[9] задом наперед на языке оригинала, то есть на египетском, — ноль без палочки.
— Сам не читал этой книги, Хайрем. Даже спереду назад. Но я не думаю, что «Закат и падение Римской империи» изначально написан на египетском.
— В этом весь ты: поправляешь старого тупицу, место которого на поле для гольфа. Если бы тебе не приходилось участвовать в выборах, я сомневаюсь, чтобы ты уделил нам, жителям округа, хоть минуту своего времени. Ты предпочитаешь утыкаться носом в книгу, а не в дела округа. И вот тому доказательство. Играл этот парень в футбол за школьную команду или нет, тебе до лампочки, Пепп. Мэри Лу действительно убили?
— Да.
— Может, ее задрал медведь? Говорят, они тут водятся.
— Результатов вскрытия еще нет. По моему мнению, кто-то забил ее кулаками.
— Скайлар Уитфилд?
— Возможно. — Судья смотрел на Пеппа, ожидая продолжения. — Вечером Мэри Лу принимала участие в вечеринке на «Уитфилд-Фарм». Когда появился Скайлар, вроде бы Мэри Лу и он поцапались.
— Поспорили?
— Судя по тому, как мне рассказали, нет. Скорее играли на публику.
— Этот парень заставляет людей орать и вопить. Есть в нем что-то такое. От бродячего цирка.
— Но на вечеринке Скайлар и его приятель Дуфус разозлили Мэри Лу, испортили платье, ей пришлось уйти.
— Дуфус?
— Потом Скайлар и Мэри Лу оказались в одном месте и в одно время, но порознь. — Пепп краем кроссовки провел по пыли линию. — Как я понимаю, в этом округе все считают, что Мэри Лу Саймс и Скайлар Уитфилд всюду должны бывать вместе. А вот в «Холлер» они пришли каждый сам по себе. Может, даже не разговаривали.
— То есть ты подозреваешь, что они действительно серьезно поссорились? Разругались?
— На месте преступления нашли швейцарский армейский нож, принадлежащий Скайлару.
— Ее не зарезали?
— Думаю, что нет. Результатов вскрытия…
— Так при чем тут нож?
— Получается, что Скайлар побывал на месте преступления. Даже если он и говорит, что днем раньше нож был у него. Я уверен, что мы найдем свидетелей, которые покажут, что днем раньше видели у него этот нож. На ноже нет ни пятнышка ржавчины. А убили Мэри Лу в глухом лесу, судья. Не на оживленном перекрестке.
Судья вздохнул.
— Я бы поставил «в N».
— Возможно, убийца — волосатый незнакомец? Я тоже на это надеюсь. Если бы не нож…
— Ты знаешь, почему я здесь, вместо того чтобы играть в гольф, как велит мне Господь?
— Залог?
— Уитфилды — люди вежливые. Они мне не позвонили. Я сам позвонил им и сказал, что очень сожалею о том, что у них такая беда. Потому что все остальные позвонили мне. Пастор Бейкер. Сенатор Уилкинс. Даже старшая Мэри Лу, Эм-эл Саймс. Мать убитой девушки. Плача, она уверяла меня, что нет причины сажать Скайлара в тюрьму.
— Причина есть, — возразил Пепп.
— А есть причина держать его там?
Пепп кивнул:
— Думаю, что да, Хайрем. Как ты отметил, Скайлар — интеллигентный, находчивый, энергичный, заметный в округе юноша. Неизвестно, что он может натворить. И что может произойти с ним. Я подозреваю, это первая трудность, с которой ему пришлось столкнуться в жизни. Если он виновен, ему требуется время, чтобы все обдумать. А округу требуется время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что такое возможно.
— Ты намекаешь, что мне не следует реагировать на происшедшее до понедельника?
Пепп улыбнулся:
— Ты бы и не отреагировал, будь это президент Соединенных Штатов от республиканской партии.
— Он в камере один?
— Думаю, что да. — Пепп надеялся, что помощник шерифа Хэнсон не выкинул очередной фортель, помещая Скайлара в камеру. — Свободных камер у нас предостаточно.
— Проверь это.
— Хорошо.
— Пепп, как ты думаешь, какой мне установить залог?
— Вопрос не ко мне, судья.
— Я знаю. Просто размышляю вслух. Уитфилды небогаты. У Дэна страховая контора. Моника работает в библиотеке. Как, по-твоему, пятьдесят тысяч — не чрезмерная сумма? Земля у них наверняка не заложена. Впрочем, это я смогу выяснить. Подозреваю, что содержать ферму им непросто, едва ли она приносит прибыль.
— Мне кажется, это большие деньги.
— Вроде бы у Уэйна на Севере дела идут хорошо. Люди говорят, он стал миллионером.
— Его сын, сын Уэйна, сейчас гостит на «Уитфилд- Фарм».
— Точно?
— Джонатан. Я его не видел.
— Значит, Дэн может позвонить брату.
— Знаешь, Хайрем, я думаю, что оказал парню услугу, посадив его в тюрьму.
— Почему?
— Что-то в нем есть такое… Ну, я чувствую, что некоторые его не любят.
— Ты думаешь, на свободе ему может грозить опасность?
— Я знаю одного человека, для которого без нужды врезать ему — лучший подарок.
— Кто-то из твоих помощников?
— В патрульной машине Чик плакал.
