Боуда поджала губы. Слава богу, Мидсаммер проглотила наживку с поджогами, в противном случае это был бы банальный марш протеста – ничего особенного для оправдания репрессий. И ничего такого, что дало бы Боуде возможность показать жителям Лондона, на что она способна и что может им предложить.
– Довольно безобидный финал, – покачала головой она. – Митинг? Речи, мегафон – какая ерунда! Мидсаммер серьезно думает, будто этим она может что-то изменить?
– В этом все дело. – В трубке раздалось потрескивание, и Боуда услышала отдаленное уханье совы: где это Джон? По всей видимости, на территории Линдума, где за его старыми грязными кирпичными стенами Мидсаммер со своими сподвижниками плетет предательские интриги. – Если служба безопасности или военные начнут стрелять в толпу, вы сразу утратите моральное доверие, как и ваш слоган «Обеспечим безопасность Британии». Они тут же назовут вас заложницей своих собственных лозунгов.
Боуда барабанила пальцами по прикроватному столику, ноготками с ярким бирюзовым маникюром. Необъяснимый и неуместный визит Гавара заставил ее задуматься о Диди, и, повинуясь некой прихоти, она отыскала маленький флакончик лака, этим лаком сестра делала ей маникюр в то утро, когда Боуда думала, что Диди только вернулась из Парижа, где совершала опустошительный рейд по магазинам. На самом деле ее младшая сестра ночью нелегально вывезла заключенного из Милмура – Освальда Уолкотта. Позже он по глупости вернулся в Британию, поэтому был выбран, чтобы умереть в Фулторпе. Оскорбление и противодействие власти никому не сойдет с рук.
Ее дорогая сестра работала против того, во что верила Боуда. Она сотрудничала с Мидсаммер и ей подобными, которые хотят разрушить устоявшийся образ жизни Равных и перевернуть историю своей страны.
Она ошибалась в самом близком ей человеке. Какие еще ошибки она может вот так слепо совершить?
– Боуда, ты еще со мной?
– Извини, Джон, я задумалась. Уже поздно. Позвони мне завтра, когда будет известно точное время и выбранные объекты. – Она отключилась.
Пришло время сна, но сон ускользал от нее. Боуда стянула покрывало с кровати и, укрывшись им, свернулась калачиком в кресле. В полумраке гостиной все они проплыли перед ее глазами: мама, убитая в результате диверсии, устроенной простолюдинами в городе рабов Портисбери, когда Боуда и Диди были маленькими девочками; Бодина, последние слова которой сводились к тому, что она, Боуда, пребывает в плену ложных идеалов; папа, который выражал свою любовь самым простым способом – просто удовлетворял все их потребности и желания; Гавар, ее долгожданный и ненавистный муж, с жалостью в глазах отворачивается от нее, а Уиттем использует ее в качестве союзника и вожделеет, как новую безделушку в его богатой коллекции. И Джон – преклоняется перед ее Даром и желает ее тело.
Кто она без своего ослепительного Дара и восхитительного тела? Теперь она ничья сестра. Ничья жена. Возможно, скоро станет ничьей дочерью.
Но она не никто.
И сейчас ей не стоит чрезмерно погружаться в планы Мидсаммер, чтобы не забыть о другом человеке, которого нельзя упускать из поля зрения, – Уиттеме Джардине.
Потому что есть два способа подняться наверх – карабкаться самому или занять место твоих сорвавшихся вниз врагов. Пользуйтесь и тем, и другим способом, и вы подниметесь так высоко, что никто не сможет даже приблизиться к вам.
Боуда откинула покрывало в сторону, оделась потеплее и пошла по коридорам. Охранники у входной двери коснулись шлемов в знак приветствия, когда она выходила.
И сразу же ей бросились в глаза фонтаны. Ночь была довольно теплой, но вода в них почему-то замерзла. Боуда коснулась рукой одного, и лед хлынул пузырящимся потоком воды. Так она вернула к жизни все фонтаны и заставила их бить высоко-высоко, хотя вокруг не было зрителей, кроме часовых. Она смеялась, когда вода лилась дождем и брызги падали на ее лицо и волосы.
Бедная Мидсаммер, она замышляет свергнуть Уиттема с помощью так называемой силы народных масс. Разве она не понимает, что простолюдины не имеют и никогда не будут иметь ни силы, ни власти в мире, в котором существует Дар?
Боуда глубоко вдохнула, ночной воздух впитал в себя солоноватый дух реки. Она осознанной стрелой пустила свой Дар к водам Темзы. Начинался отлив, и Боуда чувствовала, что великая река изгибается в развороте вод, так животное потягивается во сне, когда его гладят.
Дар ощущался как никогда остро. Простые тренировки увеличивают силу Дара?
Холодок пробежал по спине Боуды. Она вспомнила, когда впервые серьезно задумалась о природе и назначении Дара. Это было год назад, в Доме Света, Уиттем сообщил ей тогда о замысле Сильюна через Зелстона внести Предложение об отмене безвозмездной отработки. Единственное объяснение мотивам Сильюна, которое тогда она нашла, сводилось к тому, что, будучи преданным Дару, он хотел, чтобы Равные научились в полной мере использовать свои забытые силы.
Что ж, его желание исполнилось.
