Времени сегодня у нас больше нет, и мы спешим возвращаться. Пускаемся в обратный путь и через три часа, в морозных сумерках, уже привязываем лошадей у забора пограничной избушки.
Перевал над Ак-Булаком
Солнечным утром мы пьем чай и обсуждаем неутешительные итоги первых двух дней поисков. Места прекрасные, дикие, просторные, а следов зверя нет. Ишан предположил, что, возможно, зверя распугали или добыли пограничники, жившие здесь незадолго до нас.
Тогда мы решаем сняться с устья Орошагана и попытать счастья на другом притоке Коксу.
Споро вьючимся и выезжаем вниз по левому берегу Коксу, обратно к нижней избушке пограничников, куда и приезжаем спустя полтора часа. Сделав там короткий перекур, продолжаем путь вниз по Коксу. По пути нам попадается широкая поляна и на ней большая пустая стоянка. На поляне разбросаны большие скифские курганы, большей частью разграбленные еще в древности.
Дорога здесь широкая и ровная, доступная проезду автомобилей, и мы едем очень быстро – мягкой быстрой рысью, какой обычно и ездят местные мужики. Кони ровно и быстро бегут по мягкой тропе, даже не учащая своего дыхания. Они несутся вперед с одинаковой скоростью, держась сплоченной группой. Мы расслабленно сидим в седлах, берег Коксу утекает мимо. Мужики ведут меж собой беседу по-казахски. Время от времени они закуривают прямо на ходу, не меняя позы. Мы выстроились в ровную цепь, кони бегут рядом, кося друг на друга большими влажными глазами.
Местные мужики способны передвигаться по горам с удивительной скоростью, если надо, легко проезжая за один день до 50–60 км. Включая сюда броды рек, высокие перевалы, сложные таежные тропы. Алтайские лошади, в свою очередь, тоже привычны к таким далеким и быстрым переходам, они идут своей мягкой и быстрой рысью, внимательно высматривая наилучшую дорогу, принимая быстрые и безошибочные решения.
К двум часам дня мы подъехали к устью маленькой речки Ак-Булак (белый ручей) – левого притока Коксу, – истоки которой расположены прямо под снежными пиками Шенелю. Влево круто вверх уходила конная тропа, по ней мы и начали подниматься, чтобы через полтора часа достичь заброшенной и полуразвалившейся стоянки в верховьях.
Практически весь подъем проходит густым лиственничным лесом. Тропа крутая и широкая, выше по горе она постепенно выполаживается. По дороге мы видели свежие медвежьи следы. На высоте примерно 1700 м проходила четкая граница снега. По тропе и вдоль нее бежали свежие следы коня и собаки – местный охотник поднимался в тайгу незадолго перед нами. Потом их следы свернули влево в густой лес, а мы продолжили путь правее, основной тропой. Ближе к стоянке дорога прошла по отвесным скалам, по длинному узкому карнизу над небольшой пропастью. В советское время на стоянке жили и пасли скот пастухи, но теперь она давно заброшена. В наши дни избушка заперта, в ней нет печки, она вросла в землю и сильно отсырела. Жить в ней невозможно.
Нам нужен зверь, и мы решаем подняться на самую вершину перевала Дерентай, который высится справа от нас. Еще час подъема, и мы выезжаем на седло перевала, на высоту 2440 м. От открывшегося вида у нас захватывает дух.
Позади нас со стороны заброшенной стоянки высится огромный снежный хребет, над которым господствует острый пик Шенелю. Его то и дело затягивают и скрывают холодные вечерние тучи. Под хребтом уходит далеко вниз лесистая долина Ак-Булака.
Перед нами впереди – величественная панорама долины Коксу. Склоны широкой долины покрыты с двух сторон густой тайгой. Круглые вершины, виднеющиеся на противоположной стороне долины, разделяют ущелье Коксу и рек Кара и Ак-Алаха. Еще дальше за ними видны голубые вершины Укока.
Слева золотится вдалеке степь Самаха, а за ней возносится снежный Южно-Чуйский хребет с треугольным пиком Иикту (3936 м). Под ними видна широкая долина Аргута.
Уже смеркается. На седле перевала успел накопиться глубокий, по колено, снег, задувает с запада сильный порывистый ветер. Леса здесь уже нет, как нет и воды. Из-под снега торчат только тонкие прутики карликовой березы.
Само седло перевала Дерентай ровное, шириной и длиной в футбольное поле. Слева от тропы выходит наружу небольшая скальная гряда, под которой ставят палатку проводники. Мы с Сергеем ставим свои две палатки на самом седле, прямо на глубокий снег, под порывами сильного ветра. Приходится крепить углы и входы палаток к кустикам березы. Быстро темнеет, небо закрыто темными тучами, сквозь которые иногда пробиваются красные лучи заходящего солнца.
Ишан и Джаран спешат на край перевала, туда, где он обрывается вниз к Коксу, и садятся с биноклями на снег высматривать следы зверя. Сумерки быстро сгущаются. Мы замерзли и устали, становится еще холоднее. Надо вскипятить хотя бы чаю, но дров на перевале нет. Я замечаю на скалах несколько белых высохших корней карликового кедра. Утопая по пояс в снегу, сдергиваю корни с камней и тащу к костру. Этого едва ли хватит на то, чтобы нагреть даже один котелок кипятка. Воды тоже нет, и мы набиваем котелок доверху влажным снегом. Снег медленно тает в закопченной посудине, потом так же долго нагревается мутная талая вода. Очаг строим из нескольких плоских камней и скоро пьем чай уже в полной темноте.
