Они поднялись по широкой лестнице этажом выше и оказались в длинном коридоре с высокими окнами по одной стороне. На середине коридора у кабинета кардинала тоже стояли часовые. Секретарь попросил подождать.
Падре Арнальдо подошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на королевский парк. Однако любовался им недолго.
— Его высокопреосвященство ожидает вас, — бесстрастно произнес секретарь.
Падре Арнальдо вошел в зал — просторный, утопающий в полумраке. За столом в массивном позолоченном кресле сидел человек в красной мантии. Священник не ожидал, что Руффо примет его в кардинальском облачении. Уже несколько лет кардиналы неизменно носили придворный костюм и только на официальных церемониях появлялись в церковной одежде.
Кардинал не поднялся ему навстречу, а издали жестом велел приблизиться и указал на кресло. Впервые падре Арнальдо растерялся. Следует ли поцеловать ему кольцо? Если следует, то как это сделать, ведь их разделяет массивный стол. Он склонился было к протянутой руке, но та снова изобразила повелительный жест, приказавший сесть в кресло. Он понял: никаких поцелуев. Он должен сразу же приступить к делу.
— Монсиньор Дзола, — произнес кардинал, — у меня есть два письма. Одно от маркизы Россоманни, моей дорогой подруги, и другое — от архиепископа неаполитанского. Оба хорошо отзываются о вас и уверяют, что я могу вам чем-то помочь. Что конкретно вам нужно?
— Я хотел бы поехать служить на север, ваше высокопреосвященство. В Милан или Варезе либо в их окрестностях.
— Почему?
— Потому что, на мой взгляд, буду там полезнее, чем на Тремити.
— Как вы можете это утверждать? Что вам известно о планах Господних? Вы ведь можете понадобиться и здесь, в Неаполитанском королевстве, даже именно в Апулии.
— Понадоблюсь здесь — пришлете за мной, и я сразу же вернусь. Пока же, ваше высокопреосвященство, в Апулии мне совершенно нечего делать. Тогда как на севере якобинские богоборческие идеи находят все больше сторонников и потому тамошней церкви нужны священники, которые хотели бы активно противостоять этому.
— Одним словом, чувствуете в себе призвание миссионера и, пожалуй, даже мученика. Это так?
— Нет, ваше высокопреосвященство. Я человек дела. И знаю, что церковь нуждается в таких людях…
Падре Арнальдо неожиданно умолк, потому что кардинал вдруг поднялся из-за стола. Не очень высокого роста, в просторной кардинальской мантии он выглядел весьма внушительно. Не торопясь, он направился к священнику. Тот оказался в очень неловком положении — он сидел, а кардинал стоял. Падре Арнальдо поднялся, а Руффо, продолжая разговор, направился к окну. Священник невольно последовал за ним, и они продолжали почти бок о бок прохаживаться по просторному кабинету.
— Конечно, церковь нуждается в таких людях, — согласился Руффо. — Вы полагаете, эти мерзавцы — французские революционеры — сумели бы натворить столько бед, будь у церкви люди дела, а не трусы, думающие только о том, как бы договориться с третьим сословием? И прежде всего низшее духовенство. Позор! Знаете, почему победили якобинцы? Потому что духовенство, вместо того чтобы честно выполнять свой долг, сблизилось с буржуазией и провинциальной знатью. Огромная ответственность лежит на этих тщеславных, подлых, жадных людях, продавших церковь Христову за место в Генеральных Штатах. И сейчас нужны люди дела, конечно, нужны! И люди веры, несгибаемые, как сталь. Не ренегаты вроде продажного епископа Отона или этого шута Талейрана[24], устроившего кощунственную гулянку в честь богини разума!
Кардинал умолк и посмотрел на падре Арнальдо, словно ожидая нужной реакции. Священник не знал, что и сказать. Да, конечно, во Франции большая часть духовенства поддерживала революцию, но многие и погибли от рук якобинцев. Однако ему не пришлось ничего говорить. Кардинал, пристально глядя на него, уточнил:
— Вы, следовательно, не верите, что после июльских событий революционная опасность миновала?[25]
— Не могу поверить, ваше высокопреосвященство. Может, угроза ослабела во Франции, но у меня такое впечатление, что у нас, в Италии, худшее еще впереди.
— Я того же мнения, монсиньор Дзола. — согласился кардинал. — Италия — страна раздробленная, отсталая, и наше Неаполитанское королевство тоже почти нищее. Здесь накопилось слишиом много пороха для революционного взрыва. А что вы намерены делать на севере?
— Хочу организовать школу для священников.
— Но такие школы уже существуют.
— Да, но я имею в виду не обычную духовную семинарию. Я думаю обучать молодых священников умению противостоять антирелигиозной пропаганде. К тому же духовенство очень далеко от народа.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что образованное духовенство живет интересами знати, участвует в светской жизни, не отдает все свои помыслы заботам о душах верующих. Я бы хотел создать нечто вроде милиции — милиции из священников, хорошо подготовленных к отпору, но в то же время смиренных и к тому же способных быть вместе с народом, помогать ему…
— И вести его, — добавил кардинал.
— Да, и вести его.
