в груди. Она предполагала, что Мидсаммер так и ответит на ее предложение, как она ответила. А Собака? Это правильный выбор. Все равно что приставить пистолет к голове Уиттема и нажать на курок.
Но действительно ли она этого хочет?
Нет. Конечно нет. Но это необходимо сделать. Она видит, что творит семья Джардинов во главе с лордом Уиттемом. Той ночью в Астон-Хаусе, когда Аби обратилась за помощью к Дженнеру, ее сердце остановилось. И не важно, что с медицинской точки зрения это совершенно невозможно, – просто тогда Аби ясно поняла, что мужчина, которого она обожает, предал ее, передал в руки своему отцу.
Какой хрупкой и беззащитной она почувствовала себя, когда лорд Уиттем своими толстыми пальцами схватил ее за подбородок, прикидывая, какую роль отвести ей на Кровавой ярмарке. Как он ходил вокруг нее и плел правдоподобную ложь о том, что они с Люком с самого начала были частью сети повстанцев, замышляющих насилие. Подобной ложью они опутали и осквернили честное имя отца, доброго и порядочного человека.
Уиттем Джардин должен умереть – иного способа очистить светлое имя отца Аби не видела.
И эту миссию выполнит Собака, чтобы Мидсаммер никоим образом не была втянута в это дело.
– Думал, ты – хорошая девочка, – проворчал Собака, не выпуская из рук пистолета. – А твой брат – горячая голова.
– Он…
Аби не могла договорить. Горло сдавило, язык вдруг оказался таким большим, что едва мог повернуться.
Но она должна сказать. Должна назвать преступление, за которое этот человек умрет.
Аби с трудом сглотнула и начала выдавливать из себя слова. Она рассказала Собаке о рейде в Фулторп и чем все это закончилось. Они считали, что операция удалась, но Джардины их переиграли и повернули событие так, как им было выгодно.
– Они застрелили их, а потом объявили самыми жестокими зачинщиками бунта в тюрьме моего отца и еще троих заключенных.
Собака посмотрел на нее, и Аби приготовилась к неизбежному: «извините, соболезную». Но ничего такого Собака не сказал, лишь молча кивнул.
Затем он молниеносно взмахнул пистолетом и выстрелил куда-то в листву деревьев, Аби даже вскрикнуть не успела. Мгновение спустя что-то маленькое упало на землю. Удивительно, Собака не только что-то увидел в темноте среди деревьев, но и сумел попасть в цель.
– Уиттем в моем списке, – обнажая кровавый оскал, проговорил он. – Я сделаю это. Вообще-то, я предпочитаю свое оружие. Но эта штука имеет свои преимущества.
– В этом деле тебе нужна помощь Сильюна? Он не привязал тебя к этому поместью, как он делал со всеми слугами в Кайнестоне? Я помню, что он снял с тебя привязку в ту ночь, когда взорвался бальный зал, а мою – когда нас с родителями отправили в Милмур.
– Я свободный человек, – пожал плечами Собака.
Аби стояла напротив Собаки, с которым ее разделяли невысокие ворота. «Неужели все так просто?» – подумала она.
– И ты можешь уйти в любое время, когда захочется?
– Так он сказал. Тебя я не могу впустить. А сам могу выйти.
– Ну тогда пошли. Тебе что-нибудь нужно с собой взять из дома? Деньги у меня есть.
Собака пренебрежительно махнул рукой в перчатке:
– Это все, что мне нужно. Если я вернусь в дом, могут возникнуть сложности.
Собака легко отодвинул защелку, и ворота, мало чем отличавшиеся от ворот самой обычной фермы, открылись. Если судить по автостоянке, этим простым воротам и если учесть, что поместье спрятал от посторонних глаз Сильюн, а не бывший владелец Фар-Карра, в бытность которого рабы могли свободно приходить и уходить, можно сказать, что лорд Рикс жил в соответствии со своими принципами.
Какая ирония судьбы! Лорд Рикс использовал Люка, чтобы убить Уиттема Джардина. Именно этот его поступок обернулся для ее семьи катастрофой.
И вот теперь она стоит у ворот его поместья и пытается сделать то, что не удалось ему.
– У меня там машина, – сказала Аби Собаке, когда тот закрыл ворота.
И как только защелка, опускаясь, звякнула, ворота исчезли, а за ними исчезла и стена. Аби сделалось жутко, как никогда.
Что ж, Сильюн Джардин и те безумцы, что готовы находиться в его обществе, могут наслаждаться уединением. У лорда Фар-Карра талант вмешиваться в дела других людей, но с этого момента все должно делаться как можно проще, и чем дальше Сильюн от Лондона, где и произойдут события, тем лучше.
Аби планировала отправиться в Далстон, где в нескольких кварталах от бывшей конспиративной квартиры она заметила ряд железнодорожных арочных построек, хозяйственная активность в которых едва теплилась. Аби была уверена, что, по крайней мере, некоторые из них были точно заброшены и заколочены. Собака мог прятаться там в течение нескольких дней, ожидая благоприятной возможности, сама же она воссоединится с Мидсаммер и ее командой.
Затем, когда станет известно, где пройдут протесты и какие объекты будут избраны в качестве целей, они с Собакой скоординируют собственный план действий.
Оказалось, прямой путь от ворот поместья до машины занял не более десяти минут. Аби не знала, восхищаться ли ей мастерством Сильюна Джардина или ужасаться, и решила, что всему есть место.
– Я поведу машину, – сказала она Собаке. – Залезай.
– Приятно переместиться с заднего сиденья на переднее, – фыркнул тот, щелкая ремнем безопасности.