Одна из привычек местных меринов, когда на их спине едет дебютант, – обильно и беспрепятственно питаться по дороге сочными лопухами. Поняв уже на первых же шагах, что в седле болтается слабовольный неуч, мерин совершенно перестает брать седока в расчет и принимается за любимое дело, усиленно и калорийно питаться. Он идет теперь медленно, на каждом шагу прихватывая травы и высматривая по сторонам – чего там есть поинтереснее в смысле покушать. Он окончательно сходит с тропы и переходит от одного сочного куста травы к другому, в то время как слабый дебютант беспомощно ерзает в седле, тянет пальчиком съехавший вниз повод и жалуется проводникам на то, что его конь не едет.
Когда группа уезжает далеко вперед по тропе, гурман спохватывается и начинает догонять. Он тряско скачет за прочими лошадьми и, доскакав, тормозит и по-новой принимается уплетать окрестные лопухи. Такой вот режим – сонное жевание лопухов и вслед за ним тряское добегание до группы, повторенные многократно, и есть печальный удел не желающих управлять своим мерином новичков. Именно при таком устройстве дел караван тянется мучительно медленно, часто встает и ждет отставших. И никогда не достигает засветло полянок с супом. Именно в результате этого стояния и заполошного догоняния неизбежно разрушаются позвоночники и стираются в кровь филейные места.
Единственный выход – никогда не отставать от группы. А для этого – выучиться ездить быстро и мягко.
Все без исключения местные лошади приучены ехать быстро (ведь иначе, как быстро, на них здесь никто и не ездит). И поначалу натурально рвутся бежать вперед. Но если ими никто не управляет, не держит крепко повод, позволяет им поедать попутные лопухи, не подгоняет в случае малейшей заминки или отставания, они быстро, буквально в течение нескольких часов, бросают работать и разлениваются. Они замедляются, принимаются непрерывно набивать брюхо травой и под конец сходят с тропы или вовсе ложатся под всадником (бывали у нас и такие вопиющие случаи). После каждого похода с туристами, получив обратно своего отданного в аренду работягу, местные пастухи и охотники сокрушаются:
– Опять мне коня испортили, прах их подери! – И немедля приступают к восстановлению утраченных кондиций посредством крепких зуботычин, пинков в живот и универсальной бодрящей команды: «Уууууу, бля\»
Многие алтайские лошади, особенно в Усть-Коксе, только так и приучены ехать, когда их непрерывно подгоняет хозяин. Если же хозяин бросает повод, то и они немедля переходят на возможно медленный шаг. В Кош-Агаче, напротив, лошади приучены ехать очень быстро, и часто хозяин всю дорогу, напротив, удерживает своего коня от слишком уж ретивого бега. В любом случае самое верное средство – просто никогда и нигде не отставать и держать ровную дистанцию от впереди едущего, а придется ли для этого постоянно подгонять коня или всю дорогу сдерживать его – все равно.
Лошадью удобнее всего управлять одной рукой, а второй – подгонять ее, чтобы держать постоянную высокую скорость. Местные кони приучены таким образом, что повод держится коротко и жестко, не давая им наклоняться и хватать лопухи. Повод крепко захватывается в кулак левой рукой, и лошадь управляется короткими движениями, с поводом в кулаке – вправо или влево. В другой руке держится веревка, свободным концом которой, хлопками по бокам или кручением веревки перед правым глазом, подгоняется лошадь. Можно заменить веревку прутом, оторванным от придорожного куста. Даже самого легкого касания, самого легкого хлопка вполне достаточно, чтобы ехать быстро, ни на шаг не отставая от проводника. Если же ваш мерин вдруг упрямится, разбалованный в своей лени, и упорствует в любви к попутным лопухам, то самое лучшее – огреть его хорошенько разок или два веревкой, не забыв прибавить необходимое в таких случаях: «Ууууууу, бля\» И помахать перед его мордой как можно ближе кулаком. Тогда ваш поезд полетит без остановок.
Меры борьбы с трюхней
Что такое трюхня и как с ней бороться? Как только новичок справится с первой задачей и выучится удерживаться за спиной проводников без попутного поедания лопухов и последующего тряского преследования далеко уехавшей вперед группы, так его (увы, таковы жестокие законы жизни!) настигнет новая, еще худшая напасть, а именно страшная тряска. Лошадь принимается идти или бежать каким-то особенно противным манером, каждым своим шагом жестко подбрасывая седока вверх. Так что все передвижение превращается в дробное и резкое стучание твердого седла аккурат в низ позвоночника. Ощущение при этом такое, словно по заднице всю дорогу проходятся отбойным молотком. При такой непрерывной тряске езда превращается в кромешный ад. Филейные части стираются до кровавых мозолей в один день, в животе все трясется и беспорядочно смешивается, органы и железы внутри организма опасно болтаются и трутся друг об дружку, ноги в стременах устают и болят в коленях, спина разламывается и ноет. Замученный дебютант не может долго все это терпеть и сбрасывает скорость, в результате чего опять безнадежно отстает. Совместить быструю езду с мягкой, таким образом, ему никак не удается.
