— Ты не знал? — Джейн посмотрела на меня в некотором замешательстве. Они уехали сегодня утром.
— Что?
— Это произвело не очень-то хорошее впечатление, Марк, — серьезно сказала она. — Правительство отозвало их — и тебя, конечно, тоже, — и они все уехали перед рассветом на грузовиках Исследовательского центра.
Я на мгновение задумался.
— Наверно, это к лучшему. Все равно мы отправили их по домам, чтобы банда независимых колонистов не смогла напасть на всех сразу, чтобы они не стали удобными козлами отпущения.
— Независимые колонисты говорят, что правительство заботится о своих людях, а всех остальных бросило подыхать.
— В этом есть зерно истины, — сказал я. — Но по крайней мере это помогает людям объединиться.
— У них сейчас собрание.
— Созванное миссис Эрншоу?
— Нет. Свое. Что-то вроде военного совета. Обсуждают тебя и отравление моря. В нем тоже обвиняют тебя.
— Как? Я был против этого с самого начала!
— Пойди скажи им об этом сейчас! Я знаю — я пыталась. Ты не понимаешь, что это такое, Марк. Они все обезумели. Они не слушают никаких доводов. Я уже приняла порошок Тома Минти вчера вечером, после того как мы все обсудили, но я все равно ощущаю эту… эту атмосферу. — Она вдруг вздрогнула. — Какое-то повальное безумие. Массовая истерия. Все так накалено от ненависти и тупости, что они при всем желании не смогли бы рассуждать логично. Они говорят, что раз ты — морской биолог, то ты и подал идею с ядом, предложив ее Артуру, а тот передал все правительству.
— Тут что-то не так, — запротестовал я. — Если они так глупы, то им, конечно, хочется как можно быстрее избавиться от Разумов — и плевать на последствия. Они должны обрадоваться яду.
— Они сами не знают, чего хотят. Весь ужас в том, что они, похоже, получают от этого удовольствие. Им нравится ненавидеть, и они не хотят, чтобы ненависть ослабла. Они — как футбольные болельщики. Меня отец сводил однажды на матч в Старой Гавани. Я тогда мало что поняла, но, кажется, была какая-то важная игра. И как только команды вышли на поле, толпа хозяев принялась орать на противников, и так они орали весь матч. Оглушительный, непрерывный гул ненависти ни за что ни про что — ведь в команде гостей были такие же люди, как в команде хозяев. Даже, наверно, лучше, потому что они выиграли. В какой-то момент я обернулась, хотела спросить отца, что он имеет против этих бедняг, но сразу отвернулась. У него было такое же страшное лицо, как у всех остальных. Впоследствии он сказал, что испытал от игры огромное наслаждение, несмотря на то что команда, за которую он болел, проиграла. Я спросила, почему он не подбадривал свою команду, вместо того, чтобы кричать на противников. Он ответил в том духе, что, мол, команда все равно проигрывала, а противник часто нарушал правила игры. Но я час с лишним наблюдала огромную толпу, которая ненавидела просто для удовольствия, и мне это не понравилось. Вот на что похож сейчас поселок. Ничто не отвлечет их от ненависти к тебе, потому что им это нравится. Море отравят? Правильно, значит это ты виноват. Кто же еще?
Я посмотрел на нее — она лежала в свитере и джинсах — и понял, что смерть и физические увечья не единственные травмы от Передающего Эффекта. Отныне и надолго, по крайней мере до следующего поколения, никто и никогда уже не посмотрит на ближнего так, как раньше…
И я снова задумался о могуществе Разумов.
— Джейн, — сказал я. — Разумы знают, что везут яд. Они уже настолько развились, что могут предчувствовать опасность, анализируя наши мысли. Вспомни, как они справились с Фипсом и остальными… Так вот, что мы, в связи с этим, можем сделать? С другой стороны, что сделает поселок?
Она задумчиво посмотрела на меня.
— Я понимаю, о чем ты… Я думаю, может быть, сами Разумы внушили людям идею отождествить тебя с властями…
— Значит, — предположил я, — Разумы используют людей, чтобы отвести угрозу, точно так же как они используют чернуг. Они уже могут напрямую воздействовать на людей. Наверное, готовится сражение вокруг автоцистерны… — Я встал. — Пошли. Мы должны перехватить грузовик. Нельзя пропускать его в поселок.
Мы с Джейн караулили на дороге на материк и наконец услышали отдаленный рокот приближавшейся тяжелой машины. Потом она показалась над изгородями огромный бензовоз на воздушной подушке, разрисованный черными и желтыми полосами. Он повернул и направился к нам, и когда водитель стал набирать скорость перед подъемом, турбины загудели сильнее. Мы отчаянно замахали руками. Я вышел на середину дороги. Автоцистерна затормозила и, выпустив по бокам с громким шипением воздух, опустилась.
— Вам что, жизнь надоела? — высунулся рассерженный водитель.
В кабине сидели трое. Средний выглядел как начальство. Я обратился к нему.
— Новые инструкции, — сказал я. — Применение яда отменено. Вы можете развернуться вон там и ехать обратно. — Я указал на дорогу к ферме, лежащую ярдах в двадцати.
Начальство взглянуло на меня недоверчиво.
