— Договорились, мы не предпринимаем попыток приблизиться. А сейчас я прошу, начинайте.
Рассказ получился сбивчивым и противоречивым, основное, что удалось выделить из услышанного, так это то, что произошло глобальное помешательство всех сотрудников и военного контингента станции базы, после того как в центре скопления появилось нечто. Техник не смог дать детального описания возникшего объекта, а только заикаясь напоминал о страхе и ужасе исходящим от него.
Как оказалось, он стал обычным дезертиром и покинул базу в спасательной капсуле без приказа или устного распоряжения командования. По прошествии двух часов беседы найдёныш разнервничался и утратил возможность внятно разговаривать, и отвечать на вопросы. Его поместили в медицинский комплекс рейдера, в специальное помещение, отведенное под карантин и оборудованное автономной системой поддержания жизни. Магистр–клерик ещё немного побеседовал со своим помощником, обсуждая услышанное, после чего они разошлись по каютам, рассчитывая утром продолжить допрос.
Нейросеть начала вести себя странно, а многочисленные меню, вызываемые с границ периферийного зрения, сбоили или вовсе не откликались. Личный коммуникатор, как и корабельная система связи, молчали. Магистр быстро облачился в лёгкий бронескаф.
Шум за дверью личных апартаментов на Драга подействовал отрезвляющие, как вопли и крики. Услышанный, еле уловимый стук в дверь каюты, и тихий голос, принадлежащий Тройсу, заставили его пустить визитёра внутрь. Малый импульсник занял место в руке Драга. Резко открыв дверь каюты, он буквально втащил за грудки своего помощника, тут же заперев дверь на биометрический замок, который всё ещё работал в отличии от системы связи.
— Какого чёрта происходит? — Прозвучал логичный вопрос. — Докладывай быстро и чётко! — Добавил, приблизив лицо Тройса вплотную к своему.
— Я сам пока не понимаю, но экипаж уничтожает друг друга, даже техники из службы поддержания работы реакторов вступили в бой. Там чёрт–те что происходит.
Его доклад прервали разряды импульсов, а последующий хлопок и срабатывание системы тушения показали, что в коридоре взорвалась плазменная граната. Система принудительной вентиляции сработала штатно, откачивая воздушную среду из помещений, охваченных пожаром. Магистр–клерик предостерег помощника от открытия шлюза, целью которого служила проверка ситуации в коридоре.
— Подождём еще минут десять, — прошептал ему, придерживая за плечо. — Скоро сработают нагнетатели и восстановят атмосферу в отсеках корабля.
Тройс нервно отдернулся от сенсоров двери, ругая себя за опрометчивость скоропалительного решения. Сигнал оповещения известил о стабилизации давления снаружи и внутри каюты. Ещё раз проверяя малые импульсники, партнеры по несчастью аккуратно вышли в коридор, где их встретили обугленные тела членов экипажа. Двигаясь осторожно вперед, они добрались до эпицентра подрыва, где на внутренней обшивке корабля о существовании людей напоминали лишь тени в разных позах.
— Впереди шум, — Тройс резко остановился и взял под прицел вход в малый ангар рейдера.
Полупрозрачная панель иллюминатора в верхней части двери не закоптилась сильно, и партнеры имеют возможность заглянуть внутрь. Первым желанием Драга — войти внутрь ангара, где несмотря на происходящее вокруг, спокойно трудились работники обслуживающего персонала. Вели они себя так, будто ничего не произошло, и хаос на корабле обошел их стороной. Уже протянув руку к сенсорам, магистр–клерик заметил странности в поведении, объяснить которые с ходу не получилось. Но, после, ужасающее открытие предстало во всей своей зловещей сути.
— Тройс, дружище. Нам нужно линять с корабля, так как то, что здесь твориться не находит объяснения ни с научной, ни с религиозной точек зрения, — заворожено глядя в иллюминатор, проговорил Драг.
— Да что там творится?! — Не выдержал Тройс. — Что вы видите, магистр?
— У членов экипажа вместо глазных яблок, чёрные выжженные дыры…
После разговора, похожего на рассказы в стиле а-ля «загадка–стихотворение», мне ничего не осталось сделать, как плюнуть на всё, связанное с наследием и заняться решением первоочередных проблем, коих на поверку дня скопилось невероятное количество. Первая связана с решением судьбы спасшихся повстанцев. Очевидное решение послать их на Проксиму, родину Ким, к отцу–маркизу, я отмёл сразу или почти сразу, потому что идея заселения безымянной базы, приобретенной по воле случая, возникла сама собой, можно сказать неожиданно.
Экипаж занимался своими делами, так как наш спонтанный конвой двигается в гипере и угрозы нападения нет, однако задать нужные координаты точки выхода мы не успели за отсутствием времени. В нашей ситуации требовалось немедленно покинуть космическое пространство района близнецов Остиры. Смену курса я запланировал после того, как конвой удалится из опасной зоны на приличное расстояние. Мой мыслительный процесс, как всегда, прервал стук в дверь. К неожиданным посетителям я давно привык, поэтому отреагировал вполне спокойно.
