Конд послал ему ненавидящий взгляд, и Найл, усмехаясь, вышел из комнаты. Свершилось. Он опять помолвлен и надеется, что на этот раз брак принесет ему детей.
Констанца не Скай и никогда не займет ее места в сердце. Он грустно рассмеялся. Он никогда не любил никого, кроме Скай. Почему же судьба была к ним так жестока и разлучила накануне свадьбы?
— Скай, — он нежно произнес ее имя. — Скай О'Малли, любовь моя. — Всем нутром он прочувствовал эти слова. Нет, она не может умереть! Если бы она была мертва, ее дух пришел бы к нему, и он бы это почувствовал. Как можно заставить считать ее мертвой, раз он в это не верит?
Нет, никогда он не полюбит Констанцу, как любил Скай. Но Констанца — юная и нежная. И она его получит, клялся себе Найл. Но стоило ему закрыть глаза, перед его взором всплывали смеющиеся голубые глаза, улыбающиеся алые губы.
— Будь ты проклята, Скай О'Малли, — ругался он. — Я этого не вынесу. Ведь ничто нельзя исправить: я жив, а ты… ты… Оставь меня в покое, дорогая. Позволь найти иное счастье!
Он отыскал Констанцу и объявил:
— Отец согласен на наш брак, любовь моя. Завтра епископ сделает первое оглашение, и мы подпишем брачный контракт.
— Не верю! — Она задохнулась от счастья, ее глаза сияли. — Как ты сумел его убедить?
— Я рассказал ему, как мы провели сегодняшний день, — сухо ответил Найл.
Констанца вся сжалась:
— Теперь он меня побьет!
Увидев, как побелело ее лицо, Найл понял, что она не преувеличивает:
— Так он бил тебя и прежде, дорогая?
— Конечно. Он же мой отец. Он и так человек жестокий, а узнав, что я отдалась тебе добровольно, совсем рассвирепеет. Я его боюсь.
— Не бойся, Констанца, теперь я никому не позволю, даже твоему отцу, причинить тебе боль.
С облегчением она бросилась к нему в объятия, и он почувствовал, что впервые за долгие месяцы горе отступает. Она его любит, нуждается в нем, им будет хорошо вдвоем.
На следующее утро брачный контракт был подписан, а во время дневной службы в соборе Пальмы сделано первое оглашение. К вечеру на губернаторскую виллу посыпались поздравления от всех знатных семей острова. Конд почти остался доволен, когда один из его друзей, побывавший и в Дублине, и в Лондоне, поздравил его с такой удачной партией для дочери.
— Отец лорда Бурка весьма богат, дорогой мой, и трясется над своим единственным сыном так же, как ты трясешься над Констанцей. Удачная партия! Но ты ведь, старый черт, всегда был удачлив! — Мужчины заговорщически улыбнулись друг другу, и губернатор подумал, что, вероятно, ему все же повезло. Это укротило его враждебные чувства к Найлу.
В течение месяца оглашение было совершено еще дважды, и в солнечный зимний день через неделю после празднования Двенадцатой ночи Констанца Мария Тереза Флореаль Алькудия Гидадела обвенчалась с лордом Наймом Сипом Бур-ком. Брачными узами их соединил епископ Мальорки.
Солнечные лучи проникали сквозь витражные окна собора, высвечивая на каменном полу замысловатый рисунок. Перед невестой шествовали шесть маленьких девочек в бледно-розовых одеяниях: крохотных юбках с фижмами, в блузках с рукавами и буфами, с венками в распущенных волосах. Дети несли золоченую корзину, полную лепестков, которыми они щедро устилали путь перед молодой.
Констанца, державшаяся за руку отца, показалась собравшимся такой воздушной, что у всех одновременно вырвался вздох восхищения. Сквозь разрезы в рукавах виднелась серебряная ткань. Узкие, расшитые шелком манжеты украшали кружева. Белый парчовый лиф плотно облегал талию. Прозрачный шифон прикрывал плечи. Из-под серебристо-белой тяжелой юбки из парчи выглядывала нижняя, серебряная.
Распущенные каштановые волосы Констанцы венчала ветвь с белыми и розовыми бутонами, прикрепленная жемчужной булавкой к легкому, как облако, кружеву, плывшему за невестой. В одной руке она держала букет гардений, на тоненькой шее красовалось жемчужное ожерелье.
Жених ожидавший ее у алтаря, выглядел таким же элегантным. Шелковые чулки в золотую и красную полоску, бриджи с разрезами и буфами из красного бархата, короткая куртка с высоким воротником из шелка того же цвета распахнута на груди. Поверх был наброшен плащ из красного бархата, расшитый изумрудным и золотым бисером. Щегольская бархатная шляпа сбита набок, туфли из сафьяна тускло золотились. Шпага и кинжал выкованы из лучшей толедской стали, рукоятки светились золотом, алмазами и рубинами. С шеи на грудь свешивалась тяжелая золотая цепь с увесистым медальоном из золота, алмазов и рубинов с изображением вставшего на задние лапы крылатого грифона.
Женщины, созерцавшие его широкую грудь и стройные нога, вздыхали, укрывшись за веерами. Как же этой серенькой малявке, думали они, удалось заарканить такого мужчину? Было объявлено, что молодожены проведут несколько месяцев на Мальорке, прежде чем отправятся в Лондон, ко двору недавно вступившей на престол английской королевы Елизаветы. Может быть, за это время они успеют очаровать лорда Бурка? Он поймет, какую совершил ошибку, так поспешно женившись.
