Сколько прошло времени? Минут десять, одиннадцать? Или всего лишь десять-одиннадцать секунд — я не знала. И решила, что надо, наверное, посчитать секунды, но вдруг поняла, что не представляю, какой продолжительности должен быть интервал между ними. Мое сознание не воспринимало секунды, теперь ему были доступны только десятые доли их. Или еще более краткие мгновения.
Острая боль пронзила спину. Ну вот, теперь уж точно нет больше сил держать чашу. Могу идти к Виргилии: Но к своему невероятному удавлению я обнаружила, что способна держать ее и дольше. Более того, показалось, словно боль утихла. Будто я сдержала ее, как сдерживают дыхание. И тут мне вспомнились искательницы жемчуга, которых я видела на Филиппинах. Они оставались под водой по три-четыре минуты. Это, должио быть, ужасно грудная работа.
Как же долго тянулись для них такие минуты? Наша жизнь обычно складывается из дней и месяцев. Часто мы вспоминаем минувшее лето, а потом думаем о будущем. Для них же она состоит из бесконечных мгновений. Целая жизнь, спрессованная в несколько секунд, как и моя сейчас.
Сколько же времени прошло? Мои внутренние часы остановились. В голове было совершенно пусто. Я посмотрела вверх. Ярко светила луна. Медленно, стараясь не пролить жидкость, я опустила чашу. Постаралась не думать об онемевших руках. Какое облегчение, что все кончилось!
Я выпила содержимое чаши. Оно сильно пахло мятой. Питье подкрепило меня, и я медленно направилась туда, где меня ожидала Виргилия. Молча села в кресло и опустила глаза.
— Время — это страстное желание, — изрекла Виргилия. — Время — это страдание, время — это боль. Физическая боль не ограничивает время, а продлевает его, усиливает и неоднократно воспроизводит. Радость, напротив, поглощает время, разрушает его. В счастливое мгновение время перестает существовать. Недаром говорится: счастливые часов не наблюдают. Очиститься — значит устранить время. Теперь твоя голова свободна. Можем продолжить наш путь.
ТРЕТЬЯ НОЧЬ
ТАЙНЫЙ ПОДЗЕМНЫЙ ХОД
Сальваторе понял, что оказался в безвыходном положении. Он убил человека, и что еще ужаснее, человек этот — офицер бурбонской армии. Двое мнимых монахов, сумевших скрыться, конечно же, сообщат в казарму о смерти лейтенанта. За такое преступление Сальваторе, без сомнения, повесят. Но он не должен поддаваться панике. Ему надо быстро решать, что делать дальше.
Он не может бросить тут раненую Арианну, но и доставить домой не может. Он не понимал одного — почему ее хотели убить. В полной растерянности он осмотрелся вокруг, взглянул на девушку. Она все еще лежала без сознания. Им обоим необходимо где-то спрятаться. А укрытие на этом острове он знает только одно — подземелье, которое обнаружил в прошлом году, когда ловил тут рыбу.
Это случилось в июле. Он приплыл сюда, в бухту Тонда, на своей небольшой лодчонке и любопытства ради решил зайти в большой грот, обращенный на север. Он даже захватил с собой масляную лампу, дававшую хороший свет. Свод в гроте нависал очень низко, но лодка все же прошла внутрь. Сальваторе углубился метров на пятьдесят, а может, и больше, пока не оказался в более просторной пещере. Тут, осматривая и ощупывая стены, он обнаружил большой камень, который случайно сдвинул с места, и тот повернулся. Перед ним открылся подземный ход, и Сальваторе принялся постепенно обследовать его. Еще с детства слышал он рассказы о том, будто существует какой-то вырытый монахами тайный ход, соединяющий острова Сан-Никола и Сан-Домино. Говорили также, будто там, в подземелье, спрятаны бесчисленные сокровища.
С тех пор, обнаруживая где-либо новый грот, Сальваторе всегда тщательно осматривал его. Так в конце концов он и нашел тот, который нужно, — подземный ход в бухте Тонда. Он поудобнее уложил Арианну и вплавь выбрался к своей лодке, которую оставил за пределами бухты. Через несколько минут вернулся, перенес девушку в лодку и осторожно направил свое суденышко в каменное ущелье.
Тьма стояла кромешная. Порывшись в карманах, Сальваторе нашел кремень. Но пакля промокла, да и вся его одежда тоже. Он постарался высечь огнивом искры, но их света явно недоставало. Придется, дорогой Сальваторе, сказал он сам себе, обойтись бет освещения.
В полнейшем мраке продвигался он на лодке вперед, то и дело ударяясь бортами о стены и отталкиваясь руками. Ему казалось, он движется уже бесконечно долго, как вдруг лодка ткнулась во что-то носом, и Сальваторе догадался, что добрался до ступеньки, возле которой, как он помнит, видел в стене кольцо для привязи лодки. Пошарив за бортом, он убедился, что не ошибся.
Закрепив лодку, он осторожно ступил на скользкую ступеньку и, сойдя на берег, направился в ту сторону, где, насколько помнил, должен находиться поворачивающийся камень. Но найти его в темноте никак не удавалось. Тогда в полном отчаянии он опять взял огниво и высек несколько искр. На этот раз их слабого света хватило, потому что его глаза уже привыкли к темноте. С огромным трудом повернул он камень, протиснулся в образовавшуюся щель и двинулся дальше, держась за стену и нащупывая ногами дорогу, пока не добрался до лестницы, ведущей вниз.