— Понятно, Пепп. — Судья убрал ноги в кабину. — Думаю, ты прав. До понедельника оставим все, как есть. Пусть парень и весь округ успокоятся, привыкнут к возможности, о которой ты упоминал. Отвезти тебя к тому месту, где ты спрятал свою машину?
Пепп посмотрел на свои голые руки.
— Да. Бегать больше не хочется.
Глава 7
В дом Пепп вошел через дверь черного хода и насколько смог дружелюбно крикнул: «Привет!» Он придерживался мнения, что ровные отношения между супругами могут обеспечить если не счастливое, то приемлемое сосуществование в пределах одного дома. Ответа не последовало.
Он, однако, услышал легкий шорох — дерево по дереву. Должно быть, передвинули стул.
До семи вечера, если верить часам, оставалось пятнадцать минут, однако в доме не пахло свежеприготовленной пищей. Или хотя бы разогретой. В кухне царила грязь. Грязные кастрюли на плите, грязные тарелки в раковине, все, включая стол и пол, требовало уборки.
Он прошел в столовую. Газеты, журналы, буклеты, горой наваленные на обеденном столе. Этому и посвящала все свое время Марта Джейн, как она говорила, «искала доказательства». На верхнем буклете Пепп прочитал: «МУЖЧИНА — ТИРАН, ЖЕНЩИНА — ЖЕРТВА».
Заглянув в гостиную, он никак не мог решить, почему именно эта комната выглядит особенно враждебно. Все ему не нравилось. И подушки на диване, и перекошенные картины на стенах, и поставленная на его кресло подставка для ног. И везде пыль, слой пыли.
По лестнице он поднимался со смешанным чувством страха, злости и беспомощности. Сколько раз он поднимался по этим ступеням, чтобы столкнуться в собственной постели с фырчанием, оскорблениями, отказом. Даже в первое время после свадьбы все его усилия в супружеской постели вознаграждались разве что безразличием. Марта Джейн, по ее словам, всегда знала, что секса ей не избежать, но это не означало, что она должна вносить в процесс свою лепту. И ему не удалось разубедить ее. Часто он задавался вопросом, а что именно, какое событие в ее прошлом, какая особенность ее натуры привели Марту Джейн к такому выводу. Всегда, с первой брачной ночи, она ничем не отличалась от бревна. Ее физическая реакция проявлялась лишь в одном: она хватала его за запястья, чтобы он не лапал ее. Если же ему удавалось вырваться и добраться до ее груди, из глаз катились слезы. И все чаще Пепп не поднимался вечером наверх, предпочитая читать или спать в гостиной, в красном кожаном кресле, положив ноги на подставку.
Почему он держался за этот союз, в котором его, мужчину, открыто называли врагом? Ведь за долгие годы ему не раз и не два говорили об этом прямо в глаза.
Свою дочь, Саманту, Пепп любил больше всего на свете, больше, чем кого бы то ни было.
Пепп, который мечтал о высшем образовании, потому что с детства любил читать и стремился к знаниям, в итоге так и остался копом в маленьком городке. Читать он продолжал, но без системы, все подряд, да еще ему приходилось скрывать свое увлечение от местных жителей. Книги он покупал в других городах, как другие покупали крепкие спиртные напитки, не позволял себе показаться на людях с книгой в руке или на переднем сиденье патрульной машины. При первой попытке стать шерифом он проиграл. Второй раз победил. И с тех пор честно выполнял свою работу, купил маленький домик, содержал семью.
И Саманту приняли в университет Дьюка, правда, не дали стипендию.
Марта Джейн ограничивала Пеппа не только в постели. Бракоразводный процесс, естественно, расколол бы округ на две половины, и победа на следующих выборах далась бы ему с очень большим трудом, а скорее всего он лишился бы места шерифа.
Но даже если жители округа и в следующий раз не лишат его своего доверия, он знал, что затраты на развод поставят крест на дальнейшей учебе Саманты. А Пепп хотел, чтобы Сэмми получила хорошее образование.
Когда Пепп вошел в спальню, Марта Джейн встала из-за туалетного столика. Уже в уличном костюме.
— Разве ты не слышала, что я крикнул тебе привет из кухни? — улыбаясь, спросил он. Конечно же, слышала.
Она посмотрела на него, потом на дверь за его спиной, словно видела в нем препятствие, мешающее выйти из комнаты.
Он сошел с прямой, соединяющей Марту Джейн и дверь.
— Уходишь? — спросил он. — А как насчет ужина?
Глядя на его серый спортивный костюм, она сморщила нос.
— Я поела.
— А как же я?
Марта Джейн сложила в кожаный брифкейс буклеты, бумаги, газетные вырезки.
— Бог-мужчина сказал, что я должна ходить в магазин, готовить и убирать для тебя дом.
— Уж не тот ли самый парень говорил, что я всю взрослую жизнь должен нести финансовую ответственность за семью?
Чтобы не казаться очень уж грозным, Пепп сел на кровать. А когда она не ответила, продолжил:
— Я не один раз говорил тебе, что с радостью останусь дома, буду ходить в магазин, готовить и убираться, если ты пойдешь работать и обеспечишь семье финансовую поддержку. Я не из тех ретроградов, которые считают, что семейные обязанности необходимо разделять в соответствии с полом.
— Необходимо, — передразнила его Марта Джейн. — Ты хоть понимаешь, сколь много скрывается за одним этим словом?