сяц сгорела.
— Некротическая пневмония? — грустно поинтересовалась девушка.
— Угу, типичный случай, — кивнул учёный. — Психика у мистера Пикока тогда была ещё совсем неустойчива, и мы решили скрыть от него новость. Но вот напасть, всегда находится какой-нибудь умник, который вечно всё портит. Этот идиот посчитал нужным сообщить больному о смерти матери. Наутро мистера Пикока нашли повесившимся… Юный Сэмюэл остался совершенно один.
— Бедный ребёнок, — воскликнула Элизабет и утёрла непроизвольно выступившую слезу. — Но как же Сэм оказался у вас, профессор?
— Понимаете, моя дорогая, в тот момент я был потрясён испытаниями, выпавшими на долю этой семьи. Ну как тут не поверить во всяческие родовые проклятья? Я посчитал себя обязанным помочь беззащитному мальчонке. Сэмюэл и так с самого рождения немного отставал от сверстников в умственном развитии, а после этих драматических событий его состояние усугубилось. Ночные кошмары и приступы головной боли требовали постоянного медицинского наблюдения, вот я и взял мальчика под присмотр…
Профессор замолчал и, прикрыв глаза, погрузился в грустные воспоминания. На несколько минут в комнате воцарилась тишина.
Я сидел впечатлённый рассказом и машинально мял салфетку. Мысли смешались, сознание накрыл лёгкий туман, а на белом материале салфетки внезапно начал проявляться рисунок в чёрно-красных тонах. Несмелые линии выдавали руку ребёнка… В багровых тучах висела гигантская машина, поливающая пространство огнём, с неба сыпались обгорелые обломки. Особенно выразительно была нарисована женщина. На обожжённой земле лежало её тело, прикрытое остатками одежды. Голова безвольно свесилась на бок, на бледном лице зияла страшная рана, а остекленевшие глаза смотрели прямо на меня. От неожиданности я отбросил салфетку. Когда через секунду я взглянул на неё вновь, салфетка, как и прежде, сияла белизной…
«Ну вот, опять…» — поморщился я и принялся растирать кончиками пальцев виски.
— Не стоило рассказывать. — Покосился на меня профессор. — Я же говорил, что это довольно печальная история… До сих пор я провожу с Сэмом сеансы терапии. Прогресс существенный, но вернуть его обществу полностью видимо не удастся… Давайте лучше продолжим игру. Позволите угадать, в честь кого назвали вас, мисс Элизабет? — постарался он перевести тему.
— Конечно.
— Я просто уверен, что ваших родителей вдохновила слава знаменитой королевы. Это имя вам очень подходит.
— Не-а, — улыбнулась Элизабет, — всё гораздо прозаичнее. Мама назвала меня в честь актрисы Элизабет Тейлор.
— Забавная игра получилась. Вечно ты что-нибудь этакое придумываешь, братец. Даже уходить не хочется, — сказал Дэвид Бриджел, поглядывая на часы, — но я договорился с приятелем, Майклом Маккензи, встретиться в пабе, чтобы посмотреть игру моего любимого «Портсмута» с «Саутгемптоном». Ну, ты должен помнить сержанта, Гор. Ты как-то помог его жене.
— Да помню, помню, — сухо ответил учёный.
— Не обижайся. Я правда обещал, — сказал полисмен извиняющимся тоном.
— Даже и не думал. Нам всем тоже пора идти трудиться. Залетай почаще в моё гнёздышко, Дэйв, а то придётся тебя занести в Красную Книгу в категорию редких птиц.
— Конечно-конечно. Просто последнее время столько дел навалилось… И дома, и на работе. Кроме того, ты же знаешь, я в любительской команде полицейских в футбол играю. А недавно меня выбрали председателем попечительского совета нашей церкви… — оправдывался Бриджел-младший.
— Рад, что у тебя такая насыщенная жизнь. Но для одинокого старика, думаю, время всё же можно выделить. И жену с моим любимым племянником приводи.
Вечером мистер Бриджел ворвался в комнату в таком взбудораженном состоянии, что я его просто не узнал. Забыв об одышке, профессор метался из стороны в сторону, словно случайно залетевшая в открытую форточку птица в поисках выхода. Чуть ли не подпрыгивая, учёный энергично размахивал руками. Эмоции, как волны, меняли выражение его лица. Он не мог произнести ни слова, исторгая только какие-то нечленораздельные звуки. Мы с Элизабет изумленно наблюдали за сумасшествием почтенного учёного.
— Друзья мои! Свершилось! Я смог! Смог! — кричал мистер Бриджел, не в силах сдержать слёзы радости. Он подбегал то ко мне, то к Элизабет, поочерёдно сгребая нас в объятия. — Вот, смотрите, я всё же их изготовил! Мистер Сэведж, ну что вы стоите как истукан? Это же те самые лекарства! — Профессор дрожащей от волнения рукой протянул мне две продолговатые пилюли.
«Неужели всё, что я написал, не просто бред воспаленного разума? Неужели я наконец-то смогу всё вспомнить?»
Ураган эмоций, обуревавших профессора, захлестнул и меня. Находясь под властью какого-то волнительного безумия, я не раздумывая забросил пилюли в рот и быстро проглотил их.
— Па… па… па… стойте, — безудержная радость профессора сменилась страхом, смешанным с изумлением. — Что вы делаете?! А как… как же клинические испытания? Так нельзя! Что за beata stultica?![10]
— Ну ты и авантюрист, Джон. На, хоть водичкой запей, — Элизабет протянула мне стакан.
