Так за пару часов мы набираем высоту метров в семьсот от Юнгура и встаем лагерем прямо на каменистом берегу. Места для размещения очень мало. Мы прилепились на крохотной площадке между Куранду и впадающим в него ручьем, который течет по огромной каменной осыпи бело-серого цвета. Травы для лошадей здесь нет, и проводники уводят их вниз по течению, где мы видели небольшую полянку.
Место нашего ночлега очень мрачное. Вокруг камни и черные стволы горелого леса. Лавина прошла руслом ручья и протащила за собой вниз вырванные из земли деревья, которые теперь, сухие и изломанные, завалили русло речки. Почерневшие стволы торчали из склонов в разные стороны, как гнилые зубы. Сама гора была грязно-рыжего цвета, на ее макушке – шапка грязно-белого снега. Высота стоянки большая: холодно и неприветливо. Когда солнце заходит за гору, наступает сильный холод. Мы греемся у костра. Место действует на нас угнетающе – сами не знаем почему. Здесь вместо идиллии отовсюду мерещится угроза, опасность, холод, одиночество.
Сам подъем на Куранду был тяжелым, но больше – мрачным: темное узкое ущелье, черные скалы по сторонам, глубокие и кажущиеся бездонными дыры меж мшистых глыб, скрежет камней по дну реки, горелый мертвый лес – все это угнетает нас. Игорь где-то на сегодняшнем подъеме сильно вывихнул ногу и теперь растирает и массирует ее, сидя у костра. При ходьбе он теперь сильно хромает. У всех коней давно сбиты спины и ноги, потеряны и сломаны несколько подков. Лошади сильно похудели и осунулись.
Не сдается только старая козлятина. Петр и Кошон опять варят ее весь вечер в котелке, но она лишь еще больше твердеет и каменеет.
Засыпаем тревожно. Ночь дышит опасностью. Грозно шумит река, скатываются по горе остывающие камни. Трещат на ветру мертвые стволы. Ухает ночная птица. Что ждет нас завтра?
День шестой: красный цирк
И вот настал решающий день. От него зависит судьба всего нашего юнгурского похода. Удастся ли нам найти и перейти перевал на Шавлу? На карте ни по Куранду, ни по ее притокам нет вообще никакой дороги. Карта показывает впереди на нашем пути лишь скальные обрывы и километровый перепад высоты от неизвестного нам перевала до реки Шавлы. Сами проводники здесь не были, едем мы с ними по наитию, вслепую.
День ветреный, и на такой высоте прохладно, ветер гонит по небу легкие тучи, иногда начинает накрапывать холодный дождик. От места ночевки подъем еще сильнее выполаживается и переходит в затяжной. Скоро лес заканчивается, и мы выезжаем выше его границ. Дальше едем по дну долины, которая становится все шире. Тропа, еле заметная, вьется по полям карликовой березы. Еще выше не растет уже и карликовая береза, мы взбираемся на одну широкую полку за другой, все они покрыты короткой зеленой травкой, из этой травки выбиваются крохотные сиреневые, желтые и бледно-розовые цветы высокогорной тундры.
Через час подъема влево уходит еще одно боковое ущелье, такое же неприступное и грозное, с крохотным ручьем по дну. Продолжаем подниматься по Куранду, которая превратилась в совсем уж маленькую речушку. Мы явно понемногу приближаемся к вершине хребта и я смотрю по сторонам с возрастающим изумлением. Да как же, черт побери, мы здесь собираемся проехать?!
Слева, справа, прямо, словом, куда ни посмотри, громоздятся практически отвесные высокие стены-скалы вперемешку с осыпями. Верх этих грозных и неприступных стен составлен из острых каменных зубьев. В щелях скал и осыпей вертикальными лентами лежат снег и лед. Я ищу глазами хоть какой-то проем, хоть какую-то седловину, хоть какой-то проход, но вижу всюду только одно – острые, как у пилы, каменные зубья, зубья, зубья.
– И где тут перевал? – кричу я Кошону.
Кошон в ответ так же, как и я, озабоченно крутит головой, и только пожимает плечами.
– Может быть, там есть, за поворотом! – кричит он мне в ответ, показывая рукой куда-то вперед.
Перед очередной высокой полкой делаем короткий привал. Настроение у всех мрачное. Холодно, дует ледяной ветер, моросит дождь, под нами стылая, пахнущая снегом почва. По всему видно, что снег здесь сошел совсем недавно, только в июле. Вокруг дикие скалы, с полки устремляется вниз прозрачный водопад. Наскоро перекусываем бутербродами с чаем из термосов и едем дальше. И вот он – самый последний поворот, за самой верхней полкой. Мы останавливаемся и, остолбенев, разглядываем открывшуюся за поворотом картину.
Прямо перед нами раскрылся круглый горный цирк диаметром метров в пятьсот. На дне цирка – небольшое круглое озерцо. Из него вытекает ручейком Куранда. Озерцо покрыто серым влажным льдом. На каменистом бугре, где мы стоим на своих конях, кто-то изладил грубую скамейку из трех плоских сиреневых камней. Два камня вкопаны в землю, один лежит сверху. Если сесть на скамью спиной к хребту, то вниз откроется широкий вид на долину Куранду.
