— Давайте окликнем, — предложил Аппиани.
— Нет, лучше помолчим Может, это рыбаки-браконьеры. Тогда поймаем их.
Проговорив это, Марио тут же осекся. Ему пришла в голову совершенно сумасшедшая мысль — а вдруг это Арианна? Они молча поднялись на гребень скалы и увидели вдали каких-то людей. Бесспорно, это не рыбаки. Во всяком случае, двое из них. А подойдя ближе обнаружили, что это Арианна, Марта и Сальваторе. При виде девушки Марио словно ощутил удар в грудь. Он едва удержался, чтобы не броситься ей навстречу.
— Скорее, Аппиани, скорее! Видите, видите?
— Видеть-то вижу, только ногам моим такое не под силу. Я люблю твердую землю, а еще больше — равнину. А тут, на море, среди скал и утесов, я чувствую себя неловким и неуклюжим. Не то что ваша Арианна, которая так и скачет по этим камням.
А она действительно спешила им навстречу, легко перескакивая с камня на камень. Точно газель, мог бы сказать он, но газели не живут среди скал. Козы, конечно, скачут, но не столь грациозно. Понял, решил он про себя, она не скачет, она — летит! Девушка приближалась стремительно, с легкостью акробатки, с изяществом стрекозы, что не опускается на ветку, а лишь едва касается ее.
— Идите сюда, маркиз, скорее! Посмотрите, сколько здесь чаек! Тысячи!
Она тараторила как ребенок. Ну какое ему дело до всех этих чаек? Девушка подбежала к нему, переводя дыхание, раскрасневшись. Грудь ее колыхалась, глаза сияли, светлые волосы развевались. Удивительно хороша!
Он заметил, что ей жарко — лицо и руки выглядели влажными, но не увидел ни единой капельки пота. И платье из легкой хлопчатобумажной ткани тоже казалось совершенно свежим. Он порадовался за нее. И хотел бы знать, обратил ли на это внимание Аппиани. Он последовал за девушкой, которая шла впереди, обеими руками придерживая подол. Марта и Сальваторе отстали. А молодые люди вдвоем отправились по узенькой тропинке, что вилась между мастиковыми деревьями. Девушка двигалась легко и стремительно, а Марио шел медленнее, и колючки постоянно цеплялись за его брюки. Они поднялись на самый верх, на вершину утеса.
Далеко внизу раскинулось море. Тропинка тянулась вдоль гребня и часто пересекалась расщелинами. Вскоре они сошли в небольшую ложбину, и Арианна с радостным возгласом поспешила вперед. Он увидел, как она опустилась на колени и тут же поднялась, держа в ладонях какой-то сероватый комок.
— Смотрите, какой он чудный!
Подойдя ближе, он увидел, что это крупный пушистый птенец примерно с молодую курочку.
— Это птенец чайки! — сияя, объяснила девушка.
Марио он не показался таким уж чудным. Серый, покрыт коротким пушком, с крупной головой и большим клювом. Должно быть, в девушке говорит материнский инстинкт, вот почему и нравится, подумал он. Однако вслед за столь шутливой мыслью он вдруг ощутил какое-то щемящее чувство и неожиданное волнение. Арианна держала птенца с чисто материнской нежностью. И виделось в ее облике нечто от той красоты и той любви, какую он встречал иногда на полотнах эпохи Возрождения, изображавших Мадонну. Девушка опустила птенца на землю и подхватила другого.
— Не надо уносить их далеко, — объяснила она, — не то родители рассердятся. Наверное, уже рассердились.
Небо над их головами затмило несметное множество чаек — тысячи. Они летали кругами и каждый раз опускались всё ниже, пока несколько птиц не спикировали на землю, громко хлопая крыльями. Арианна отошла на несколько шагов, и птицы устремились прямо к ней, коснулись крыльями и взмыли в небо. К ним присоединилась новая стая, и они опять все разом с резкими криками ринулись на девушку. Они пикировали стремительно, но подлетев к ней совсем близи), тотчас уносились вверх. Самая иасгояшая атака, чтобы напугать ее — пусть оставит в покое их птенцов. Девушка разволновалась. Но не испугалась.
— С самою детства я каждый год бываю здесь. — сказала она. — Мне так нравится держать в руках этот нежный, беззашитный комочек. Приласкаю немиого и сейчас же отпускаю в гнездо. Но чайки тревожатся за своих малышей и пытаются прогнать меня. Раньше я боялась птиц и просила Сальваторе побыть рядом. Теперь-то знаю, что они не станут клевать меня. Коснутся крылом или лапкой и улетят
И девушка опять направилась вверх по склону. В небе осталась только одна чайка, следовавшая за ней с резким криком. Наверное мать того птенца, которого брала Арианна. Чайка распознала своего врага и не собиралась оставлять девушку в покое, пока та не покинет остров.
— А теперь посмотрите, как я заставлю ее улететь, — сказала девушка. — Я спрячусь. А вы стойте и не двигайтесь.
Легким шагом она устремилась к краю обрыва и уже через несколько секунд куда-то исчезла. Чайка полетела следом за ней и, потеряв из виду, покружила немного и с криками удалилась. Марио подождал некоторое время, показавшееся ему бесконечным.
— Арианна, Арианна! — негромко позвал он.
Никакого ответа. Он крикнул снова, на этот раз громче. Тишина. И тут он ощутил вдруг невероятный, невыразимый испуг. А что, если она сорвалась с обрыва в море и разбилась о камни или утесы? Он подошел к обрыву. Край его оказался совсем тонким, осыпающимся, в трещинах.