В глазах девушки я не увидел такого страха, как у профессора. Мало того, мне показалось, что она поддерживает моё безрассудное решение.
— Простите, мистер Бриджел. Я понимаю, что это глупая выходка, но таков мой выбор. Клинические испытания могут занять годы, а я не готов столько ждать. Давайте считать, что курс лечения по новой методике уже начат.
Несколько минут профессор молча ходил по комнате и сосредоточенно глядел под ноги, будто пытался разгадать тайну затейливого узора персидского ковра.
— Что же вы со мной делаете, мистер Сэведж? — внезапно остановившись и всплеснув руками, обречённо простонал он. — Да! Да! Да! Мне тоже не хочется ждать. Мне тоже хочется поскорее убедиться в правильности нашей теории. Но как врач я не могу подвергать вас такому риску. Это невозможно. Никак!
— Мистер Бриджел, это моё решение. Я считаю, что вправе делать собственный выбор. Вы не уверены в моих лекарствах? Но разве вы можете точно знать, что традиционные методы вернут мне память? Нет! А я не хочу потерять кучу времени, чтобы потом потерпеть фиаско.
Профессор снова задумался. Он замер на месте, с остервенением теребя многострадальную бородку. Было видно, как в нём борются любопытство учёного и осторожность врача, меняя цвет его лица с пунцово-красного на мертвенно-бледный.
— Ну, хорошо, хорошо! — Профессор поморщился, словно только что проглотил лимон. — Пусть будет по-вашему… Мисс Стоун, запас этих треклятых пилюль находится в моём кабинете. Каждый день я буду выдавать вам необходимую дозу, — он махнул рукой и вышел из комнаты, даже не попрощавшись.
Глава 3
Следующая неделя прошла очень насыщенно. Вихрь событий накрыл нас с головой. Физическое восстановление шло настолько впечатляющими темпами, что напоминало сказочное волшебство. Если ещё несколько дней назад я радовался десятку твердых шагов, то сейчас уже бегал, причём довольно быстро. Мышечная память подсказывала какие-то специальные упражнения, которые помогали вернуть утраченную форму. Вскоре уже не Сэмюэл носил меня на руках, а я, не без усилий, конечно, мог приседать с его неподъёмной тушей на плечах.
На утренней тренировке в моей памяти внезапно всплыли забытые комплексы боевых искусств. Руки и ноги выделывали невероятные пируэты. Сэмюэл, увидев мои выкрутасы, завизжал от восторга, словно ребёнок.
— Ух ты. Ого! Миста Джон — большой мастер. Сэмюэл должен позвать миста Бриджела! — воскликнул он и исчез за дверью.
Через несколько минут в спортзале вместе с Сэмом появились испуганные профессор и Элизабет, видимо, решившие, что стряслась какая-то беда.
— Сэмюэл думает, что миста Джон справится даже с Брюсом Ли. Пусть миста Джон покажет. Пожа-алуйста, миста Джон, — попросил Сэм, глядя на меня с забавно-умоляющим выражением лица.
— Конечно, Сэм, — улыбнулся я.
Элизабет и мистер Бриджел, не понимая, о чем идёт речь, с удивлением смотрели на нас. Я начал крутиться, словно ветряная мельница при урагане, нанося шквал ударов по боксёрскому мешку. Толстая кожа спортивного снаряда, не выдержав такого испытания, треснула. Мистер Бриджел, от удивления не в силах сказать ни слова, жадно глотал воздух. Элизабет замерла в изумлении, вытаращив глаза и приоткрыв рот. Сэмюэл смотрел на них с блаженной улыбкой, словно желал сказать: «Ну, что вам говорил Сэмюэл? Не зря он оторвал вас от важных дел?»
— Джон, да ты просто Терминатор, — первой пришла в себя Элизабет. — Это на тебя так пилюли действуют? Может, и мне парочку выпить?
— Не знаю. Может и пилюли, а может, становлюсь самим собой, — пожал я плечами.
— Это… это просто невероятно, — вышел из ступора профессор. — Какой ошеломительный прогресс! Не зря я так рисковал. Как говорится: «Audentes fortuna juvat[11]». Мои таблетки работают! Теперь у меня есть аргументы, основанные на опыте, — восторгался учёный. — Мисс Стоун, у меня к вам просьба.
— Да, мистер Бриджел? — девушка вопросительно посмотрела на профессора.
— Хочу попросить вас сопроводить мистера Сэведжа в клинику. Необходимо сделать кое-какие исследования, чтобы посмотреть динамику. Я сейчас обо всём договорюсь и вызову машину. И ещё… — профессор задумался. — Сейчас достаточно рано, и вы должны успеть… Было бы неплохо организовать для мистера Сэведжа культурную программу — экскурсию по городу, например, или поход в какой-нибудь музей. Думаю, это поспособствует процессу восстановления.
В клинике нас продержали почти целый день. Врачи оказались теми же, к которым я попал после того, как меня нашли на скамейке привокзального парка. Удивляясь невероятному исцелению, каждое обследование они проводили по несколько раз, думали, что в результаты закралась ошибка… Больницу мы покинули уже ближе к вечеру.
— Да, похоже, план профессора по поднятию твоего культурного уровня сегодня провалился. Или у тебя есть какие-то соображения? — спросила Элизабет.