– Странная эта калитка, – пояснил он друзьям. – Отсюда неудобно идти ни к морю, ни в посёлок. Посмотрим, куда тропинка ведёт.
– Заперто, – разочарованно произнёс Николай, подёргав дверцу. – Через забор?
Андрей достал из кармана ключ.
– В прихожей, на гвоздике висел, – пояснил он. – Думаю, подойдёт.
Ключ подошёл. Хорошо различимая вначале, петляющая между деревьями тропинка метров через семьдесят почти потерялась в траве. Идущий впереди Андрей сделал друзьям знак остановиться и начал ходить по кругу, постепенно расширяя диаметр.
– Нашёл! – воскликнул он. – Идите сюда.
С того места, где Сергеев остановился, был хорошо виден ровный прямоугольный участок с явно отличающейся по цвету и высоте травой…
Глава 38
«Есть ещё среди наших граждан люди, живущие по принципу: «Что нашёл – то моё». Но подавляющее большинство советских людей не разделяют такую жизненную позицию.
Механизатор совхоза имени 22-го съезда КПСС, что в Ульяновской области, Прохор Николаевич Шмыгалев выкопал на своём приусадебном участке клад – старинные золотые монеты. Иной утаил бы находку, но Шмыгалев – человек честный и ответственный. Он сдал монеты государству и получил законное вознаграждение в размере пятнадцати процентов от стоимости клада.
На полученные деньги Шмыгалев купил мотоцикл «Урал» с коляской и теперь возит на нём продукцию со своего огорода на колхозный рынок в райцентр.
Прохор Николаевич Шмыгалев – пример честности, порядочности и гражданской ответственности. Его поступок достоин уважения и подражания».
– Ого, – сказал Коля, развязав один из брезентовых мешочков и высыпав содержимое на ладонь. – Я, конечно, не ювелир, но готов спорить, что это не стекло.
– И спорить не буду, – согласился Андрей. – Не стали бы они так стекло прятать. Это бриллианты, профессионально огранённые.
– Мальчишки, дайте посмотреть, – попросила Оксана.
Девушка покрутила круглый камушек с симметричными гранями, прищурив глаз, посмотрела через него на солнце.
– Абсолютно прозрачный. Я где-то читала, что такие бесцветные и прозрачные – самые ценные.
Марина тоже взяла камень. Подражая подруге, посмотрела на солнце, пожала плечами.
– Вот хоть убейте, не понимаю, почему за них сумасшедшие деньги платят.
– И убивают, – добавил Коля, развязывая остальные мешочки.
Ещё в одном были драгоценные камни, в семи украшения: кольца, броши, серьги. В последнем монеты тёмно-жёлтого металла.
– Мужик какой-то бородатый, – сказал Коля, рассматривая профиль на лицевой стороне монеты.
– Сам ты мужик, – усмехнулся Андрей. – Смотри на обороте: десять рублей, девятьсот шестой год, орёл двуглавый. Это, друг мой, царские червонцы, а мужик бородатый – последний император, Николай второй.
– Кровавый? Который мирную демонстрацию в пятом году расстрелял?
– Он самый.
В отдельном пакете лежали деньги.
– Доллары, – объявил Николай, рассматривая зелёные купюры.
– Ого сколько! – удивилась Оксана.
– Лет на пятнадцать потянет, – заметил Коля, взвешивая пакет в руке[62].
– Друзья, – вмешался Андрей, – убираем всё обратно. Меня сейчас не ценности и валюта, а вот это волнует. – Он показал на четыре обреза[63], завёрнутые в промасленную бумагу, и несколько пачек патронов.
– Почему волнует? – переспросил Коля. – Мы же нашли тайник. Оружие и валюту сдадим в милицию, камни и цацки – государству. Ещё премию получим, пятнадцать процентов за найденный клад. Интересно, сколько в рублях будет?
– Не выйдет, – усмехнулся Андрей. – Никто это кладом не признает.
Он показал рукой на ровную прямоугольную яму, выложенную рубероидом, из которой, сняв дёрн, друзья вытащили просмолённый деревянный ящик.
– А чем признает?
– Воровским схроном в лучшем случае. Это во-первых.
– Что во-вторых?
– А во-вторых, мы сейчас всё аккуратно сложим как лежало и снова ящик дёрном прикроем.
– Почему? – изумился Николай.
– Да, почему? – поддержала Оксана.
Марина ничего не сказала. Она о чём-то размышляла, глядя на сокровища и оружие.
– Потому что, изъяв всё это, мы главной цели – предотвратить захват самолёта – не добьёмся. Потеря ценностей – серьёзный удар, но она Клаву не остановит. А с её связями и военным прошлым брата достать оружие не проблема. И мы уже не будем знать, где оно и какое.
– Я согласна с Андреем, – сказала Марина. – Всё забрать и перепрятать или сдать – не выход. Тайник за пределами участка, и связать его с Клавой мы не сможем. Только насторожим её и сами раскроемся.
– Ну ладно ценности, – заспорил Николай, – пусть забирают, всё равно у них потом конфискуют. А ружья? Что, позволим им вооружёнными лететь? Будем надеяться на эти… как их, металлоискатели?