— Словом, нечто вроде ордена иезуитов? — уточнил кардинал.
— Я знаю, что орден иезуитов всячески порицали и отовсюду изгоняли, ваше высокопреосвященство, но полагаю, что в свое время Игнатий Лойола[26] действовал верно, когда создал институт милиции. Мой план куда скромнее. И вдохновляюсь я, разумеется, не примером иезуитов. Я думаю прежде всего о священнослужителях, которые прочно обосновались в своих приходах, знают свою паству, по-настоящему близки к народу, думаю о приходских священниках, хорошо подготовленных, отважных, смелых, о милиции, упрочившей свои позиции, скажем так, в каждой конкретной местности. Именно на народ мы должны рассчитывать! В народе живет вера, он поверит и в будущее. Сумеем упрочить связь с народом — значит, победим.
Кардинал смотрел прямо перед собой. На лице его отражалось глубокое внутреннее напряжение. Падре Арнальдо ощущал исходящую от него огромную духовную энергию. Теперь он понимал, почему святой отец приблизил кардинала Руффо и сделал его главным администратором Папского государства. Руффо — человек власти, государственный муж, полководец.
— Да, именно народ спасет нас. Нужно иметь мужество признать это — якобинцы верили в народ больше, нежели мы. Они сумели разжечь его, повести на штурм. Теперь настал наш черед. Нам надо отвоевать народ и повести под знаменем веры, как в крестовый поход.
Кардинал быстро вернулся к столу, опустился в кресло и твердо посмотрел на падре Арнальдо.
— У нас нет времени воспитывать молодых священников, — сказал он. — К сожалению, гораздо раньше нам понадобятся солдаты. Революция не закончилась. Эти несчастные обманутые люди думают, будто опасность миновала с убийством Робеспьера.
— Я не гожусь в генералы, мне не по силам создавать армию, — сказал падре Арнальдо. — Я способен заниматься лишь священниками и простыми людьми. Я могу готовить духовенство и привлекать народ на нашу сторону. Борьба между церковью и современной ересью продлится еще очень долго. Разве вы не такого же мнения, ваше высокопреосвященство?
Привыкший задавать вопросы, а не отвечать на них, кардинал несколько удивился, но все же ответил:
— Да, согласен. Это будет война вековая. И она идет уже не одно столетие. Когда-то миром правили мы. Во времена папы Юлия И, Микеланджело, Рафаэля. Потом перешли в оборону. Отошли на второй план. Но церковь должна быть реформирована. Как и государство. Необходимо изменить также и сам институт подготовки священнослужителей. Ваша идея хороша, Дзола, нам нужны надежные священники, прочно укоренившиеся в своих приходах. Да, это тоже необходимо. Но, к сожалению, понадобятся, повторяю, и солдаты. Впрочем, будем надеяться, что Господу Богу кровопролитие не угодно.
Кардинал расслабился и почти улыбался. Падре Арнальдо видел в нем умного, тонкого и хитрого дипломата.
— А на какие деньги вы собираетесь создавать вашу территориальную милицию из священников? От кого надеетесь получить их? Здесь, в Неаполе, все уже разорены после махинации лорда Займе, забравшего у них пятьдесят миллионов дукатов в обмен на клочки бумажек Национального института! А все для чего? Чтобы отправить на север экспедиционный корпус под командованием глупого генерала.
Падре Арнальдо подумал, что, наверное, было бы лучше поставить Руффо во главе этого корпуса, но ограничился толью короткой репликой:
— У меня есть свои деньги. Много денег, и я ни у кого ничего просить не стану.
— Это немаловажно. Уже начинаю верить в вашу милицию. Не спрашиваю, откуда у вас такие деньги. Это не интересует меня, раз тратите их на верное дело. Вы направитесь на север, обещаю вам. И получите соответствующую должность. Однако забудьте про Милан. Он находится во власти кардинала Висконти. Вы поедете в Варезе. Там неспокойно, и общине нужен новый пастырь. Я велю передать вам всю информацию о тамошних беспорядках. Изучите документы и снова приходите ко мне доложить, что конкретно намерены делать. Придем к согласию — поедете. И разумеется, оттуда, — кардинал посмотрел Арнальдо прямо в глаза, — будете регулярно информировать меня. Благословляю вас.
Падре Арнальдо поднялся. Он хотел поблагодарить кардинала, но тот уже углубился в свои бумаги. Священник поклонился и вышел из кабинета.
Спускаясь по лестнице, он возблагодарил Господа. На этой неделе два церковных иерарха отнеслись к нему с таким великим расположением, какого он и не ожидал. И он испросил у Всевышнего прощения за собственную слабость, из-за которой впадал иногда в отчаяние. Права Арианна, подумал он, улыбаясь, будущее лучше настоящего. Однако девушка еще не знает — она слишком молода, — что никогда не следует терять веру в Бога. Ибо Бог — это и есть наше будущее.
Прежде чем пришпорить коня, который домчит его обратно в Неаполь, священник еще раз полюбовался королевским парком — действительно праздник для глаз и услада для души. Прав Платон, подумал падре Арнальдо, красота ведет нас к Богу