Сильюну было всего восемнадцать, но Боуда не сомневалась: ее зрелый не по годам деверь знал о Даре больше любого Равного. Неужели он предвидел, что после Предложения события развернутся до открытой конфронтации? Возможно, даже спланировал это? После оглашения Предложения практически сразу начался бунт в Милмуре, и как снежный ком покатилось – пожары в Боре, протесты в Риверхеде. Где сейчас Сильюн? И какие новые планы зреют в его голове?
Казалось, политика его совершенно не интересует. И все же он тихо и элегантно занял место в Доме Света. Если он подвел Равных к пониманию, что чем чаще использовать Дар, тем больше хочется это делать, возможно, и сам Сильюн обнаружил, что чем больше у него политической власти, тем больше ее хочется?
Боуда сцепила руки. Куда ни посмотри, везде люди со своими корыстными планами. Почему все так сложно? Само собой разумеется, что этой страной будут править Равные. Любой человек, имеющий хоть немного здравого смысла, понимает: альтернативы нет.
Да, безвозмездная отработка и экономическая система страны нуждаются в корректировке, чтобы обеспечить наилучшее использование профессиональных навыков и опыта людей. Это, в сочетании с улучшением условий жизни в городах, должно удовлетворить подавляющее большинство.
Людям нужно именно это. А не протесты Мидсаммер. И не тирания Уиттема Джардина. И если ей хватит выдержки на ближайшие сорок восемь часов, будущее Британии перейдет в ее руки.
Логические рассуждения упорядочили мысли Боуды, и, вернувшись в свои апартаменты, она легла и быстро уснула.
Утром она была уже в офисе. Без Джона он показался ей непривычно и странно пустым, но вскоре жизнь закипела. По всей стране станции мониторинга, созданные Боудой, сообщали ей об оттоке людей из больших городов в столицу. Завтра вечером эти люди начнут устраивать «домашние вечеринки» в Мейфэре, Челси и Кенсингтоне. А на следующий день все эти люди пойдут по улицам Лондона маршем, обрастая по пути толпами увлеченных их энтузиазмом.
Это был сложный вопрос – решить, когда и как вмешаться. Если служба безопасности начнет действовать на опережение, это вызовет тревогу у Мидсаммер, и она сразу поймет, что, кроме засланного к ним Гавара, в ее окружении есть человек, открывший противнику все ее планы. С другой стороны, если служба безопасности будет бездействовать, то это вызовет еще больше подозрений. Боуда не хотела, чтобы Мидсаммер почувствовала, что ее загоняют в ловушку, и, испугавшись, дала задний ход. Все беспорядки должны состояться.
Боуда подняла трубку и набрала номер спикера Доусон. От Джона она знала, что его мать все еще использует номер, указанный в парламентском справочнике. Когда женщина ответила, Боуда заявила, что ей необходимо поговорить с Мидсаммер.
Приглушенное и растерянное перешептывание, которое Боуда услышала, позабавило ее. Она представила, какую панику вызвал ее звонок среди заговорщиков. Но когда трубку взяла Мидсаммер, ее голос звучал сильно и уверенно.
– Боуда, я понимаю, что ты звонишь не для того, чтобы поболтать о погоде. Чем могу быть полезна?
– Я ценю твое время, поэтому буду говорить коротко и только по делу. Я слышала, что вы запланировали для нас развлекательную программу, а данные о передвижении людей, которыми я располагаю, свидетельствуют, что веселье начнется в ближайшее время.
– Твой муж отчитался перед тобой как послушный мальчик? Не могу сказать, что я слишком удивлена. Ты звонишь сообщить, что вы окружили Лондон стальным кольцом? Но, Боуда, людям нельзя отказать во въезде в город.
– Я уверена, им не откажут, Мидсаммер. Но возможно, они столкнутся с большими трудностями, если я перекрою магистрали Лондона. Заблокирую все места, которые можно использовать для митингов и собраний.
– Все перекрыть и заблокировать невозможно. Мы найдем способ преодолеть преграды.
– Что, если… – Боуда заторопилась, ей показалось, что Мидсаммер собирается отключиться. – Что, если я ничего этого не сделаю? Если я дам тебе и твоей толпе простолюдинов бесплатный пропуск в самое сердце Лондона? На площадь Горреган, например. Или, может быть, даже на Парламентскую.
– Боуда, нам не нужно ни пропуска, ни разрешения. У нас мирное шествие. Я пригласила представителей международной прессы и гражданских журналистов. Заказала беспилотный летательный аппарат. В тот момент, когда кто-нибудь из ваших головорезов замахнется на нас дубинкой, эта новость тут же облетит весь мир. И ваш и без того тиранический режим станет еще более отвратительным.
– Мидсаммер, я знаю, что ты прошла курс «Думай о людях плохо – не ошибешься». Но мне кажется, ты не расслышала, что́ я сказала. Я сказала, что позволю тебе пройти по улицам Лондона. Даже по Мэлл. Даже устроить митинг перед Домом Света, если хочешь.
– Потому что нас легче всего арестовать на Парламентской площади? Ты, должно быть, считаешь меня полной дурой.
– Нет. Я думаю, нынешнее руководство, то есть чрезвычайное руководство Уиттема Джардина, может нанести непоправимый вред благосостоянию страны. И, как убежденный парламентарий, я не стала бы возражать против того, чтобы ус