Косули мчатся в сторону ущелья Узунтытыгема, в безопасный густой лес, а мы едем дальше на запад, в сторону реки Кокоря.
Степь Сайлюгем большая, со всех сторон окруженная высокими горами, да и сама равнина лежит на высоте 2 км. Справа от нас хорошо просматриваются безлесые заоблачные кручи Курайского хребта, слева – его южный отрог с небольшими рощами лиственниц посреди рыжих склонов. Небо над нами все в движении, все там наверху крутится и плывет, в каждом углу огромного пространства степи установилась своя погода.
Мы убегаем от непогоды и одновременно бежим к ней. Сзади нас, на востоке, огромный массив Сайлюгемского хребта со снежными вершинами – и он весь черный. Там сгрудились тяжелые синие тучи, громада хребта вся опоясана туманами, там льется проливной дождь, а выше дождя валит густой мокрый снег. Тучи зависли на хребте, и будут теперь лить водой и сыпать снегом долго, пока в синих тучах не иссякнут все запасы влаги.
Впереди же от нас все, что только захочешь. Рваное, закрытое многоцветными облаками небо местами показывает глубокую синеву, из нее бьет золотое сияние жаркого лета, в котором мы сейчас и едем. Но дальше за ярко-желтыми пятнами освещенной солнцем степи опять грозятся черные тучи и ливень. Мы видим впереди темные полосы, падающие из туч с наклоном в сухую степь, прямо по нашему пути. Но еще дальше за ними, в глубине равнины, опять виднеются золотые пятна августа.
Вдруг слева от тропы показывается огромная треугольная воронка в земле, глубиной с пятиэтажный дом. Воронка древняя, заросшая той же травой, что и вся степь. Рамис замирает над воронкой на своем конике, совершенно ошеломленный.
– Что это? – спрашивает он меня.
Я и сам поражен не меньше его, и сижу в эту минуту в седле, разглядывая глубокую круглую воронку, строгий конус, выбранный кем-то или чем-то из каменистого тела степи.
– Наверное, это упал большой метеорит, – говорю я Рамису, – он и образовал эту огромную воронку.
– Прилетел из космоса? – изумляется Рамис.
– Ну да, – подтверждаю я, – я видел такие на фотографиях, находили такие же точно воронки и кратеры в разных местах, в Америке, например.
Мы оба удивленно качаем головой – вот ведь как, мол.
За космическим кратером мы быстро едем между тысячами сусличьих и пищухиных нор, едем сухой степью, вдоль давно заброшенных оросительных каналов. Переезжаем вброд речку Камтытыгем и после брода, доехав до реки Кокоря (синий верх), делаем на ее берегу короткий привал. Кокоря здесь, в степи, тихая и покорная, вода ее прозрачна, во всех подробностях видно каменистое дно. По берегам растут сочные ярко-зеленые травы и пасется стадо пестрых, ленивых коров. Берегами растет редкий ивняк.
Мальчик Рамис (фото В. Рыжкова, 2014 г.)
Рамис радуется, что совсем скоро будет дома. Что где-то вдалеке уже проехала первая за много дней машина, поднимающая за собой тучи пыли. Что рядом пасутся коровы, пасутся без пастуха, а значит, близко отсюда деревня. Он радостно бежит краем низкого берега речки и всматривается в чистую прозрачную воду. Он радуется, когда видит темные тени хариусов, скользящие между круглых камней на дне. Он радуется, что поход и все эти большие горы уже почти остались позади.
А вдалеке от нас на сухой степной подошве Курайского хребта, близ покосившейся, с плоской крышей степной стоянки, старуха казашка пасет отару овец. Овцы бредут плотной белой гурьбой по степи, опустив морды к земле, и непрерывно щиплют траву. В их глупые головы не приходит мысль поднять глаза вверх, но старуха мудра и видит все, что творится вокруг, особенно что творится наверху.
А наверху творится вот что. Над глупыми овцами кружат огромные голодные орлы. Их много, с десяток. Кружат они невысоко, метрах в пятидесяти от земли. Орлы такие большие, – кажется, что и сама старуха мала и беспомощна в сравнении с ними. И что зря она так отчаянно храбрится, ковыляя за своими драгоценными овцами, согнувшись углом к земле и опираясь на кривую палку.
Орлы кружатся беспорядочно, в разные стороны, то опускаясь ниже, то взмывая вверх. Они-то точно знают, чего хотят. Они хотят овец и не сводят с жирных, набравших к осени вес животных своих немигающих глаз. Все их острые клювы нацелены сейчас только на этих глупых овец, которые так безмятежно щиплют низкую травку. Орлиные черные тени прорезают, как булатные ножи, рыжие склоны гор. У орлов широкие, как лопаты, распластанные огромные крылья и широкие квадратные хвосты, их короткие бойцовские шеи опущены вниз, к овцам.
Однако старуха невозмутима и решительна. Она ковыляет вслед за овцами, иногда грозя орлам палкой и производя в их рядах тем самым легкое замешательство. Когда одна или две овцы отбредают хоть немного в сторону, старуха необыкновенно ловко семенит к ним и загоняет палкой обратно, в тесную отару.
Ей, древней старухе, нипочем хоть пять орлов, хоть десять.
Она родилась и выросла в этих горах, она с самого детства пасла в этих горах скот, как свой, так и общий, колхозный. Вот эту самую стоянку, с плоской глиняной крышей, с кривой ржавой трубой и железной печкой, с крашенным голубой краской окошком, с резиновыми петлями из автомобильных шин на низкой двери, с кучами кизяка у задней стены, построил своими руками ее отец. А после нее стоянка эта останется ее сыну и внуку, которые уехали утром на конях на Узунтытыгем, чтобы наловить на обед хариусов.
