и к моему отцу, — не унималась девушка, — однако все откладываешь — завтра, завтра, опять завтра… А эти твои шалости с той, из Роди, и еще с рыжей из Виесте… Нет, не перебивай меня! Хочу высказать тебе все, все… — черные глаза девушки были устремлены на мужчину, пылая бешеным огнем.
Сердце Марии Луизы забилось сильнее. Ей стало страшно, но она не понимала отчего. Может быть, испугалась, что рука мужчины сейчас ляжет на плечо девушки, которое та столь нагло подставляла ему? Или на ее груди? О боже, как она ненавидит эту шлюху!
Мария Луиза опять прислушалась.
— Раз гонишь меня, — продолжала девушка, — я уйду в монастырь.
Мужчина по-прежнему не реагировал на ее слова, только рука его снова приподнялась с подлокотника, жест как бы говорил: «Ну если тебе так хочется».
— И это называется любовь? Я собираюсь похоронить себя в монастыре, а ты даже не останавливаешь меня! — вскричала девушка, вскочив на ноги. Она схватилась за голову и почти закричала: — Негодяй! Ты обманул меня!
— Короче, что тебе надо? — с угрозой заговорил мужчина. Он поднялся, подошел к ней и схватил за запястье. — Ты давишь на меня, понимаешь это или нет?
Мария Луиза поспешно отскочила от двери. Она узнала Анджело, адъютанта Марио. Потеряв интерес к происходящему, она вернулась в вестибюль и остановилась, раздумывая, в какую дверь войти — в правую или левую.
За дверью обнаружилось зеркало. Весьма кстати, обрадовалась она, нужно привести себя в порядок. Боже, как же она растрепана. Поживет тут еще несколько месяцев, и совсем превратится в дикарку. Она потрогала свои щеки, запустила пальцы в волосы…
— Слишком жарко, да и место безлюдное. Ведь именно таким тебе кажется Торре ди Милето, не так ли? — раздался голос.
Марио сидел в кресле у двери на веранду и смотрел на жену с едва заметной улыбкой.
— Но тебе здесь нравится, — не растерялась она. — Я тоже научусь ценить это место.
Марио поднялся с кресла и жестом предложил ей присесть. Легкий поклон, с которым он это проделал, показался Марии Луизе насмешливым. Она опустилась в кресло.
— Как же ты тут оказалась? Ведь в волчье логово опасно отправляться без эскорта, разве тебя не учила мама?
— Не ехидничай, пожалуйста, — с раздражением произнесла Мария Луиза. — Этот дом я не знаю лишь потому, что ты никогда не приглашал меня сюда.
— Не думаю, что ты от этого много потеряла. Ты выросла при дворе, всегда жила в других условиях… Наверное, нашим матушкам, когда они планировали наш брак, следовало подумать о разнице вкусов.
— Для аристократа странно ненавидеть придворную жизнь!
— В свое время многие знатные люди предпочитали быть хозяевами в своих собственных владениях, а не служить при дворе лакеями.
— Знатные люди должны находиться при короле, — высокомерно произнесла Граффенберг.
— Что ж, почему бы тебе не отправиться в Неаполь ко двору Иосифа Бонапарта?
— Но, Марио, моя королева в Вене!
— Ну поезжай в Вену…
— Хочешь выгнать меня отсюда?
— Нет. Просто не понимаю, отчего ты остаешься здесь, если это место тебе ненавистно. Вена недалеко, недостатка в деньгах у тебя нет…
— Бедная королева, чем же я теперь могу ей помочь? Она так несчастна!
— И кого же ей в этом винить?! Я спрашиваю себя, отчего Господь Бог послал нам такую упрямую, такую легкомысленную королеву! Трижды, повторяю — трижды она затевала войну с Францией. Ведь это не французы нападали на нас! Нет! Это мы развязали войну против них! И трижды терпели поражение. Только победа кардинала Руффо заставила французов опасаться нас. Но теперь все кончено, они победили, понимаешь, Мария Луиза?
— Марио, это ты не понимаешь, что королева — настоящая героиня! Видел бы ты ее в Неаполе, после того как король уплыл на Сицилию! Она одна осталась в столице, чтобы организовать сопротивление. Королева просила Руффо вновь поднять народ…
— И что же ответил ей кардинал?
— Он отказался, утверждая, что некоторые деяния возможны лишь единожды в жизни. А ведь если бы ты, Руффо и другие откликнулись на ее призыв, наше положение не было бы сейчас столь плачевным…
— И взяли всю вину за поражение на себя? После того, как эта несчастная женщина в 1799 году сделала все, чтобы оттолкнуть патриотов от короны? Не сравнивай, Мария Луиза, нынешнее отношение к королевской фамилии с тем, что было в 1799 году. Тогда народ поддерживал короля. А сейчас монарх потерял поддержку подданных. Сегодня слабые, недовольные, равнодушные, всего опасающиеся неаполитанцы хотят иметь сильного правителя. Они сообразили, что Наполеон могущественнее. Поняли, что Бурбоны проиграли навсегда. Вот почему большинство готово признать Иосифа Бонапарта своим королем. Вчерашние республиканцы превращаются в монархистов. Скоро, совсем скоро тщеславные глупцы будут служить при дворе, еще более роскошном, чем бурбонский. Ни на что не способные трусы найдут себе хорошо оплачиваемые должности. Аристократки обретут любовников-французов, а народ, возможно, даже будет платить меньше налогов. Нет, с сопротивлением покончено.