– Нет, Коля, – успокоил друга Андрей, – на металлодетекторы надеяться не будем. Есть у меня идея…
Договорить ему не дал шум мотора. К дому на Приморской подъехала машина.
– Девчонки, – обратился Андрей к Оксане и Марине. – Сможете всё сложить как было? Мы с Колей посмотрим, кто пожаловал.
– Идите, – разрешила Оксана, – только осторожней, пожалуйста. Не нравится мне этот дом и все, кто приходит или приезжает.
– Мы как мышки, – пообещал Николай.
Марина смерила глазами двухметровую фигуру мужа и фыркнула.
– Идите уже, мышки.
Когда друзья подбежали к задней калитке, во дворе слышались голоса. Через щель в заборе удалось разглядеть стоящую около крыльца милицейскую «Волгу» и трёх человек около неё: двух мужчин и женщину.
В женщине Андрей узнал Клаву. Один мужчина был в форме подполковника милиции, второй – плотный, коренастый, абсолютно лысый, в гражданском, но держался с военной выправкой, которая формируется за долгие годы службы.
– Жуков, прапорщик, – прошептал Андрей.
– Понял уже, – прошептал в ответ Николай.
Клава с подполковником что-то обсуждали, но до молодых людей доносились только отдельные слова. Понятно было, что Клава милиционера благодарит и приглашает зайти в дом, тот отказывается, обещает заехать в другой раз. Попрощались они как давно и близко знакомые. После отъезда подполковника Клава и прапорщик поспешили в дом.
– Как думаешь, мы там сильно наследили? – забеспокоился Николай. – Увидят, что кто-то залезал?
Андрей отрицательно помотал головой.
– Там всё перевёрнуто после обыска. Меня больше возвращение брата тревожит, это серьёзный противник. Но как быстро Клава его вытащила!
– Ничего удивительного, ты видел, как она с ментом расставалась? Только что взасос не целовались, – отозвался Николай.
– Не только в этом дело. Какие бы у Клавы с подполковником отношения ни были, отпустить подозреваемого в убийстве за пару-тройку часов без веских оснований он бы не решился.
– А в чём, по-твоему, дело?
– Корреспондент в интервью с Клавой особо подчёркивал, что на концертах «братьев» несколько раз генсек был и ансамбль даже в Кремль приглашали.
– Ну, тогда понятно, – развёл руками Николай. – И правильно, что мы не понесли в милицию доллары и обрезы. Они нас же и закрыли бы за хранение оружия и спекуляцию валютой.
Глава 39
Дикие нравы племени номами.
«Малочисленное и вымирающее африканское племя номами – одно из немногих в наш цивилизованный век сохранившее не только первобытно-общинный уклад жизни, но и традиции каннибализма. Поедание убитых врагов для номами – это способ запугивания и демонстрации силы. Они верят, что плоть врага придаёт воинам силу и храбрость. Особо ценными номами считают человеческие сердца; они полагают, что сердца обладают магической силой. Съедая убитых врагов, воины племени отрезают у них уши и нанизывают на нити, сделанные из коры баобаба. Чем больше ушей висит на шее воина, тем большим уважением он пользуется у соплеменников. Кроме того, такие «ожерелья» выступают в качестве устрашающего символа.
Следует подчеркнуть, что в наше время каннибализм среди народов Африки, прошедших долгий путь социального развития, – крайне редкое явление и связано, как правило, с ритуальными убийствами или психическими заболеваниями, а не с традиционными культурными практиками».
Раздавшиеся со стороны посёлка три пистолетных выстрела прервали уже ставший привычным завтрак в абрикосовом саду. Друзья переглянулись.
– «Макаров», – с видом знатока заявил Коля.
– Это не на Приморской улице, – заметила Марина.
– Да, – согласилась Полина Степановна. – Где-то около продуктового. Сбегаю узнаю, что случилось.
Вернулась хозяйка через час в сильном волнении.
– Ужас что творится! – поспешила она поделиться новостями. – Жукова, который хозяин дома на Приморской, застрелили около магазина. А рядом с ним убитый милиционер! Не наш, не николаевский, наших я всех знаю.
– Тоже застрелили? – спросил Андрей.
– Неизвестно, Фёдор Иванович говорит, что следов ранений на теле не обнаружено. А самое главное, – Полина Степановна перешла на зловещий шёпот, – у Жукова уши отрезаны!
– Уши отрезаны?! – не поверила Оксана.
– Уши! Или одно ухо. Я сама не видела, соседка сказала. Милиция всё оцепила, всех прогоняют, но Фёдор Иванович обещал позже зайти, рассказать.
Друзья прогулялись по посёлку. Везде и в магазине, и в аптеке, и на пляже, местные жители и приезжие обсуждали утреннее происшествие.
Версий выдвигалось много, иные совсем невероятные, вроде нападения пришельцев, прилетевших на летающей тарелке. Но большинство склонялось к мести оставшегося в живых бандита за своего товарища. Убитый милиционер вроде бы случайно проходил мимо, вмешался и пострадал. Но все версии сходились в одном: уши у Жукова на самом деле отрезали.