— Арианна! — снова позвал он.
Никакого ответа. От обрыва в сторону моря уходил длинный утес, и Марио нерешительно направился по нему. Сделав шагов двадцать, он остановился как бы между двумя пропастями и вдруг обнаружил девушку. Оказывается, она спустилась по тропинке вдоль отвесной стены и теперь выглядывала из своего укрытия, опасно нависшего над водой.
— Тс-с-с! — произнесла она и кивнула вниз, на воду, но там ничего не было видно.
Желая рассмотреть, что же все-таки привлекло ее внимание, Марио сделал еще несколько шагов, и тут у него из-под ног выскользнул камень. Марио оступился, но успел ухватиться за какой-то выступ и попал в очень трудное положение. Ломкий камень, за который он держался, крошился у него под руками. А вскоре одна нога потеряла опору. На мгновение его охватил жуткий страх. Море было далеко внизу, метрах в двадцати. В воде виднелись острые черные камни. Он разобьется насмерть. И тут он услышал голос Арианны.
— Нет, нет, маркиз. Поставьте ногу повыше. Видите? Там надежная опора. Не бойтесь. Она выдержит.
Он нашел эту опору. И в самом деле прочная.
— А теперь, — продолжала девушка, дайте руку.
Но разве она сможет выручить его, подумал он, если по меньшей мере вдвое легче него?
— Дайте руку!
Он повиновался.
— Ну вот, теперь я покажу, что надо делать. Держитесь вот тут. Это тоже прочный камень.
Камень выдержал, и Марио выбрался наверх. Девушка уверенно шла впереди него.
— Не смотрите вниз, — предупредила она, — смотрите на меня и ставьте ногу туда, куда ставлю я. Здесь камни двух видов. Одни хрупкие, известковые, как на острове Кретаччо, а другие — крепкие, твердые. И ступать нужно только на них.
Он последовал ее совету и вскоре добрался до края обрыва.
— Ну вот, здесь уже безопасно. Мне очень жаль, маркиз, очень жаль, — проговорила девушка. Теперь, когда опасность миновала, спокойствие внезапно оставило ее, сменившись страхом. — Вы могли пострадать по моей вине!
И она расплакалась. Он приблизился к ней и невольно обнял за плечи.
Девушка вздрагивала от слез.
— Будет, Арианна, вы же сами меня и спасли. Это я должен благодарить вас. — Он испытал необыкновенное наслаждение от прикосновения к ее коже. Он погладил ее по плечам. Потом слегка отстранил девушку и поднял ее лицо за подбородок.
— Ну, прошел страх?
Она взглянула на него и улыбнулась. Он заметил, что у нее тонкая шея и широкие плечи, которые превосходно выглядели бы, будь на ней вечернее платье с декольте. Он с радостью украсил бы ее шею прекрасным колье. И тут, сам того не сознавая, он привлек ее к себе и обнял, и она не оттолкнула его. Так, обнявшись, даже не замечая этого, они постояли совсем недолго. Но он успел ощутить прикосновение ее нежного, гибкого тела и тонкий аромат девичьей чистоты, смешанный с запахом моря и какими-то духами. И вдруг обнаружил в себе силу, гордость, бесконечную нежность и невыразимую радость. Он неожиданно осознал себя другим человеком, совсем иным, совершенно преображенным.
Марио опять нежно привлек к себе девушку и понял, что теперь больше не одинок на этом свете и никогда не будет одинок. Отныне у него есть женщина, которую он любит. Эта женщина — Арианна. В самом деле она? Да, Арианна.
Падре Арнальдо всмотрелся в картину. Как же много произошло событий за столь короткий промежуток времени! Прежде жизнь его текла привычно и размеренно. Конечно, день ото дня что-то менялось, и Арианна из ребенка превращалась в очаровательную девушку. Но все изменения происходили постепенно, оставаясь почти неуловимыми. Ему случалось обнаруживать их лишь иногда и почти всегда неожиданно. Точно так же, подумал он, бывает ранним утром: вроде бы только что было совсем темно, с трудом различались предметы, и вдруг всё вокруг уже залито ярким светом. Он видел, как росла Арианна, но до появления этих двух молодых людей не замечал, что она уже стала прелестной юной девушкой.
Картина Аппиани не оставляла в этом никаких сомнений. Художник уловил и сумел выразительно передать расцветающую женственность Арианны. Девушка с чайками уже не выглядела незрелым подростком, какой обычно представлялась ему, а оказалась юным, пылким созданием с нежной кожей и сияющими глазами. На полотне особенно привлекала внимание ее фигура. А ведь он всегда старался не замечать, как она сложена. Не только потому, что считал себя ее отцом и относился к ней как к дочери, но и потому, что носил духовный сан и обязан был постоянно ограждать себя от соблазнов женского тела. Он знал, как сложена женщина. Несмотря на свой сан, в молодости он любил и был любим. Тогда его воинствующая душа еще противилась и принимала не все, ниспосылаемое Господом. Потом, после случившегося конфликта, его отправили в изгнание. И лишь тогда произошло его подлинное обращение в веру. Только здесь он принял обет целомудрия как неотъемлемую часть своего религиозного таинства. Вот когда женское тело стало волновать его. Мужчина, подумал он, не приспособлен для воздержания. Природа побуждает его искать женское тело подобно тому, как человек ищет источник, чтобы утолить жажду.