Церемония подошла к концу, и с разрешения епископа Найл нежно поцеловал невесту. Ее сияющие глаза и румянец на щеках рассказали ему о счастье девушки. Улыбаясь, он взял ее под руку, вывел из придела храма и повел через площадь к вилле губернатора. Вскоре они уже приветствовали гостей.
Конд не жалел расходов на свадьбу единственной дочери. Столы ломились от говяжьих боков, зажаренных ягнят и козлят, нашпигованных уток, лебедей, каплунов под имбирным и лимонным соусом. От слоистых пирогов с голубями и жаворонками шел пряный пар, на желтом шафранном рисе в огромных вазах розовели омары и зеленели оливки. На блюдах были разложены варенные в белом вине креветки, сырые устрицы, рядом сладкий лук и розоватые помидоры. Огромные буханки белого хлеба — длинные, тонкие, толстые, продолговатые, круглые — помещались на столах через равные промежутки. Целый стол отвели под сладости: блюда с фасонными красными, зелеными и золотистыми желе, засахаренным миндалем, пирожными, тартинками с марципаном и фруктами, серебряные чаши с черным изюмом, лиловыми финиками, зеленым и белым виноградом, севильскими апельсинами. Красное и золотистое вино, крепкое пиво — этого было в избытке.
Музыканты наигрывали приятные мотивы. Найл и Констанца сидели за почетным столом и принимали поздравления. Они замечали восхищенные взгляды, которые бросали дамы на жениха, и фиалковые глаза невесты потемнели от ревности.
— Ты похожа на разъяренного котенка, — заметил он удивленным тоном.
— Я полагаю, — ответила она, — что маркиза, несмотря на свое откровенное декольте и накрашенное лицо, по крайней мере на десять лет тебя старше.
Найл захлебнулся от смеха и расцеловал жену:
— Ах, нинья, ну и язычок у тебя! — потом погладил по руке и шепнул:
— Скоро я научу тебя, как пользоваться этим ядовитым язычком, чтобы доставлять мне сладостные минуты.
Констанца почувствовала, как ее захлестывает теплая волна. С того дня на лугу он ни разу ею не овладел и держался как истинный джентльмен со своей суженой. Это ее слегка напугало, особенно когда месячные начались в срок. Может быть, он уже сожалел о своем предложении, но был слишком хорошо воспитан, чтобы взять свои слова назад? Но теперь глаза Найла говорили, что она беспокоилась напрасно. Вместе с нахлынувшим облегчением Констанца почувствовала головокружение.
День подошел к концу, наступил вечер. Подошла Ана, и Констанца незаметно поднялась.
— Приходите через час, господин, — шепнула служанка, и Найл кивком головы дал знать, что понял ее. Рядом с ним на стул опустился Конд:
— Я не упоминал об этом раньше: бабушка Констанцы по материнской линии — англичанка. Часть ее приданого составлял дом на Стрэнде в Лондоне. Он невелик, но в хорошем состоянии. Он достался мне от жены, и я включил его в приданое дочери. Мой лондонский агент уже известил жильцов, что им необходимо выехать. Дом будет подготовлен и обставлен к вашему приезду в Лондон.
— Благодарю вас, дон Франсиско. Бурки давно поняли, какую ценность представляет дом в Лондоне. А Стрэнд — прекрасное место. — Он оглядел двор, где проходил праздник. — Я признателен вам также за этот день. Он сделал Констанцу счастливой.
— Она моя дочь, дон Найл. О, я знаю, это старая цыганская ведьма Ана убедила Констанцу, что я сомневаюсь в своем отцовстве и думаю, что из-за дочери погибла моя жена. Но это не так. У Констанцы есть родинка в виде сердца на правой ягодице. У меня такая же родинка, такая же родинка есть у брата Джеми, у отца, у покойного дедушки. И у двух моих сестер тоже. Если у меня и были какие-то сомнения, они тотчас же рассеялись, как только я увидел родинку.
Что же до матери Констанцы Марии Терезы, она была настолько же болезненна, насколько горда. Ее ужасно мучило, что она оказалась в плену у мавритан, она стыдилась этого не меньше моего. Разве может простая крестьянка Ана понять такие вещи? — Он вздохнул. — Будьте добры к Констанце, дон Найл. Она очень похожа на свою мать. Мне тяжело потерять ее, ведь я остаюсь совсем один. — Он быстро поднялся и присоединился к своим приятелям в противоположном конце двора.
Найла поразили его откровения — мимолетный взгляд, брошенный в душу Конда. Неудивительно, что он оказался таким щедрым, выделяя дочери приданое. Оно включало имение в Испании, виллу на Мальорке, огромную сумму в золоте и обещание новых сумм по смерти Конда, а теперь еще и дом в Лондоне. Лорд Бурк улыбнулся про себя. Мак-Уилльям останется довольным — Найл введет в семью богатую наследницу.
Слуга вновь наполнил его бокал, и он смотрел на танцовщицу с возрастающим чувством умиротворения. Допив вино, он встал и направился к себе в комнату, где его уже ждал слуга с приготовленной горячей ванной. Он вымылся в молчании, вдыхая аромат сандалового мыла. Потом тщательно вытерся.
— Где госпожа?
— Она ожидает господина в своей спальне рядом с вашей.
— Передай Ане, что я иду. Пусть она уходит. И ты тоже на сегодня свободен.