Цирк с трех сторон окружает ярко-красная осыпь, идущая полукругом. Стены осыпи высотой метров в 150. Стены эти крутые, уклоном больше, чем в 45 градусов. Осыпь сложена из мелкого сыпучего щебня – снизу до самого верха. Щебень лежит ровно, по подошве красного цирка видны языки нерастаявшего снега. По верху цирка, как у короны, торчат каменные зубцы. Высота озера около 2800 м, и это значит, что мы уже поднялись выше перевала Ашра-Чибит и больше чем на километр от русла Юнгура. Цирк выглядит совершенно неприступным. По осыпи мы видим тонкую нитку следов серпантином, судя по всему, именно здесь прошел тот самый одиночка в горных ботинках.
Итак, мы целых шесть дней, рискуя сломать себе и своим коням шеи и ноги, ехали в глухой тупик! Наше настроение портится еще больше. Немец Петер слезает с лошади и грузно усаживается на каменную скамью. Он разочарован. Игорь, сгорбившись, сидит в седле и сообщает нам, что с его больной ногой он этот цирк не пройдет. Катя тоже смотрит на красный цирк с испугом и говорит, что она, пожалуй, также против попыток его штурмовать. Да и нам (мне, Сергею и Артему) как-то не по себе. Затея кажется нам совершенно безнадежной.
Время утреннее, весь день еще впереди, и нам надо принимать какое-то решение. Петр и Кошон спешиваются, привязывают коней к камням и быстрым темпом, огибая справа озерцо, идут к стене цирка. Скоро они уже широкими и быстрыми шагами карабкаются вверх по осыпи, зигзагами, по следам туриста-одиночки. Мы смотрим издалека, как их маленькие фигурки карабкаются все выше и выше и через какое-то время достигают зубчатой вершины цирка. Там они скрываются между черных скал. Через какое-то время они снова появляются и начинают бродить меж камней, после чего опять пропадают. Через полчаса разведки Петр и Кошон бегут вниз. На этот раз они спускаются по прямой, огромными упругими прыжками и в несколько минут достигают дна цирка. Вернувшись к нам, они рассказывают о том, что видели. Точнее, как обычно, рассказывает Кошон, а Петр молча курит рядом.
– Там, представьте, одни скалы, обрывы. Очень опасно! Сорваться можно вместе с конями. Сверху уже Шавлу видно, дорогу, там люди ходят. Так-то близко, но круто очень… Хотя попробовать, конечно, можно…
Мы молча обдумываем наше положение. По плану сегодня нам следовало перевалить на Шавлу и заночевать на ней. Потом была запланирована дневка у Шавлинских озер. Дальше длинный дневной переход к селу Чибит, на Чуйский тракт. И уже из Чибита на автобусе в Барнаул и на самолет. В Чибите мы должны были расстаться с проводниками, а они, погрузив коней в большой КамАЗ, должны были вернуться домой в Джазатор. Сюда к красному цирку мы добирались от Джазатора пять дней. Если мы не отыщем другого прохода на Шавлу, нам придется весь путь проделать обратно. В этом случае нам никак не успеть на самолет, пропадут билеты. Может, все же рискнуть пройти здесь, через красный цирк?
– Подняться наверх – не проблема! – продолжает разъяснять сложившееся положение Кошон. – Потихоньку поднимемся, пешком, в поводу. Но вот дальше вообще дороги нет никакой, одни скалы – там трудно будет.
Часть из нас готова была бы рискнуть. Но Игорь, Катя и Петер уже сильно устали. Игорь сильно хромает, у него очень болит нога, она распухла от вывиха и доставляет ему острую боль. Петер устало сидит на каменной скамье. Катя страшно вымотана. Никто из них не хочет подниматься на этот цирк. Это решает нашу судьбу, и мы поворачиваем назад.
Настроение хуже некуда. Мы все побиты и измучены несколькими днями исключительно сложной дороги. Мы здесь сейчас одни, в самом диком углу всего Алтая. Мы находимся у диких истоков Куранду, с трех сторон нас обступили неприступные снежные вершины Чуйских Альп. Вокруг нет ни людей, ни стоянок, ни даже паршивой заблудшей овцы. Нам остается один только путь – назад, той же опасной и мучительной дорогой по Юнгуру, через перевал Ашра-Чибит и на Карагем. У нас уже почти нет шансов успеть на самолеты. Мы впервые за все годы наших походов не смогли пройти запланированный маршрут. Наши кони уже потратили большую часть своих сил. Их спины стерты до крови, а ноги кровоточат от ран.
Мрачные и приунывшие, мы пускаемся в обратный путь. Через полчаса мы достигаем устья маленькой безымянной речки, впадающей в Куранду справа. Согласно карте речка уходит на север, где берет начало в маленьком озерце на южной подошве Северо-Чуйского хребта. Высота перевала там превышает 3000 м. Судя по карте, там точно такой же скалистый цирк, за которым к северу лежат истоки реки Караоюк, левого притока Шавлы.
Петр и Кошон тоже страшно расстроились. Земляк, выходит, их обманул: проехать на Шавлу с Юнгура на лошадях невозможно. Проводники видят, как мы убиты и раздавлены. И предлагают разведать этот правый самый верхний приток Куранду – а вдруг там получится перебраться через хребет на Шавлу? Мы остаемся на покатом травянистом берегу притока, а Петр и Кошон уезжают вверх по течению притока налегке, без арчемаков, прихватив с собой только термос с чаем.
Мы ждем их три часа. И обсуждаем свое положение.
– У меня нога болит! – говорит Игорь-американец. Он стащил с больной ноги ботинок и осторожно, морщась от боли, массирует поврежденную лодыжку. Нога красная, распухшая. Ему не позавидуешь. А ведь нам еще ехать всю страшную дорогу назад.