Описанная разновидность мучительной и тряской езды и есть трюхня. Узнали мы про существование трюхни все от того же Ефимыча в том самом первом походе, когда вечером замертво выпали из своих седел, завершив недолгий начальный переход. Мы в изнеможении лежали на твердой земле, но в наших глазах все вокруг продолжало прыгать и подскакивать.
– Ефимыч! Отчего нам так плохо? Отчего все так болит?
– Так если вы всю дорогу трюхней ехали! Будет, ясное дело, плохо, чего ж тут хорошего, куда уж хужее!
Сквернее всех пришлось Дмитрию, которого несколько часов дробил трюхней в спину его огромный конь Аргамак, и искрошил в результате в капусту. Весь зад Дмитрия пришлось срочно спасать – мазать зеленкой и заклеивать пластырями, не говоря о том, что его дальнейшая дорога обратилась в одну непрерывную муку с ежевечерними обновлениями пластырей, примочек и повязок. Увы, но трюхня – неприятная ловушка, которую не довелось объехать еще ни одному дебютанту.
На другой день я принялся внимательно смотреть, как едет впереди меня Ефимыч. И вот что удивительно – он ехал быстро, ровным темпом и при этом очень мягко, плавно покачиваясь в седле. Мой же боящийся щекотки и слегка расфокусированный на голову Лыска хоть и поспевал, непрерывно подгоняемый мною, с немалым трудом за Ефимычем, но зверски вытрясал при этом у меня всю душу и все внутренности. Позади меня точно так же подскакивали в своих седлах, зеленея лицами, мои несчастные приятели. Как такое может быть, думал я, что один конь едет быстро и мягко, а все прочие оголтело трясут спинами, грозя выплеснуть наружу наши железы и кишки? Долгое время это оставалось для меня совершеннейшей загадкой. Признаться, я даже какое-то время придерживался расхожего, но ложного мнения, что всем нам, причем всем сразу, к несчастью, достались плохие кони, не в пример Ефимычеву, хорошему. Сознаюсь еще покаяннее – я полагал, правда глубоко в душе, что мой Лыска, как и Димин Аргаманя, как и Ленин Маргарин, и проч., и проч., просто не едут. Надо ли говорить, что мои мысли были пустыми и глупыми. И что на самом деле нам дали превосходных, отлично обученных, быстрых и сильных лошадей. И все дело было не в них, а в нас. В нашем неумении управлять ими.
Теперь же я могу уверенно дать, исходя из своего богатого опыта, совет по быстрой мягкой езде и по избежанию вытрясывающей вас всего наружу трюхни.
Всех алтайских лошадей, повторюсь, обучают быстрой и мягкой езде. Трюхня с этой точки зрения – самая настоящая аномалия и натуральное извращение. Лошадь трясется и едет трюхней, только если ей это позволяет всадник. У алтайских лошадей, как у хорошего автомобиля, несколько отработанных, отлаженных скоростей. И все они при этом мягкие и удобные для всадника. Первая, самая медленная скорость – когда лошадь едет тихим шагом по тропе со скоростью обычного пешехода, отдыхая сама и давая отдохнуть хозяину. Так едут, когда некуда спешить или просто лень подгонять. Вторая – рабочая и основная передача. Это быстрый ровный шаг, со средней скоростью 7–8 километров в час. Таким ходом ездят с места на место по делам. Третья – легкая рысь, при которой лошадь бежит легкими частыми шажками, бежит мягко, с небольшой амплитудой. На третьей передаче можно легко пробежать за час километров двенадцать. Обычно такой рысью едут, когда направляются по делам и немного при этом торопятся. Четвертая скорость – быстрая рысь длинными летящими шагами, скорость здесь еще возрастает. Наконец, остаются два вида галопа – медленный и вихревой. При последнем скорость становится бешеной, а всадник и лошадь летят вперед как ураган. Итого целых шесть скоростей, от самой медленной до самой быстрой, и среди них нет в помине никакой зловредной трюхни.
Не совсем понятно, как и почему лошади, когда их начинают подгонять, непременно пытаются затрястись трюхней. Это какой-то встроенный в них дефект, такой же малоприятный, как фиолетовое пятно на экране телевизора. Возможно, им так легче тащить поклажу, а может статься, что так они наказывают гнетущего их спину седока. Кто их разберет! Но езда трюхней, тем более на дальние расстояния, положительно невыносима и наносит большой урон человеческому организму.
Но как же местные избегают трюхни, мягко переключая скорости по необходимости и избегая при этом утомительных тычков и долбежки в низ позвоночника? А вот как.
Как только вы начинаете подгонять лошадь пятками или хлопками веревки по бокам, с тем чтобы догнать проводников или уехавшую вперед группу, она ускоряется и немедля переходит на трюхню. О чем вам болезненно сообщает серия жестких ударов седлом под самый зад. В этот самый момент, как только первый раз тряхнуло и вдарило, вы, продолжая настойчиво гнать коня вперед, должны одновременно взять повод на себя, как бы немного (но не сильно) притормаживая. Вот именно так следует сделать –