– Сколько?
– Два.
Я срываюсь с места и бегу к ним.
Скоро я нахожу Сергея и Ишана. Они счастливы. Им удалось настигнуть стадо крупных самцов, когда оно медленно спускалось вниз и вбок по заснеженному каменистому обрыву северного склона. Сергей, упершись ногами о камни и корни, полулежа, успел сделать два выстрела. Оба – точные. Между первым и вторым попаданием Сергею и Ишану пришлось полубежать-полупадать по заснеженному каменистому склону, преследуя стадо, мчащееся вниз между скалами и деревьями. Первый подстреленный козерог улетел вниз метров на двести. Второй укатился куда-то совсем далеко в пропасть. Первого сейчас видно, он застрял далеко внизу у корней большого кедра. От второго остались только уходящие вниз к Аргуту следы падения – длинные вмятины и борозды в рыхлом снегу. Мы решаем перекусить, пока Алдырбас достает первый, ближний, трофей. Через час он приносит на вершину горного гребня голову козерога с роскошными, почти метровыми рогами. Мы делаем фото, Алдырбас смеется, пьет чай, ест бутерброды и отдыхает. Потом они с Ишаном поднимаются, чтобы идти искать второго козерога, я решаю отправиться с ними.
Это оказалось плохой идеей. Мои горные ботинки ни на что не годились на заснеженном склоне, усыпанном мелкими камнями. Я то и дело скользил и падал, рискуя улететь в пропасть вслед за несчастным подстреленным козлом. Следы его падения вели куда-то далеко вниз в глубокую пропасть. Спустившись с большим трудом метров на двести, я сказал Ишану и Алдырбасу, что дальше с ними не пойду, а то им придется тащить назад еще и меня, если я сорвусь и разобьюсь. Они посмеялись и, оставив меня на склоне, ушли вниз.
Возвращение по Аргуту
Я нахожу толстый кедровый корень, торчащий из земли, сажусь на него и принимаюсь терпеливо ждать. Ждать приходится более часа. Северный склон уже в тени, снег голубеет, мне становится холодно. Стоит тишина, только над моей головой то и дело пролетают стаи напуганных птиц. Скоро они успокаиваются и рассаживаются на ветвях деревьев. Ниже меня из корней большого кедра выбегает полосатый бурундук и начинает деловито бегать по небольшой, покрытой хвоей площадке, занятый своими делами.
Ишан и Алдырбас медленно поднимаются издалека снизу по почти отвесному снежному склону. На левом плече Ишана большим крюком зацеплен острый рог козерога, голова которого, как рюкзак, болтается у него за спиной. Куртка и руки Ишана запачканы свежей кровью. Когда проводники добираются до меня, мы начинаем подниматься дальше вместе. Я и Ишан тащим тяжелую голову козла по очереди, тщательно выбирая место для каждого, рывком, шага наверх. Острый рог давит мне в грудь в районе ключицы. Сзади с головы козерога в снег капает кровь.
Второй козерог улетел далеко вниз, почти к самому Аргуту. Местами он пролетал вдоль склона по 50-100 метров, не касаясь земли. В самом конце полета-падения он рухнул в снег с высокой скалы. Чудо еще, что трофей – большие красивые рога – не сломался. Поднявшись спустя два часа на гребень к Сергею К., который уже потерял нас, мы отдыхаем, пьем чай, делаем фото на память с добытыми трофеями. После чего еще за час спускаемся назад к стоянке, где нас ждет Назар. Перед началом спуска я машу ему с вершины рукой и спрашиваю по рации: видно ли нас?
Назар смеется: «Видно!»
Так за первые же три дня мы успешно реализовали все наши три лицензии и добыли все три трофея. Поэтому решаем назавтра не спеша двинуться в обратный путь – к Старому Аргуту, сделав для отдыха дневку у устья Иедыгема. Мы звоним по спутниковому телефону Альберту в Джазатор и просим его, чтобы послезавтра нас встретила и забрала машина. Наутро навьючиваем коней, пакуем добытое мясо. На спине у закладного высоко торчат теперь крепко привязанные огромные маральи рога. Мы наводим порядок в избушке и трогаемся в путь. Перед нами вновь во всей красе распахивается долина Аргута.
Мы проезжаем за два дня, включая теплую дневку на прибрежной поляне Аргута, всю ту же дорогу обратно. Потом переходим в том же месте вброд реку ниже Старого Аргута. За бродом нас ждет все тот же уазик-«буханка». Мы перегружаем вещи и трофеи в машину. Назар и Алдырбас, наскоро перекусив, пускаются налегке в путь со всеми шестью конями. Они хотят успеть к ночи домой в Джазатор. Ишан едет с нами на машине. Наши молодые проводники, полустоя в седлах, несутся в сторону дома быстрой рысью, за ними поднимается густая белая пыль. Лошади без седел и груза и зная, что скоро будут дома, сами с охоткой несутся вперед. Наша охота закончена, через два дня мы будем уже в Барнауле. Я вспоминаю пастушескую стоянку недалеко от Старого Аргута, ниже по течению, рядом с которой за забором из длинных жердей я заметил вчера большие сухие стога недавно скошенного сена. Это значит, что скоро на стоянке появятся люди, будет пастись всю долгую зиму скот и в морозное аргутское небо поднимется белый дымок от ржавой железной печки.