Это ее овцы, и она никому, никому не позволит утащить ни единой ее овечки – пусть даже этот кто-то окажется самым большим и самым грозным орлом во всей Чуйской степи!
Козел-фараон (История одной охоты на сибирского козерога)
Есть в Горном Алтае красивое село Чибит, в котором живут наш проводник Артем и его храбрый пес Барсук. Стоит оно на правом берегу реки Чуй у впадения в нее маленькой речки Чибитки. Село это старое – еще при Александре Первом Благословенном здесь располагались православный миссионерский центр и центр администрации Чуйской волости. Теперь в Чибите проживает чуть больше 500 чибитцев, в общей сложности дворов 200. В основном это алтайцы, но много и русских. Живут они дружно. Во дворах разбиты огороды, в них растет картошка, лук, морковка, укроп и редиска. Яблони и вишни здесь не держат: горы высоко, лето короткое, зима холодная и длинная. По полянам вдоль реки на зеленых лугах пасется чибитский скот: кони, коровы, бараны и козы. Бегают под заборами и плетнями куры, лают и дерутся собаки.
Деревня стоит в речной долине, окруженная высокими лесистыми горами. По ее краю проходит знаменитый Чуйский тракт, по которому день и ночь пролетают мимо села машины.
Чуя близ Чибита бурная и глубокая, даже осенью, когда вода сильно спадает. Через нее построен крепкий деревянный мост. Однако его держит частник, и за каждый переход-переезд приходится платить. А люди в селе небогатые, считают каждую копеечку. Вот и не ходят-ездят за реку всякий раз, даже когда надо, выбираются только по острой хозяйственной необходимости.
Хозяин моста имеет свой верный доход, особенно летом, когда на Алтай едут со всех концов света туристы. Чибит – место туристическое и бойкое. Именно отсюда самым коротким путем ходят на Шавлинские озера. Недалеко за мостом густым лесом начинается крутой подъем в гору, потом следует перевал и за ним спуск на широкое плато Сотонок с озерами и речками, и уже далее следует спуск на Шавлу. Летом на чибитском мосту движение хоть куда.
Шагают в сторону Шавлы свежие туристы, идут бодро, громко болтая и смеясь. На них разноцветные куртки, за их спинами огромные длинные разноцветные рюкзаки: ярко-желтые, ярко-красные, всякие. Куртки чистые, ботинки новые. Ботинки звонко гремят по бревнам моста. Горят на солнце куртки. А навстречу им идут туристы, возвращающиеся с Шавлы. Лица у них обгоревшие, красные, губы потрескавшиеся. У мужиков на лицах отросла густая щетина, у женщин застиранные косынки на лбах. Куртки у них полиняли, рюкзаки похудели, ботинки грязные, все в комках засохшей земли. Глухо стучат по мосту ботинки, отлетает с ботинок грязь. И так с утра до вечера, все лето напролет. А частник на мосту только успевает убирать в карман куртки-брезентовки купюры. Был раньше в Чибите и общий, бесплатный мост, но его смыло паводком.
Чибитцы работают, кто где устроился: в школе, на заправке, в магазине, стоящем прямо у Чуйского тракта. Кто-то нашел работу в соседнем поселке Акташ. Лучше всего живется пенсионерам: у них небольшой, но верный доход каждый месяц. Чтобы прожить, у всех чибитцев имеется огород и какой-то скот или птица. Даже алкаши, и те сажают картошку и держат в сарайке курицу-другую. Иначе не продержаться.
Самые толковые и работящие работают с туристами. Это дает за летний сезон неплохой заработок. Конь в аренду идет больше чем за 1000 рублей в день, плюс оплата работы самого проводника, плюс в конце похода обычное дело – приличные чаевые. Вот только работа с туристами ответственная, нервная, хлопотная. Сначала надо добыть коней, если поход конный. Коней собирают по родственникам и соседям, ведь иногда требуется сразу по десять и даже более лошадей. Опять же не каждая лошадь подойдет туристам. Большинство из них новички, «чайники», с лошадьми дела не имевшие. Поэтому коней в походы отбирают только спокойных, проверенных, опытных и без дури. С хозяевами договариваются, какую долю они получат за своих коней. Само собой, в походе коней надо беречь и вернуть живыми и здоровыми – лошади-то все рабочие!
Лошадей перед походом подковывают, тщательно проверяют упряжь, зашивают сумины. Берется с собой запас кож, ниток, шила и топоры – все, что необходимо для неизбежного в дороге ремонта и хозяйственных хлопот.
В самом походе проводник-чибитец вертится как черт на сковородке. За всем и за всеми нужен присмотр. Дел у него с утра до позднего вечера невпроворот. Вечером после долгого перехода, пока туристы ставят лагерь и разжигают костер, чибитец разводит по поляне уставших коней и привязывает их на ночь пастись и отдыхать. Он ведет животных на длинных толстых веревках, потом глубоко вбивает в землю обухом топора толстый деревянный кол или железный штырь, к которому привязывает лошадь на тридцатиметровой веревке, чтобы животному достаточно было травы для питания и восстановления сил. Коней разводят в разные концы поляны, подальше друг от друга, чтобы они не запутали друг друга в веревках и не пришлось вставать ночью их распутывать. Дождь ли хлещет с неба, град ли бьет в спину, привязать коней для о