Мария Луиза слушала мужа молча, неотрывно глядя в сад. От нее исходила волна враждебности.
Марио неприятно было, что она явилась в Торре ди Милето, никого не спросись, и расхаживает по его дому как хозяйка. Даже маркиза, прежде чем навестить сына, извещала его о своих намерениях. Мария Луиза воображает, что имеет право вести себя как законная супруга? Но она оставалась его женой только на бумаге. За последние годы он видел ее всего несколько раз, и то лишь когда ей нужны были деньги.
— Ну и что ты собираешься делать теперь, оставшись без своей королевы? Тебе некуда деться? Что ж, занимай дом в Роди-Гарганико и живи там. Я буду посылать тебе половину содержания, какое ты получала в Неаполе. Здесь этой суммы будет более чем достаточно. Еще останутся средства, чтобы расплатиться с долгами, которые, по твоим словам, у тебя накопились…
— Да ты не представляешь, во что обходилась мне жизнь при дворе…
— Отчего же не представляю? Хотя мне известно и то, что ты приобрела земли в Баварии. А уж во что мне обошлось покровительство твоего Спечале…
Задетая за живое Мария Луиза резко повернулась к нему:
— Марио, не стоит ворошить прошлое. Ты был в опасности из-за той женщины. Спечале защитил тебя…
— Я не желаю слушать глупые выдумки.
— Ты забываешь, что я твоя жена.
— Формально.
— Как это понимать?
— А что нас связывает? У нас нет детей. Вместе мы жили недолго, скорее уж твоим настоящим мужем был Спечале… или кто-нибудь другой. Подпись, поставленная тобой в брачном контракте, слишком дорого мне обошлась. Ты не отличалась щепетильностью. Впрочем, я забыл: женщины не знают, что такое честное слово, которое нужно держать.
— Кто бы другой говорил о честности, но не ты! Ты предал свое сословие, присоединился к якобинцам, изменил мне, приведя в наш дом эту оборванку, как ее там зовут…
— Не утруждай себя, моя дорогая. Ее зовут Элеонора.
— Да, Элеонора, любовница всех прохвостов в Неаполе.
— Благодари небо, что ты женщина! — воскликнул Марио, подходя к ней с потемневшим от ярости лицом.
Она зло рассмеялась:
— Хотелось ударить меня?
— Нет, но слушай внимательно. Не смей больше являться сюда, потому что это мой дом, и только мой. Даже моя мать не приезжает сюда без приглашения. Повторяю: у нас с тобой нет ничего общего. Хочешь остаться в Апулии — бери дом в Роди-Гарганико. Что касается нашего брака, то я собираюсь развестись с тобой.
— Ни за что на свете! Я буду возражать!
— На каком основании, позволь спросить? Из-за детей, которых ты не смогла дать мне?
Она разрыдалась:
— Как ты можешь обвинять меня в этом! Мне хотелось иметь детей…
— Да нет, по-моему, ты не очень-то стремилась стать матерью. Тебя больше интересовали придворные интриги. Ну а я хочу иметь настоящую жену и детей. Мне нужен наследник.
— Ты просто пользуешься тем, что сейчас королева не может защитить меня. Прежде ты не посмел бы сказать мне ничего подобного.
Мария Луиза направилась к двери. Марио бросил ей вслед:
— Королева тут ни при чем. Наши отношения никогда не ладились.
— И в этом виноват ты! Тебе не захотелось жить при дворе. Ты бросил меня.
— Место жены рядом с мужем. Впрочем, нет смысла спорить. Никто из нас не в силах изменить прошлое.
— Но я и не хочу менять его. Все должно оставаться как прежде. И ты не посмеешь опозорить меня разводом. Граффенберги не разводятся.
— А Россоманни — да, если это необходимо.
Мария Луиза вышла, хлопнув дверью.
Жители Неаполя настороженно наблюдали за действиями новых властителей — поначалу Иосифа Бонапарта, а затем Иоахима Мюрата. Отношение к ним общества было холодным и отчужденным. Правда, со временем Мюрату удалось завоевать симпатии неаполитанцев.
В заливе все еще находился британский флот. Английские гарнизоны удерживали острова. Так, на Капри находилось две тысячи британских солдат во главе с генералом Гудзоном Лоу. 4 октября 1808 года Мюрат отправил туда отряд под предводительством Ламарка и Пиньятелли Строгали и с мыса Кампанелла наблюдал за штурмом осгрова. Победа была одержана триумфальная! Ее отпраздновали молебнами, празднествами и балами.
Мюрат издавал декреты, в которых призывал вернуться домой тех, кто последовал за королем на Сицилию, — беженцам возвращали имущество. Он освободил политических заключенных и помиловал дезертиров, а также отменил запрет на рыбную ловлю. Потом он взялся за организацию государственных структур.
Новая власть проводила множество реформ, улучшила школьное образование, ввела десятичную систему счисления и способствовала развитию земледелия и промышленности. Новый король учредил Государственный совет и пригласил в него многих людей, которых Марио глубоко уважал, таких как Винченцо Кукко, Джузеппе Поэрио, епископ Поццуоли, монсиньор Розини.
Марио удивился, когда и ему предложили участвовать в работе Совета. Но еще удивительнее оказалась приложенная к официальному документу записка. Король лично приглашал маркиза приехать в Неаполь, так как хотел повидаться с ним. Некоторое время Марио колебался, потом решил ехать. Ему было любопытно познакомиться с новым королем, о котором отзывались крайне противоречиво.