— Знаешь, — продолжала Элеонора, — вчера мы были тут втроем. Я, моя кузина София, из Фоджи, и ее подруга молодая графиня Сторнара. Мы говорили о замужестве и пришли к выводу, что нам уже пора выходить замуж. Пока революция и война не завершились, люди не стремятся создавать семью, они довольствуются мимолетными связями. В такие времена брак выходит из моды. Теперь же, напротив, он снова приобретает значение. И женщине уже нельзя разгуливать одной. Рядом должен быть мужчина, муж. Странно, не правда ли? Я никогда не думала о замужестве. Мои родители подумывали, а я нет. Теперь же начинаю понимать, что они были правы.
— Ты хотела бы выйти замуж?
— Я вышла бы за тебя, если бы ты мог жениться на мне. Но ты женат, и жена твоя не отпустит тебя. Да и разводы в Неаполе теперь уже не разрешают.
— Элеонора, я никогда в жизни не был так счастлив, как с тобой. Но заключить брак мы действительно не можем. И, стало быть, ты имеешь полное право искать себе мужа.
Странно, но мысль, что Элеонора может выйти замуж, не беспокоила его, не вызывала ревности. Он не связывал брак с сексом.
В его понимании муж нужен ей был только для удобства. Конечно, она спала бы с ним, но не как с любовником. Марио попробовал представить себе, что Вито Берлинджери женится на Элеоноре. Нет, даже Вито не вызывал бы у него ревности.
— О чем задумался?
— Думаю о том, что стал бы ревновать тебя, найди ты себе любовника, но не стану ревновать к мужу.
— Потому что в твоем представлении брак лишен секса. Ты видишь во мне только возможность удовлетворить половое влечение. А я всего лишь жертва, которую ты вырвал из рук насильников. Жертва войны. Тебя возбуждает такая мысль. Ты завоеватель, победитель, и я — твоя награда. И ты не хочешь, чтобы кто-то забрал ее у тебя.
Марио поразили слова Элеоноры. Все и в самом деле было именно так. Она совершенно права.
— Выходит, — сказал он, — Роккаромано, Миммо, Скипани — это поверженные мною враги, от которых я увел тебя.
Он невольно вспомнил, какую ярость они у него вызывали. В своих эротических фантазиях он обычно представлял Элеонору отдающейся этим людям, участвующей в их оргиях. Он гордился тем, что завладел ею единолично. Занимаясь с ней любовью, он постоянно переживал борьбу, победу, триумф над поверженным врагом, над прежними ее любовниками. Эта мысль возбуждала, но он старался скрыть ее.
— Тебе льстит, что ты стала наградой победителя?
— Иногда, когда думаю обо всех сражавшихся из-за меня. Любая женщина хочет, чтобы мужчина завоевывал ее. Иногда мне кажется даже, будто вы и войну затеяли из-за меня, как произошло такое много лет назад из-за Елены Троянской. Разве не забавно?
Вот так Марио узнал, что Элеонора недовольна своим положением. Она мечтала поселиться в замке в Термоли или, еще лучше, в его доме в Торре ди Милето. А маркиз не хотел ни того ни другого. В то же время он понимал, что Элеонора не удовлетворена своей жизнью и скучает.
Марио медленно поднимался по широкой лестнице палаццо Россоманни в Неаполе. Он с горечью смотрел вокруг, сердце его сжималось при виде обветшалости и запущенности дворца. Приехав в Апулию, он передал жене сто тысяч дукатов, чтобы она не нуждалась в деньгах, а также для того, чтобы привела в порядок палаццо Россоманни, восстановив его прежнее великолепие и величие. Но Мария Луиза нашла его деньгам иное применение. Она велела реставрировать замок Граффенберг в Австрии, выкупила по закладным собственные земли, обновила свой гардероб. От внушительной суммы, которую Марио передал ей, вскоре не осталось и следа. И что же, она вызвала мужа, чтобы требовать еще денег? Да, не исключено.
После отъезда леди Гамильтон жена Марио еще больше сблизилась с королевой. Ей уже исполнилось двадцать пять лет, но старая королева по-прежнему относилась к ней как к ребенку. Мария Каролина любила детей. У нее самой было одиннадцать отпрысков, и она была рада им. Наверное, ее материнское чувство коснулось и этой светловолосой женщины, такой же австриячки, как она сама, говорившей на родном языке королевы. Из писем жены Марио знал, что королева доверяла ей даже свои сердечные тайны.
Марио нетрудно было представить, как королева допытывается у его жены, почему же молодого и интересного генерала Россоманни не видно при дворе. И та отвечает туманно, дескать, он занят реформами в своих владениях. У королевы неважная память, поэтому через несколько дней она повторяет свой вопрос. На самом-то деле у Марии Луизы нет ни малейшего желания видеть его рядом. Она стала любовницей Спечале, начальника полиции, всемогущего «инквизитора», которому король поручил избавиться от всех якобинцев и республиканцев. Говорили, будто он жестокий, безжалостный судья, тиран, но с любовницей он держался как утонченный, изысканный аристократ. Он произвел на нее впечатление человека весьма решительного и властного. Именно Спечале сказал ей, что кардинал Руффо, в сущности, находился в сговоре с республиканцами. Мария Луиза с ужасом узнала о заговоре с целью изгнать короля Фердинанда и посадить на трон Фабрицио Руффо. Спечале намекнул также, что каким бы достойным воином ни был Марио, политик он никудышный — полностью скомпрометировал себя сотрудничеством с кардиналом, так что ее мужу лучше не появляться при дворе. Из этого Мария Луиза заключила, что и для нее, и для Марио будет гораздо лучше, если маркиз останется в Апулии, а она — в Неаполе, с королевой. Отношения со Спечале не доставляли ей сексуального удовлетворения, но обеспечивали уверенность в положении при дворе. К сожалению, Спечале был небогат или притворялся из скупости, а Мария Луиза привыкла жить на широкую ногу.