— И снова входите, гость, — ответил на стук, стараясь выказать больше дружелюбия.
Посетитель заставил сердце ёкнуть и забиться так сильно, что риск окончить жизнь из–за избыточного давления замаячил во всей своей красе или ужасе. А дело вот в чём.
Не знаю как получилось, но с самого первого знакомства с одной из сестёр, произошедшего ещё в трюме контейнера грузового транспортника, с Келли, предводительница, не выходит у меня из головы ни на минуту. Я уже раннее рассуждал над своим отношением к ней, но по первости отнес всё к её женской особенности пробуждать в мужчинах природное первородное желание близости. Есть такие женщины, мимолётного взгляда на которых хватает, чтобы влипнуть в безрассудства сразу и бесповоротно.
Необъяснимое внутреннее притяжение редко встречается у особей противоположного пола, а это как раз именно тот случай. Позднее я заметил за собой такую странность — робость и дрожь в душе, возникающие при нахождении с девушкой в одном помещении даже в присутствии друзей. А ещё, позднее, мимолётного взгляда на Келли хватало, чтобы моя душа приходила в несвойственный трепет. Не знаю, заметила ли она перемены произошедшие со мной, но мне эта ситуация уже порядком надоела и требует скорейшего разрешения. Перспектива превратиться в страдальца, почему–то радости мне не приносит.
Келли вошла, подарив тот взгляд от которого вновь мурашки побежали по всему телу, а то что я, по воле случая, остался с ней наедине, послужило причиной возникновения кома в горле. Поэтому ничего не осталось, кроме как указать ей кресло за столиком, где я не спеша употреблял тонизирующее, погруженный в свои мысли.
— Павл, я всё прекрасно вижу, и скорее всего пришло время тебе высказаться. Твой странный взгляд, переодически кидаемый на меня при встречах, как в кают–компании, так и в других местах, я заметила давно, — девушка наполнила и свой бокал напитком. — Не скажу, что мне неприятно, но иногда твоё поведение раздражает. Ничего не хочешь мне сказать? — С последним предложением она отодвинула посуду, поставила локти на столик и посмотрела мне в глаза, при этом наши лица приблизились к друг другу так, что стало возможным рассмотреть все мельчайшие подробности её привлекательной внешности.
— Понимаешь, малыш, жизнь настолько сложная штука, что порой разобраться в ней не дано, даже людям прожившим яркую и полноценную жизнь, а у нас сейчас речь идет лишь о наших отношениях.
— Ну ты поясни, я вроде не дура, давай попробуем вместе разобраться с тем, что происходит и что с этим делать.
— Договорились, малыш. Единственная просьба не перебивать, тогда у меня будет шанс высказать все свои мысли, и потом мы выслушаем тебя и наверняка придем к общему знаменателю.
— Я согласна, но некоторые лирические отступления я морально не готова выслушать именно из твоих уст, так что когда начнешь монолог, не забудь про эту маленькую деталь.
— Постараюсь, но ты попытайся сделать скидку на моё душевное состояние, которое, как мы с тобой знаем. известно обоим. Держать в секрете свои чувства я, конечно, стараюсь. Но из–за этого выглядит всё гораздо глупее. Так я начну?
Ответа не последовало. Девушка уселась на кресло с ногами, поджала колени и поудобнее устроилась, стараясь расслабиться и при этом отвернулась, чтобы не смущать меня лишний раз.
— Если честно, когда я первый раз увидел тебя, то даже не предполагал, что произойдет буквально через сутки с моей душой. И дело здесь не в том, что ты чертовски привлекательна с мужской точки зрения, причём ты об этом знаешь, а совсем в другом. Я поясню. Я нашел в тебе искру или то, что способно пробудить невероятные чувства притяжения. Не скрою, что у мужчин это может быть всего лишь страстью, но то, как он сам к этому отнесется повлияет на его дальнейшее отношение к той, в которой он рассмотрел эту искру. И здесь несколько вариантов развития событий. Про мое отношение я пока умолчу, так как нет смысла об этом говорить, всё и так написано на моём лице, в действиях и в отношении тебя. Страсть, что первое вспыхивает у многих, кто с тобой общается впервые, у меня давно прошла, дав или уступив место чему–то тёплому, необъяснимому, сильному и одновременно хрупкому в душе. Потерять это я боюсь как нечто дарованное свыше и могущее уйти безвозвратно. Скажу честно, это у меня не в первый раз. В предыдущем случае всё закончилась слишком печально.
— У меня складывается ощущение, что ты пускаешь розовые сопли, вместо того, чтобы прямо сказать то, что творится у тебя на душе по отношению ко мне, — она усмехнулась в себе в колени и продолжила. — Конечно я всё вижу, да и все вокруг заметили изменение в твоем поведении, настроении. Поверь, иногда девушки не нужны ванильные облака, которые пытаются безрезультатно достать с неба мужчина. Нужен тот, который точно знает, что нужно делать и не боится совершить ошибку даже в таких сложных, не начавшихся отношениях.