А ничего не случайно. Клава прекрасно знает, как предохраняться и как, наоборот, не предохраняться. На шестом месяце, когда стало совсем заметно, притащила Козлова в ЗАГС и сама стала Козловой. Так и поменяла отдельную трёшку на две комнаты в коммуналке. Но ничего, она ещё возьмёт своё. Пусть муженёк – тряпка, она сама справится. Она теперь женщина замужняя, ребёнок скоро появится. Советская семья, как пишут в газетах, ячейка социалистического общества. Государство о ячейке заботится. Как именно заботится – Клава не знала, зато знала, что с камушками, которые у сестры на антресолях пылятся, их семья не пропадёт.
Пора, кстати, камушки забирать и в дело пускать. Не все, конечно, там на десять семей хватит и ещё останется. Часть продать – она знает кому, остались знакомства с прежней жизни, – остальное спрятать понадёжнее. А то, что Паше клятву давала, – так где он, Паша? Когда ещё выйдет, да и выйдет ли?
Мысли о хранящемся на антресолях богатстве и планы на будущее вытеснили все переживания и сожаления. Слёзы высохли, Клава поднялась, с улыбкой вернулась в комнату к захмелевшему супругу.
Глава 32
«С давних времён люди замечают удивительную связь между однояйцевыми, или, по-научному, монозиготными, близнецами. Они часто обладают поразительным сходством не только внешне, но и в характере, склонностях и даже в болезнях. Известно множество случаев, когда однояйцевые близнецы, разлучённые в детстве и живущие в разных условиях, независимо друг от друга проявляют сходные реакции на определённые события, чувствуют боль и смерть своей пары на расстоянии. Некоторые исследователи предполагают, что между однояйцевыми близнецами существует телепатическая связь, которая позволяет им чувствовать друг друга за много километров, хотя убедительных научных доказательств существования телепатии как физического явления на сегодня нет».
– Не старайся, сестрёнка, я замок поменяла.
Раздавшийся сзади голос заставил Клаву вздрогнуть. Она несколько дней дежурила около Лидкиного дома, выбирая удобный момент для визита в отсутствие хозяев, пряталась в кустах, мёрзла – и вчера наконец была вознаграждена. Часов в восемь вечера подкатила тёмная «Победа», муж Лидки вышел с портфелем-чемоданом, которыми обычно пользуются командировочные. Лидка вылезла на балкон, помахала ручкой и крикнула сверху, что ждёт в воскресенье. Значит, мужа-инженера, который взял привычку домой возвращаться днём в любое время, не будет три дня.
На следующее утро Клава пришла ни свет ни заря – сестра работала в магазине с восьми, – дождалась, пока Лидка выйдет из подъезда, проследила, как та побежала к автобусной остановке. Ну, ясное дело, опаздывала. Выждала для верности ещё десять минут и поднялась на четвёртый этаж.
Всё удачно складывалось. Муж в командировке, у Лидки в магазине перерыв с двух до трёх, квартира отдельная, соседей нет, ключи при ней. Второй комплект она ещё в тот раз изготовила, когда камушки прятала. Заказала надёжному человечку, который для Паши отмычки делал. И очень порадовалась своей предусмотрительности. Кот у Лидки издох, и сестрёнка больше кормить не просила.
Клава сунула ключ в замочную скважину, пыталась повернуть, чуть не сломала – всё бесполезно. Ключ не подходил.
– Никак Ваську покормить пришла? – глумилась сзади неслышно подкравшаяся Лидка.
– А хоть бы и покормить. – Клава повернулась, стараясь изобразить на лице приветливую улыбку.
– Так сдох Васька давно, или забыла, как ездили за город его закапывать?
Лида отодвинула сестру от двери, открыла своим ключом.
– Проходи, сестрёнка, знаю я, зачем ты явилась.
У Клавы неприятно заныло в груди.
– Я чуяла, что ты явишься. Мы же близняшки, друг друга чувствуем. И закладку твою я сразу почувствовала. Проходи на кухню, чай будем пить. Или что покрепче.
Лида куда-то сбегала, принесла три знакомых свёртка в вощёной бумаге, положила на стол. Видно было, что их разворачивали, потом не очень аккуратно восстановили упаковку.
– Я всё могла себе забрать, да пожалела тебя, дуру. Всё-таки родная кровь. Ну, как будем делить? Поровну или по-честному?
– Поровну, – севшим голосом пробормотала Клава.
Её начало подташнивать, комната медленно кружилась перед глазами. Она вцепилась двумя руками в стол, чтобы не повалиться с табурета.
– Не выйдет! – оскалилась Лида. – А за хранение кто заплатит? За молчание? Я же знаю, откуда камушки, могла и сдать тебя с потрохами, сейчас бы срок мотала.
– Что ты предлагаешь?
– Это тебе. – Лида пододвинула Клаве один из свёртков, самый маленький из трёх. – Эти мне.
Она взвесила свёртки в руках, довольно улыбнулась.
– Тебе за глаза хватит, а мы с Юрой мастерскую производственную откроем. Он в своём институте новый электромотор придумал, будем сами собирать. Для стиральных машин.
– Говорят, закроют скоро кооперативы[57].