— Нас предупреждали, — ответил он, — о возможных попытках помешать. Мы имеем указание не поддаваться на провокации и ехать дальше… А теперь отойдите с проезжей части. Поезжай, Джордж! — скомандовал он водителю.
— Подождите! — Джейн встала рядом со мной. — Он говорит правду! У них появилось новое средство… — Она в отчаянии посмотрела на меня, чувствуя, как неубедительно это звучит. — Как доказать им, Марк?
— Никак. — Водитель газанул. — Уйдите с дороги, пока вас не задавили.
Внезапно меня осенило.
— Тогда подвезите нас до вершины горы, — сказал я. — Только туда. Я кое-что вам покажу.
Они посмотрели на меня с сомнением.
— Ладно, — согласился наконец начальник. — Если хотите знать мое мнение, — заметил он, когда мы втиснулись в кабину, — это задание какое-то подозрительное. Спустить в море столько отравы! Мне кажется, мы наломаем дров. Не знаю, с каким таким Эффектом мы боремся, но это уж слишком.
— Так вы, значит, никогда не сталкивались с Эффектом? — спросил я. Что ж, сейчас вам выпадает случай. — Мы приближались к вершине, турбины ревели. — Постарайтесь просто открыть свой разум, — посоветовал я ему. Не думайте ни о чем. Впустите мысли этих людей.
Мы оказались на виду у поселка. У моста собралась огромная толпа.
Автоцистерна остановилась. Сначала команда сидела, широко раскрыв глаза от изумления, затем — от страха…
— Мне страшно, — нервно заметил начальник.» — Меня пугают эти люди внизу. Что бы это значило?
В кабине стало очень тихо; водитель остановил турбину, и мы сидели молча, ожидая, когда подействует Эффект.
— Они нас заметили, — неожиданно сказал водитель. — Они хотят нас убить. Точно, они хотят нас убить. Они все на нас смотрят. Эй, они хотят нас вытащить и убить! — закричал он в панике, завел турбину и врубил заднюю тягу. — Я смываюсь отсюда!
Машина поднялась над дорогой, с воем дала задний ход, поднимая пыль, и водитель крутанул рулевое колесо, разворачиваясь…
Нам в Риверсайде повезло в тот день. Позже выяснились подробности событий в других местах. В семи прибрежных поселках автоцистерны появились до того, как ехавшие в них люди осознали враждебность окружающих. Затем их внезапно настиг Эффект, и они с воем помчались по узким улочкам, сшибая прохожих, а за ними гналась толпа, жаждущая крови.
Еще в трех поселках автоцистерны остановились недалеко от моря. Экипажи вышли и, двигаясь как зомби, перекачали содержимое своих цистерн в резервуары для чистой воды…
17
Обо всем этом мы узнали только через несколько дней, когда из сочетания слухов и официальных радиосообщений сложилась более или менее цельная картина. Тогда же мы с Джейн просто поздравили себя с успехом. Перепуганный экипаж высадил нас у поворота на ферму, и автоцистерна уехала; а мы пошли, гордясь тем, что предотвратили трагедию, которая могла бы стоить многих жизней.
И пока мы шли, нас постепенно сковала какая-то неловкость. Мы отстранились друг от друга. Взглянув на Джейн, я увидел, что она идет, повесив голову, изучая пыльную дорогу, и как ребенок, шаркает ногами. У каждого из нас в голове рождалось невысказанное предположение, и никто не хотел произносить его вслух. Возможно, миссис Эрншоу решила бы нашу проблему, но она была занята подготовкой к собранию. Во всяком случае, я не хотел сейчас откровенничать с Джейн.
Но я знал ее и знал, что рано или поздно она заговорит о наших отношениях.
— Как на ферме? — непринужденно спросила Джейн. — Я там никогда не была.
— Ферма старая и довольно грязная, — ответил я. — Она нуждается в капитальном ремонте. Знаешь, каким становится дом, когда мужчина живет в нем один?
— Я заметила. — Джейн улыбнулась, и мне захотелось ударить себя. Она подошла ближе и взяла меня под руку. — Ничего, старичок, я помогу тебе прибраться. Не могу же я допустить, чтобы, находясь в бегах, ты жил в грязи.
— А как же собрание миссис Эрншоу? — спросил я в отчаянии. — Ты должна быть там. Ей понадобится поддержка. Я думаю, не пробраться ли туда мне. Тайно, конечно.
Она немного помолчала. Затем спросила сдавленным голосом:
— Ты действительно хочешь, чтобы я вернулась в поселок, Марк?
— Происходит много событий, — ответил я. — Нельзя думать только о себе. Мы должны быть в курсе.
— Но теперь все будет хорошо, — настаивала Джейн. — Миссис Эрншоу только скажет им, что нужно принимать порошок Минти — и все. Это просто. А к утру, возможно, о порошке объявят по радио, тогда все станет законно и согласятся самые упрямые.
— Я не очень в этом уверен, — я покачал головой.
Она вдруг остановилась, все еще держа мою руку, повернула меня лицом к себе, посмотрела в упор, и мне пришлось опустить глаза. Ее лицо порозовело.
— Это второй раз, — тихо сказала она. — Ты ловко ушел от ответа вчера вечером. И опять уходишь от ответа. Гораздо разумнее мне остаться с тобой на ферме. Ты сам знаешь, что мне не нужно возвращаться, но ты просто не хочешь, чтобы я была рядом.