Лошадей проводники привязывают тут же на перевале длинными толстыми веревками. Они пасутся по колено в снегу, откапывая копытами заснеженную мокрую траву.
Мы расходимся в полной темноте по палаткам. Погода портится еще больше. В ночном мраке глухо завывает ветер, гнет ребра палаток. Снаружи метет плотная метель, мокрый снег быстро засыпает и облепляет наши хрупкие убежища. На самом перевале и в горах вокруг нас на многие километры нет ни души. Как-то переживут эту метель наши лошади?
Всю долгую ненастную ночь мне приходится время от времени просыпаться и сбрасывать с палатки налипающий снег – ударами кулака по стенкам палатки изнутри. Еще пару раз меня выгоняют на улицу кони. Когда они бродят во тьме по спине перевала, их длинные веревки цепляются за палатку и грозят ее порушить. Чертыхаясь, я вылезаю почти голый в кромешную ночь и метель, поднимаю и переношу веревку через палатку. Во тьме и снегу не видно практически ничего – ни лошадей, ни соседних палаток. Веревки уходят куда-то в снежную тьму. Нет ни верха, ни низа, ни севера, ни юга. Не ясно, где мы и что это за место. А где-то в нескольких шагах от палатки прячется страшная пропасть, срывающаяся почти на километр вниз – к быстрой холодной Коксу.
Хмурым холодным утром все вокруг засыпано свежим снегом. Перевал весь закрыт влажным холодным облаком, по сторонам и вниз практически ничего не видно. Лошади едва заметны в тумане своими серыми силуэтами. Они наелись за ночь холодной сырой травы и спят, совершенно неподвижные. Дров нагреть чай у нас нет, перспективы охоты неясны. Ждать погоды здесь, на перевале? Ехать в другое место? Признать, что охота не удалась и возвращаться домой? Накануне вечером Ишан видел двух хороших трофейных быков внизу на склоне, но как их взять в такую погоду?
Решение принимает Сергей – наш главный охотник. Погода не обещает улучшений. Продолжает валить густой снег. Сергей позвонил в Москву по спутниковому телефону и узнал прогноз погоды – крайне неблагоприятный для нас. Воды на перевале нет, дров нет, да и время уже на исходе. Решаем возвращаться в Джазатор.
Собравшись, сначала круто спускаемся снежным склоном, ведя коней вповоду, и скоро выходим из нижнего края облаков и видим внизу долину Коксы. Моросит мелкий не то дождь, не то снег, заметно теплеет. Начинается лес, и мы едем хорошей тропой вниз. Скоро на тропе появляются свежие следы крупного быка марала, который прошел здесь, возможно, всего лишь получасом ранее. Следы бегут вниз по тропе, мы едем туда же. Потом марал сходит с тропы и уходит резко вправо – на правый крутой лесистый склон ущелья. Если бы с нами была собака, можно было бы начать преследовать его: идти по свежим следам до того момента, когда марал выбьется из сил и встанет в снегу посреди леса. Собака будет бегать вокруг него и облаивать зверя, пока не подойдут охотники.
Но собаки у нас нет, как нет уже сил и времени.
Ближе к Коксу дорога становится шире и более пологой, снег заканчивается. На самой Коксу пасмурно и тепло. Уже час спустя мы переезжаем деревянный мост, за которым нас ждут водитель и его уазик. Кипятим в лесу чай и сушимся, потом грузим вещи и едем в Джазатор. В этот раз – без трофея.
Осенняя охота по Арыскану
(река Катунь, переправа через Катунь, отроги Катунского хребта, река Арыскан, Белуха со стороны Аккема, река Текеля, таежник Володя, перевал Кузуяк)
Переправа через Катунь
Алтай хорош всегда, но осенью – особенно!
Тихо, солнечно, прозрачно.
Прохладный осенний день. Лиственницы уже пожелтели, но еще не опали, они тепло и приветливо золотятся на солнце. Меж ними громоздятся темно- зеленые ели, пихты и кедры. Тайга просветлела и подтянулась. Крутые склоны, сбегающие вниз под деревьями, многоцветны осенними травами, мхами, камнями. Ручьи истончились, спрятались меж камней и едва сочатся ледяными прозрачными струями. Мутные и высокие летом реки и речки сильно спали, высветлились и приобрели изумрудный оттенок. Теперь они текут медленнее и тише, огибая чистыми и зелеными водными змеями выступившие наружу белые валуны и разноцветные галечные отмели. Ночами уже случается первый легкий снежок, который лежит, просыпавшись на палой листве, золотой хвое, пожухлой траве полян. Днем влажный снег медленно тает в лучах мягкого осеннего солнца.
Охота по Арыскану и притокам Аккема
Поля давно скошены, на улице свежо и легко дышится. Стога душистого сена свезены по дворам или же высятся за плетнями-загородками по речным берегам на глухих лесных полянах. На тщательно обритых острыми косами полях свободно ходят кони. Они самой разной масти: гнедые, рыжие, белые, песочные, вороные, в яблоках. Летние работы закончены и нынче лошадям можно отдохнуть, залечить ссадины и шрамы, набраться веса и сил. Утрами кони стоят в розовом тумане и недвижно дремлют. Поднимающееся из-за дымчатых гор солнце золотит их крупы и гривы.