– Не закроют, надо развивать производство товаров народного потребления, – процитировала Лида фразу из передовицы «Правды». – Ну что, сестрёнка, отметим наше богатство? У меня шампанское есть, в винно-водочном пять бутылок на польские туфли обменяла.
– Тащи своё шампанское, – сказала Клава и улыбнулась. Боль в груди отпустила, голова прояснилась.
Лида достала из холодильника тяжёлую бутылку зелёного стекла.
– А ты молодец, – ворковала она, раскручивая проволоку. – Я боялась, истерику закатишь, драться полезешь. Ещё выкидыш случится. Тебе же нельзя сейчас нервничать. А деньги что, легко пришли – легко ушли…
– Дай мне. – Клава встала, отобрала у сестры бутылку. – Фужеры доставай.
Продолжая что-то говорить, Лида повернулась к буфету, подставив затылок с завитушками рыжеватых волос.
Размахнувшись, Клава со всей силы ударила бутылкой в этот ненавистный затылок. Бутылка не разбилась, но пробка вылетела, шампанское смешалось с кровью и ещё чем-то, может, мозгами. Лида рухнула на пол, как подкошенная.
Дальше Клава действовала автоматически. Сказался приобретённый в банде опыт. Протёрла тряпкой все места, до которых дотрагивалась. Взяла свёртки, положила в принесённую с собой сумку. Вышла в прихожую, прислушалась, приоткрыла дверь. Убедившись, что на площадке никого нет, никто не поднимается и не спускается, выскользнула из квартиры, на цыпочках сбежала вниз. Во дворе также никого не встретила.
Забежав за угол, Клава перевела дух и уже спокойным шагом пошла в сторону дома. Сумка с камушками приятно оттягивала руку. Не было ни сожалений, ни чувства утраты. А ещё говорят, когда один близнец умирает, у второго как будто руку отрезают. Врут всё, ничего у неё не отрезали. Наоборот, даже дышать легче стало. Лидка сама виновата. Родилась на пять минут раньше и воображала себя старшей. Всё детство командовала, обижала, куклу любимую отобрала…
Глава 33
«Сегодня мы поговорили с ветераном Великой Отечественной войны, участником крымского партизанского движения Николаем Ивановичем Бантышом.
– Николай Иванович, расскажите нашим читателям о том, как вы боролись с врагом в Крыму.
– Нам было очень непросто. Фашисты значительно превосходили и в количестве, и в вооружении, а у нас не хватало всего: патронов, гранат, стрелкового оружия, продовольствия. Но мы были полны решимости и жажды мести за страдания нашего народа.
– Каким образом вам удавалось наносить урон врагу, имея так мало ресурсов?
– Мы были изобретательны! Помню, получили задание – уничтожить немецкий склад боеприпасов. А как? Взрывчатки нет, гранат мало. Пробрались на немецкую автобазу, слили бензин из баков автомобилей, разлили по бутылкам. Ночью сняли часовых, проникли на склад и забросали бутылками с бензином. Вспыхнул пожар, а потом рвануло так, что у нас чуть уши не лопнули».
Окна на ночь оставляли открытыми. Крылатые насекомые не донимали, а перед рассветом свежий ветерок с моря прогонял застоявшийся, нагретый с вечера воздух, и спалось особенно сладко.
Только не в то утро.
Андрея разбудил звук разбитого стекла, затем остро потянуло бензином. Остатки сна разогнали крики и Колин мат.
Андрей бросился в соседнюю спальню. Николай в одних трусах плясал посреди комнаты и любимым китайским халатом, подаренным коллегами на день рождения, бил по языкам пламени на полу. Марина, в чём мать родила, топтала брошенное на пол одеяло.
Андрей метнулся в гостиную, сорвал со стола тяжёлую скатерть и вернулся на помощь друзьям. Там уже была Оксана. В одной нижней части своего раздельного купальника она самозабвенно колотила хозяйским пледом по огненным всполохам. Сверху прибежал Грачёв, следом Полина Степановна. Совместными усилиями огонь задавили.
Девушки ойкнули и убежали одеваться. Коля огорчённо рассматривал обугленные дыры на загубленном халате. Потом погрозил в окно и заявил, что кто-то очень пожалеет.
Полина Степановна сходила за участковым.
Фёдор Иванович пришёл быстро, осмотрел комнату, собрал в кулёк осколки бутылки, походил под окном, вернулся и сел писать протокол.
– Пацаны, чтоб их, – сказал он, – в партизан играют. В соседнем районе уже два случая было, до нас докатилось. Ну, я поймаю – уши оторву!
У Андрея было иное мнение по поводу произошедшего, которым он предпочёл не делиться.
После ухода участкового Полина Степановна накормила всех завтраком, пообещала к вечеру комнату привести в полный порядок. Грачёв уехал на работу, а друзья вышли прогуляться и обсудить ситуацию.
Версия Андрея о том, что залетевшая в окно бутылка с зажигательной смесью не хулиганская выходка, а конкретное предупреждение не совать нос куда не следует, получила единодушное одобрение.
– Интересно, как они нас выследили? – недоумевал Андрей. – Мы каждый раз, возвращаясь, следы путали.