Вероятно, рассуждал Марио, деньги, которые он прислал жене, она решила перевести в Австрию. Это обеспечивало ей возможность вернуться на родину, если дела в Неаполе пойдут плохо. Но с какой целью она заставила приехать в Неаполь Марио? Что ей от него надо?..
Марио не хотел ехать. Воспоминания о войне, о предательстве тревожили его. Он предпочел бы оставаться в Апулии еще несколько месяцев, может быть, даже год. Но Мария Луиза умела добиваться своего. Не без ее участия королева нашла время написать маркизу Россоманни теплое письмо, в котором благодарила за совершенные подвиги и настойчиво приглашала ко двору. Пришлось ответить, что он охотно явится дабы выразить искреннее почтение своей королеве. Отправляясь в путь, он решил отвезти Элеонору в Неаполь, к ее родителям. Было бы глупо не воспользоваться тем, что любовник его жены — начальник полиции. Он обратится к Марии Луизе, если у Элеоноры возникнут какие-нибудь трудности.
На этом месте Марио отвлекся от своих размышлений, поскольку в гостиную наконец вошла его жена. У Марии Луизы была прежняя надменная осанка, хотя внешне она излучала благожелательность.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, — приветствовала графиня мужа, протягивая ему руку, усыпанную сверкающими бриллиантами.
Марио галантно поцеловал супругу:
— Рад видеть тебя, Мария Луиза.
Однако вместо предполагавшегося вежливого обмена новостями разговор сразу же принял крайне неприятный оборот.
— Ты не мог не понимать, — заявила Мария Луиза, — что находишься в опасности. Если бы Спечале не скрыл доказательства заговора кардинала, тебя могли посадить в тюрьму.
— Зачем же ты вызвала меня в Неаполь?
— Таково было желание ее величества. Нужно положить конец ходившим при дворе слухам, опасным для тебя. Эта женщина… как ее зовут… ах да, Элеонора… она же якобинка, была любовницей Скипани. А ты увез ее в Термоли!
— Мария Луиза, я не касаюсь твоих отношений со Спечале. Пожалуйста, и ты не вмешивайся в мои дела.
— Но я сообщаю все это только для твоего же блага. Это опасно, неужели не понимаешь? Спечале сказал…
И тут Марио окончательно понял, что не сможет жить с женой в Неаполе. Он все время будет ощущать на затылке дыхание Спечале. За ним постоянно будут шпионить. Он неизменно будет чувствовать себя в опасности, во власти их обоих.
— Благодарю, что спасла меня от виселицы, что продолжаешь защищать с легкой руки Спечале, — сказал он, намереваясь закончить разговор, — но скажи, пожалуйста, Мария Луиза, чем могу отблагодарить тебя, когда твоею милостью покину Неаполь?
После долго хождения вокруг да около жена назвала цифру. Сумма оказалась огромной. Марио поторговался, предложил четвертую часть. Договорились о пятидесяти тысячах дукатов в год, выплачиваемых долями ежемесячно. Выбора у него не было. За свободу приходилось платить. Но это означало, что придется отложить хозяйственные проекты, которые он задумал.
Расставшись с Марией Луизой, Марио поспешил к Элеоноре, которая остановилась у своих родителей. Он собирался предложить ей уехать вместе с ним. Но его ожидал совершенно неожиданный, очень холодный прием. — Ты был очень занят? — ехидно поинтересовалась Элеонора.
— Да, переговоры с Марией Луизой были долгими.
— И сколько же она вытянула из тебя на этот раз? — она по-прежнему избегала его взгляда.
Марио была непонятна ее враждебность. Элеонора ревновала? Вообразила, будто он занимался любовью со своей женой? Нет, не в этом дело. Ей очень хотелось бы добиться превосходства над его женой, открыто появляться с ним в обществе, чтобы получить то же удовольствие, какое испытывал он, вспоминая свою победу над ее любовниками. Когда один человек стремится навредить другому, никакой разумный компромисс невозможен.
— Я не могу жить в Неаполе, — твердо заявил он, — и возвращаюсь в Апулию. Там все мои дела и планы, которые я хочу непременно осуществить. Хочешь, поедем со мной, буду счастлив.
Элеонора решила расставить все точки над i.
— А где мы будем жить?
— Как обычно. Ты в Термоли, а я… видно будет.
— Послушай, Марио, — отчеканила она, пристально глядя на него, — пришло время, когда ты должен сделать выбор. Я готова вернуться в Термоли, но только при условии, что ты будешь постоянно жить со мной. Или поедем к тебе домой. Ты го