Всего десять ступенек. Он не раз пересчитывал их прежде. И в последний раз оставил на нижней ступеньке масляную лампу с паклей и огнивом. Теперь надо взять эту лампу и вернуться за Арианной.
Считая ступени, он осторожно спустился и оказался на небольшой площадке, которую монахи выбили в ломком камне. Он присел и принялся шарить по земле, тщетно пытаясь в то же время хоть что-нибудь увидеть в полнейшем мраке. В конце концов он нашел сверток с лампой, паклей и огнивом и порадовался своей предусмотрительности. Зажег лампу, и она осветила небольшую пещеру.
Ничто не изменилось с тех пор, как он побывал здесь несколько месяцев назад. Сальваторе вернулся за Арианной. Подняв ее на руки, он осторожно протиснулся в пещеру и, опустив девушку на землю, поставил поворачивающийся камень на место. Теперь они в надежном укрытии.
Но придет ли она в сознание, выживет ли? Он не представлял, насколько серьезны ее раны. Нужно отнести девушку в аббатство. И нужно предупредить падре Арнальдо — уж он-то позаботится о ней.
Как быть?
Он взял девушку на руки, как берут маленького ребенка, положив ее голову себе на плечо, поднял лампу и стал осторожно спускаться.
К счастью, девушка была совсем легкой.
Пройдя еще немного, Сальваторе остановился возле нового спуска.
Он помнил, что ступенек тут только семь, а дальше большая пещера и там в стене на уровне пояса небольшое углубление, выбитое, очевидно, специально для поклажи или продуктов.
Раньше он немало фантазировал, раздумывая об этом подземелье.
Он не раз бывал тут, но всегда доходил только до определенного места, потому что дальше, как ему слышалось, капала вода, и он не отваживался углубляться в эту черную кишку. Страшно было — а вдруг провалится куда-нибудь и навсегда останется в ловушке, ведь пресной воды на острове нет, так что капать тут могла только вода морская — соленая.
Он похвалил себя за то, что в свое время открыл этот тайный подземный ход и никогда никому не говорил о нем, даже жене. Конечно, военные уже ищут его, решил он. Обошли, наверное, в селении все дома один за другим, обшарили остров пядь за пядью. Но они с Арианной в надежном укрытии, и никто даже представить не может, куда они делись.
Он осторожно опустил девушку в углубление и поднес лампу к ее лицу: бледное, все волосы в крови… Левая рука опухла, и плечо тоже. Приложил ухо к груди: сердце билось еле слышно. Непременно надо перенести ее в другое место. Непременно. Но куда? И как сообщить падре Арнальдо? Каким чудом добраться до него?
Так или иначе, пути назад нет, значит, нужно двигаться только вперед. Сальваторе снова поднял девушку, взял лампу и железную палку, попавшуюся где-то по дороге, и стал спускаться глубже. Наконец он добрался до того места, дальше которого прежде не заходил. Слышно было, что где-то капает вода. Непременно нужно двигаться дальше Как жаль, что прежде у него не хватило смелости обследовать весь проход до конца! Он знал бы теперь, куда выйдет;
Но отчаиваться нельзя, твердо решил Сальваторе. Разумеется, тайный ход ведет в аббатство. Монахи вырыли его, должно быть, для того, чтобы в случае осады доставлять продукты с Сан-Никола на Сан-Домино, либо как убежище, если пираты или чужеземные войска захватят аббатство. Отчего бы иначе они назвали Сан-Никола «Райскими кушами»?
Набравшись решимости, Сальваторе двинулся дальше в темный туннель, взвалив Арианну на плечо и удерживая в протянутой вперед руке горящую лампу. Вскоре он почувствовал, как сверху капает вода — на голову, на плечи, но продолжал упрямо продвигаться дальше. Сначала он проверял дорогу палкой, потом осторожно делал несколько шагов.
Земля тут была скользкой, идти трудно, но спустя некоторое время вода перестала капать, и земля снова стала сухой. Сальваторе облегченно вздохнул. Дальше он с удивлением обнаружил, что пещера расширяется все больше и больше, а стены приобретают золотистый оттенок с темно-желтыми прожилками.
Он сразу же догадался, где находится. Это известняк острова Кре-таччо! Сальваторе сделал еще несколько шагов и оказался в другой просторной пещере — прямо-таки в огромной комнате. Осмотревшись, увидел в стене вместительную нишу. В ней висело распятие, а под ним ложе, на котором вполне уместился бы человек. Уложил туда Арианну и снова осмотрелся.
Вдоль стен стояли грубые деревянные скамейки и — он улыбнулся — даже шкаф с полками, вроде стеллажа, выбитый прямо в стене. Неплохо устроились монахи! В случае осады аббатства здесь можно было хранить достаточные запасы провизии. А по ночам осажденные могли выбираться через этот проход на поверхность, собирать овощи и фрукты в садах и огородах на Сан-Домино и неслышно, неприметно возвращаться тем же путем. И даже мессу здесь служить можно — вот и алтарь в скале предусмотрительно выбит.