Осенью близ Джазатора и на реке Кокса
(Джазатор, река Коксу и ее притоки, зимняя охота на Алтае)
Удачная и интересная охота на Аргуте подтолкнула нас к повторному приезду в Джазатор. На этот раз мы заехали к нашему старому знакомому Альберту К. немного позже, в начале октября. За пару лет нашего отсутствия место прежней охоты по Аргуту и Бартулдаку оказалось закрытым для охотников: власти Горного Алтая устроили там национальный парк. Поэтому нам предложили поохотиться в другом районе – на левом притоке Аргута, крупной реке Коксу, и мы согласились. Для нас это была возможность познакомиться с еще одним красивым районом Алтая. Повел нас на охоту все тот же наш друг Ишан.
Река Коксу и избушки пограничников
Начиная с середины XIX в. казахи из Западной Монголии и с верховьев Иртыша начали откочевывать и поселяться в верховьях реки Чуя – в Чуйской степи и в верхнем течении Аргута, где теперь стоит большое казахское село Джазатор (по-казахски ихасотыр – «летняя стоянка»). Теперь в Кош-Агачском районе Республики Алтай живут около 15 тыс. казахов, а еще алтайцы, русские и представители других народов. Но казахов в Кош-Агаче – большинство. Это самый казахский район Алтая. Много казахов проживает и в прилегающих аймаках Монголии, у них с российскими казахами из Кош-Агача сохраняются тесные, в том числе родственные, связи.
Охота на реке Коксу
Как-то раз мы ехали на новом уазике, с крепким металлическим кузовом, по лесной дороге правым берегом Аргута ниже Джазатора. Ехали медленно, огибая большие белые валуны, выпирающие из влажной земли, присыпанной желтой хвоей лиственниц. И Марат наш водитель из Джазатора, служащий в местном отделе МЧС, рассказывал нам, что собирается вскоре отправиться в далекий монгольский Ховд (Кобдо). Там монгольские казахи умеют так ловко утеплять щелястые российские джипы, что в уазике после их доработки бывает тепло и комфортно ездить по горам даже в самые суровые морозы, в самые кинжальные бури и метели.
Ниже села Джазатор, в котором сливаются, образуя мощный Аргут, прозрачная река Джазатор, истоки которой находятся в высокогорных озерах на пути из Джазатора в Кош-Агач, и белоснежная Ак-Алаха, скатившаяся сюда вниз с заоблачного У кока, от самых ледников хребта Южный Алтай на границе с Китаем и Монголией, слева в спокойный здесь Аргут впадает большая река Коксу (синяя вода). От левого берега Аргута в месте ее впадения далеко в горы протягивается треугольная, широкая, распахнутая и золотая степь Самаха, с тонкими лентами-полосами из высоких лиственниц. Над степью справа сверкает пик почти что четырехтысячника Шенелю (3888 м). Неподалеку от нас местный джазаторский пастух пасет большое стадо овец – голов в пятьсот. По степи видны стоянки, близ них хлопочут люди, из труб выползают вверх белые дымки. Степь Самаха – главное пастбище и сенокос джазаторцев, здесь круглый год кипит работа. Именно этим путем, по Коксу, перекочевывали на Алтай казахи с Иртыша 150 лет тому назад.
Еще не так давно, в советское время, старики казахи из Джазатора легкой рысью на своих лошадках выезжали ранним утром вверх по Коксу. Сначала ехали по степи, потом лесом, после – мимо высокогорного озера на перевал, чтобы уже к вечеру оказаться в Рахмановских ключах – на теплых радоновых источниках. Там они могли подлечить свои суставы, разбитые ревматизмом и годами тяжелого труда. Да и вообще отдохнуть и поправить здоровье. Теперь Рахмановские ключи – заграница, и непреодолимую границу с Казахстаном строго охраняют российские пограничники.
Теперь в верховьях пограничной Коксу выстроены две пограничные избушки – верхняя и нижняя. Нижняя попросторнее, огорожена забором, на котором привинчена даже табличка – «стоянка для автомобилей». Поверх забора протянута колючая проволока, по углам площадки выкопаны маленькие окопы с накрытыми увядшим дерном земляными брустверами. Для коней под навесом есть запас сена, за задней стеной избушки лежат в поленнице наколотые дрова. Внутри дома – каменная русская беленая печка с чугунной плитой и съемными кольцами. У входа – пустая собачья конура. Все выкрашено в зеленый цвет.
Когда мы приехали на уазике из Джазатора к нижней избушке пограничников, в ней никого не было. У коновязи перед забором переминались наши привязанные лошади, пригнанные сюда заранее проводниками. В домике было чисто, пусто и холодно, он был не заперт. Мы зашли, затопили печку, вскипятили чаю, перекусили. Машина сразу уехала назад в Джазатор, чтобы к вечеру быть дома.
Пограничники бывают в своих избушках наездами, иногда живя в них по нескольку недель и патрулируя окрестности. Нам заранее разрешили воспользоваться домиками – время было осеннее, уже выпал первый снег. Внутри нижней избы было тепло и сухо, на подоконнике стояла керосинка – значит, был и свет.
После чаепития в домике пограничников, навьючив коней и проехав вверх по Коксу два часа неспешным ходом, мы оказались у верхней избушки, вдвое меньшей и тесной. Она также была окружена невысоким деревянным забором. Внутри вскоре грела помещение простая квадратная стальная печка-буржуйка. Вдоль задней стены тянулись широкие деревянные нары, у окошка притулились небольшой стол и две грубые скамьи. Поверху под низким потолком по бревнам сруба были набиты большие гвозди, используемые как вешалки. Избушка эта стоит на впадении в Коксу ее левого притока – Орошагана, на высоте приблизительно 1700 м. Если продолжать ехать отсюда по тропе вдоль Коксу вверх в сторону Казахстана, то не так уж далеко до верхнего озера, а за ним и до пограничного перевала.