— Ее убили, Марио! Ее убили, убили, убили!
— Что ты такое говоришь? Кто? Где? — вскричал Марио, тряся ее за плечи. — Где она? Скажи, где?
— На камне, под Скалой альбатросов…
— Да что ты такое говоришь! Ты, наверное, бредишь! Быть не может…
— Она мертва, мертва, мертва…
— Кто это сделал?
— Граффенберг.
— Не-е-е-ет! Не-е-е-ет! — в отчаянии вскричал Марио и бросился в сосновую рощу, не видя дороги, не понимая, куда бежит.
Малыш надрывался от плача. Падре Арнальдо ласково гладил его по головке, устремив взгляд на Гаргано. Слезы медленно текли по щекам старика.
ЭПИЛОГ
Виргилия закончила свое повествование.
Постепенно, слушая ее рассказ в течение многих дней, я как бы сама стала участницей тех далеких событий. Я настолько слилась с Арианной, что уже не сомневалась, будто все это происходило именно со мной. Вот я на судне возвращаюсь на Тремити. И я же переживаю горе, глубоким отчаянием наполняется мое сердце, когда узнаю, что мать Арианны умерла. Ох, какое волнение наполняет мое сердце, когда бегу на кладбище! И страдаю от невозможности поговорить с матерью. Я плачу, и лицо мое заливают слезы. А потом свадьба, безмерная любовь. Нежное, трепетное чувство, какое я, конечно, не испытывала уже давно, заполняет меня, как и Арианну.
А ужасы войны, страх перед беснующейся толпой и кровь, кровь, кровь… Я была обессилена, слушая, вернее, участвуя во всех событиях, происшедших со мной, то есть с Арианной. А сегодня я переживала страх из-за отъезда Марио и ясно видела пророческий сон про реку, которую нужно перейти. Мне тоже, я твердо знала, нужно было перейти реку, уверена в этом, но о какой реке шла речь?
Когда Виргилия заканчивала рассказ, я увидела, словно при вспышке молнии, себя, лежащую на камне у подножия Скалы альбатросов, и вместе с Арианной ощутила какое-то удивительное, неописуемое раздвоение — мне казалось, будто я летаю среди птиц, касающихся меня крыльями, и в то же время вижу тело Арианны, распростертое внизу. Я чувствовала себя невесомой и переживала состояние покоя, почти радости. Как ни странно, летая, я не испытывала никакого страха. Это безграничное ощущение свободного полета оставалось со мной, даже когда Виргилия умолкла.
Я открыла глаза и посмотрела на Виргилию. Она куталась в просторную черно-золотистую шаль. С повязки на голове свисали вдоль щек золотые подвески. А глаза улыбались.
— Вот ты и перешла реку, — тихим голосом заключила она. — Теперь тебе нечего больше бояться, верно?
— Да, — согласилась я, — теперь ничто больше не страшит меня и, думаю, никогда не будет страшить.
ОСТРОВА ТРЕМИТИ